Особенностями битвы на Курской дуге являются первые массовые попытки использования авиации против танков. При этом противники делали ставку на совершенно различное оружие, немцы полагались на штурмовики, вооруженные пушками, советская авиация – на штурмовики, несущие противотанковые авиабомбы. При этом обе стороны с одинаковой энергией доказывают принципиальную неэффективность оружия противника. Впрочем, борьба авиации против танков – это предмет отдельного разговора. Гораздо интереснее другое. Если присмотреться к событиям повнимательнее, то создается странное впечатление: летчики обеих сторон заключили нечто вроде «пакта о ненападении», и традиционная борьба за господство в воздухе если не отсутствовала вообще, то была в значительной мере ослаблена. Главной задачей авиации стала борьба с вражескими танками и поддержка своих, а все остальное отошло на второй план.
Поэтому самое время поговорить об авиации поля боя. Дело в том, что в годы войны четко обрисовались три совершенно различных подхода к проблеме поддержки своих войск на поле боя. Немцы сделали ставку на пикирующие бомбардировщики, способные наносить точные удары, и постарались наладить максимально тесную связь между авиацией и наземными войсками, недаром символом блицкрига стала «штука», с воем пикирующая на позиции противника. Англо-американские союзники предпочли истребители-бомбардиров-щики, причем англичане вооружали их ракетами, а американцы гораздо чаще бомбами. Ни «тайфун», ни «тан-дерболт» нельзя назвать штурмовиками даже при наличии буйной фантазии, в первую и главную очередь это все-таки истребители. Зато в СССР был создан уникальный бронированный штурмовик Ил-2, идею которого потом переняли немцы, создавая свой противотанковый Hs-129.
Здесь нужно сказать пару слов об Ил-2. Разумеется, рассказывать о долгом и трудном пути этого штурмовика мы не собираемся, для этого потребуется отдельная книга. Одна история с бортстрелком чего стоит! Двухместный самолет превратили в одноместный, потом снова в двухместный, затем решили прикрыть броней и несчастного стрелка. Кстати, о броне «ила». Почему-то у нас сформировалось мнение, что «ил» был чем-то совершенно непробиваемым, он и кличку получил соответствующую – «летающий танк». Увы, это было справедливо для времени проектирования штурмовика, когда истребители в большинстве своем были вооружены пулеметами винтовочного калибра. Вот им сбить «ил» было исключительно трудно, но к моменту появления «илов» в строевых эскадрильях на вооружении истребителей уже появились тяжелые пулеметы, а в июне 1941 года штурмовики столкнулись с пушечными истребителями. Снаряд 20-мм пушки уже без особого труда пробивал броню «ила», а когда на Me-109 начали устанавливать 30-мм пушки МК-103, уже никакая броня не могла защитить «ил».
Но все эти рассуждения становятся возможными лишь благодаря непониманию сути вопроса. Дело в том, что броня штурмовика совсем не предназначена для того, чтобы он мог сражаться с истребителями, в первую и главную очередьона должна защитить самолет от огня с земли. Ну, и вполне естественно, что пехота вооружена стрелковым оружием мелкого калибра, пули которого броня «ила» прекрасно отражала.
Для борьбы с танками противника Люфтваффе и советские ВВС также избрали совершенно разные пути. Немцы вооружили свои самолеты длинноствольными 37-мм пушками (скажем, 37-мм пушка «аэрокобры» была для этого совершенно непригодна) ВК 37, а штурмовики Ил-2 получили кассеты с противотанковыми бомбами ПТАБ 2,5 и 1,5. Но если немцы успели испытать штурмовики Hs-129 еще во время боев на Кубани, ПТА-Бы были применены впервые именно на Курской дуге. И практически с тех пор бушуют споры: какая система более надежна и результативна?
Главными аргументами антинемецкой фракции служат два утверждения: во-первых, с самолета нельзя в танк попасть; во-вторых, даже попав, нельзя из этой пушки броню пробить. Если рассмотреть первое утверждение, то придется признать, что первым обманщиком придется назвать «короля истребителей» Н. Поликарпова, который еще в 1937 году начал проектирование воздушного истребителя танков ВИТ. Этот самолет фактически оказался предшественником противотанкового Ju-87G с той разницей, что имел более высокие летные характеристики и мощное вооружение.
