Отдышавшись после небывалого по силе оргазма, отправившего обоих любовников куда-то за пределы реального мира, Филипп набросился на Илмари с упреками. Он бы и с кулаками набросился, но сил хватило только на то, чтобы сползти с мокрого липкого пятна на сухое место.

— Ты же сказал — только отсосешь!

— А что, не понравилось? — Илмари лежал на спине, закинув руки за голову и разглядывая каменный беленый потолок. На шее остро выделялся крупный кадык, на подбородке отчетливо виднелась рыжеватая редкая щетина. — Я не заметил, чтобы ты был как-то особенно недоволен.

— Урод, — ответил Филипп и со стоном перевернулся набок, спиной к варгарцу. — У меня все болит. Я встать не могу.

— Пройдет, — сонно пробормотал Илмари. — Можешь хоть целыми днями валяться — все, что нужно, принесут. Есть будешь?

— Пошел ты! — Филипп натянул на себя одеяло и закрыл глаза.

Стоило бы потребовать ванну, слуг, хороший обед, но каждая мышца ныла так, словно Тьен лично разгрузил звездолет. Шевелиться не хотелось. К тому же когда возбуждение прошло, зад заболел с новой силой. Внутри неприятно хлюпало, и создавалось ощущение, что кровь пополам с содержимым кишечника выльется из Филиппа, едва он попытается встать. Отвратительно.

К счастью, Илмари оказался опытен не только в сексе, но и в вопросе преодоления его последствий. Филипп слышал, как он встал, затем скрипнула дверь покоев и варгарец что-то крикнул в эхом отозвавшийся коридор.

Тотчас вокруг поднялась суета. Сквозь ресницы Тьен видел, как потянулась в ванную комнату вереница слуг с огромными кувшинами, из которых поднимался пар. Прибежал какой-то невысокий человечек с холщовой сумкой, разложил на столе странные предметы, напоминавшие короткие загнутые ножи. Илмари, не стесняясь наготы, уселся на лавку, и человечек тут же накрыл его лицо мокрой тряпкой — тоже исходящей паром в холодном воздухе. А потом намазал Илмари лицо каким-то снадобьем из глиняного горшка и принялся брить.

Дальше Филипп не видел: его со всей почтительностью подняли из постели и под руки повели в уже знакомое помещение за дверью — злого, смущающегося и краснеющего до слез.

Здесь никто из слуг космолингва не знал, но этого и не требовалось. Филипп не успел опомниться, как его уложили в наполненную горячей водой ванну и принялись мыть в четыре руки. Это было неловко и на удивление приятно. Тьен даже задремал под этими осторожными ласкающими прикосновениями.

Когда он вернулся в комнату, выяснилось, что Илмари тоже успел принять ванну, только где-то в другом месте, и уложить волосы. Кровать оказалась застелена чистым бельем, а сверху аккуратно разложена одежда: что-то вроде замшевых свободных брюк и длинная рубаха, вышитая золотом и лазурью. У кровати стояли вычищенные до блеска ботинки Филиппа.

Обедали внизу в большом зале, за длинным деревянным столом, сидя на противоположных концах. Филипп плюнул на осторожность — все едино проклятого наргари не избежать — и с аппетитом уминал то, что попадало в его миску. Это опять была рыба — самая разная. Жареная, вареная, под маринадом, в сладком соусе, с тушеной зеленью, крупная, мелкая, порубленная кусками и перемолотая в фарш. И хотя после обеда его снова потянуло в сон, Илмари не позволил.

— Пошли, нужно осмотреться. Нам тут жить неизвестно сколько.

Во дворе клубился серый туман, а где-то совсем недалеко с грохотом разбивался о берег прибой. Илмари выругался и повернулся с каким-то вопросом к сморщенной старухе, сопровождавшей их с того момента, как Филипп и Илмари вышли из спальни.

Естественно, Тьен не понял ни слова и дернул мужа за рукав.

— Что ты ей сказал?

— Велел, чтобы показала нам двор. Где тут зарги, если они есть, где оружейная, где расквартирован гарнизон. Ну и сокровищницу, если тебе любопытно.

— Мне холодно, а не любопытно, — мрачно ответил Филипп. — Можно найти что-то потеплее этой тряпки?