Но речь идет о другом. По расчетам специалистов, вероятность поражения среднего немецкого танка типа Pz. Ill Ausf G с ВИТ-2 в противотанковом варианте в одной атаке (угол планирования – 40 градусов, дистанция открытия огня – 400–450 м) для летчика с хорошей техникой пилотирования и стрелковой подготовкой могла составить (в условиях полигона) 0,16 при атаке сбоку и 0,13 при атаке сзади. Легкий немецкий танк типа Pz. 38(t) Ausf С поражался в этих же условиях с вероятностью 0,4 при атаке сбоку и с вероятностью 0,25 – при атаке сзади. Кстати, при этом никто не задается вопросом: а для чего нужен был противотанковый самолет в 1937 году?
Однако, когда речь заходит о стрельбе Ju-87G, и в частности о рекордах Ханса-Ульриха Руделя, российские историки немедленно начинают кричать, что вероятность попадания с немецкого самолета ровно в 10 раз меньше. Поэтому Рудель физически не мог уничтожать советские танки просто потому, что ему не хватило бы штатного боекомплекта для гарантированного попадания хотя бы одним снарядом. В отношении бронепробиваемости упорно не принимаются в расчет заявления Руделя, что он стрелял с минимальной высоты, буквально скребя колесами своего «юнкерса» по башням советских танков. Кстати, американцы, похоже, тоже все подряд мошенники и лжецы, так как они тоже построили специальный противотанковый штурмовик А-10 «Тандер-болт», вооружив его 30-мм пушкой с более плохими баллистическими характеристиками, чем ВК 37. А ведь советские танки 1970-х годов бронированы заметно лучше, чем несчастные «тигры» и «пантеры».
Нет, конечно, утверждения Руделя, будто он сжег более 500 советских танков, являются полным вздором. Однако все-таки следует признать, что немецкие самолеты успешно действовали против советских танков. В журнале боевых действий VIII авиакорпуса написано:
«Первое применение в ходе наступления самолетов – истребителей танков оказалось весьма продуманным. Даже если не наблюдалось пожаров из моторных отсеков русских танков, все равно их обстрел был эффективным, поскольку авиационные наблюдатели в передовых частях зафиксировали не менее шести попаданий. Особенного эффекта удалось добиться вечером при поддержке дивизии СС «Дас Рейх» – русские отступили, отведя в тыл танки».
Советский 5-й гвардейский танковый корпус попал под сосредоточенный удар «тигров» и немецкой авиации, что закончилось для него очень скверно. Командир корпуса генерал А. Кравченко отмечал, что «с 16.00 до 19.30 8 июля противник применил большую группу самолетов Bf-110, обстреливавших из пушек на бреющем полете танки 20-й гв. и 21-й гв. тбр». Скорее всего, генерал спутал «мессеры» с «хеншелями», предположить, что это были одномоторные «юнкерсы», сложно. В результате контрудар корпуса был отбит с большими для него потерями.
Та же самая участь постигла и 15-й гвардейский танковый полк, тяжелые британские «черчилли» оказались ничуть не более стойкими, чем средние Т-34. Танковый полк еще при выходе на исходный рубеж был атакован немецкой авиацией и потерял четверть своего состава, был ранен командир полка. Мало того, немецкая авиация рассеяла пехоту, поддерживавшую танки, танкистам пришлось перейти к обороне.
По данным некоторых исследователей, 8 июля Воронежский фронт потерял 343 танка и САУ, немцы полагают, что 84 машины были уничтожены авиацией. Наверняка это завышенная оценка, но утверждать, что противотанковые эскадрильи Люфтваффе ничего не добились просто потому, что не могли ничего добиться, было бы просто глупо. В отчете штаба 1-й Танковой Армии отмечается отлично налаженное взаимодействие немецкой авиации и танков:
«Отмечено быстрое появление бомбардировочной авиации противника там, где танки наталкивались на крепкий, организованный огонь нашей обороны, что заставило предполагать расположение представителей авиасоединений с радиостанциями недалеко за боевыми порядками немецких танков или непосредственно в них, откуда они и вызывали самолеты прямо с аэродромов.