Илмари снова приказал непонятное, и очень скоро на плечи Филиппа накинули нечто вроде шубы из очень красивого пушистого серебристого меха. Сразу стало тепло и уютно. Тьен закутался в длинные полы и двинулся за мужем осматривать свои владения.

6.

Владения, как и ожидалось, оказались невелики. Мэг, здешняя домоправительница (называть ее иначе язык не поворачивался — слишком не похож был Барнаби на королевский замок, а слуги — на расторопных и всегда подтянутых лакеев), шаркала впереди, звякала ключами. Поджав губы, демонстрировала амбары, склады, казармы. Подниматься на маяк они не стали — его громада, нависающая над крепостью, и так была хорошо видна отовсюду.

— В стойлах — пятеро заргов и живут несколько мельхов, — оповестила Мэг напоследок. — Так что позже сможете поохотиться.

С крепостной стены на них без стеснения пялился дозорный, свесившись во двор, и Мэг крикнула ему:

— На посту стоишь или корхов считаешь?

Дозорный немедленно отшатнулся и развернулся лицом к океану.

— Ты заодно и гарнизоном командуешь? — усмехнулся Илмари.

— Муж командует, — ответила она. — Сейчас он в отъезде, отправился в Гарани — говорят, там народ стал пошаливать.

— И тебя назначил старшей? — вопросительно поднял бровь Илмари.

Мэг дернула плечами:

— Я сама себя назначила… Пойдемте дальше, Ваше Высочество? А то у меня дела стоят.

— Дальше мы сами, — Илмари отпустил ее движением кисти.

Мэг, коротко поклонившись, бодро зашаркала обратно к дому.

Илмари, конечно, догадывался, что на окраинах к правящему дому Нароби относятся весьма прохладно. Им тут, на задворках мира, от столичных страстей ни жарко, ни холодно. Как жили веками — так и живут, кто бы ни принимал власть над Варгаром. Однако все-таки не ожидал, что к появлению наследного принца на своей территории в Барнаби отнесутся так равнодушно. Да, они подчинялись, да, были послушны, но почитанием тут и не пахло, а уж тем более — восхищением. Никто не пялился на его светлые волосы, на две неизменно-темные пряди (ну разве что давешний молодой дозорный), не пытался упасть ниц в надежде выпросить какие-то милости. Мало того — Илмари заметил нескольких шатенов среди прислуги, что в Нароби было абсолютно недопустимо. Да и сама Мэг седая — кто знает, какой цвет изначально был присущ ее волосам? И вообще окружающие вели себя так, точно особы королевской крови расхаживают тут по двору каждый день и не то чтобы надоели, но слегка наскучили. Особенно своими выходками — вот ведь, и не стыдно людям нахально демонстрировать такого супруга! Впрочем, у этих аристократов вечно все не по-людски…

Это было… необычно. Но, видимо, следовало привыкать. Отари вряд ли изменит свое решение — он явно списал второго сына со счетов.

Заходя к заргам, Илмари на какое-то время задумался, сможет ли он тут жить. Но когда в ноздри ударил теплый, пропахший навозом воздух, отбросил ненужные сомнения — ведь ничего нельзя было изменить — и с улыбкой поспешил к стойлам. Мельхи из отгороженного специально для них угла встретили вторжение чужаков вялым побрехиванием, точно им лень было просыпаться из-за такой мелочи.

Да уж, зарги здесь хоть и имелись, однако в королевские стойла их бы никогда не взяли. Вздохнув и потрепав одного, с благородной сединой в серой шерсти, по морде, Илмари, взглянув на мужа, все-таки приказал оседлать пару крутившемуся поблизости груму.

— Проедемся, — коротко пояснил он супругу.

Филипп только пожал плечами.

То, что идея с прогулкой оказалась не самой удачной, Илмари понял почти сразу, едва они выехали за ворота. Филипп кусал губы и морщился при каждом шаге своего спокойного зарга, шерсть которого была какого-то невнятного бурого цвета.

— Зад болит? — сочувственно спросил Илмари.

Филипп только кинул на него гневный взгляд и предпочел промолчать.

— Мы только спустимся до маленькой бухты, — решил Илмари.

Туман к этому времени разошелся клочьями, и навстречу дул свежий ветерок с запахом океана.