– Я скажу, чтобы она позвонила тебе, как только свяжусь с ней, – заверила его Мэделин. Меньше всего ей хотелось ввязываться в их отношения и быть посредницей, однако она вполне может передать Джесике просьбу Эндрю. После этого – никаких услуг!

Эндрю медленно положил трубку и посмотрел в окно офиса, не обращая внимания на то, что по другим телефонам два человека ждали, чтобы поговорить с ним. Пусть по-дождут: надо взять себя в руки, прежде чем начать разговор. Известие о том, что сделала Джесика, явилось для него ударом, причем вдвойне болезненным, потому что он винил во всем только себя.

– Ты в порядке, старик? – спросил Сэнди, сидевший за столом напротив.

– Все нормально. – Эндрю с мрачным видом взял одну из ожидающих его трубок, немного поговорил, затем взял другую.

– Я увидела ваше объявление на доме на углу площади Итон-сквер, – послышалась малограмотная женская речь. – Я хотела бы осмотреть его.

Эндрю насторожился, услышав неправильное произношение гласных звуков и пропуски некоторых согласных. Очевидно, женщина принадлежала к неимущему классу, и он решил сразу предупредить ее о цене. Впрочем, это могла быть богатая американка или арабка.

– Конечно, мадам, – вежливо ответил он. – Я знаю дом, о котором вы говорите. Он стоит три миллиона фунтов.

– Я хочу посмотреть его, – упрямо настаивала женщина.

– Очень хорошо, миссис… э?..

– Лейтимер! – сказала она почти сердито. Ее тон как бы говорил: «Перестаньте валять дурака».

– Миссис Лейтимер, вас устроит встреча в три часа дня? – Эндрю поднял глаза к небу, разговаривая с ней. Это будет наверняка пустая трата времени, но ничего не поделаешь, если они провозгласили себя «агентством, которое заинтересовано в удовлетворении желаний клиентов».

– Да! – Миссис Лейтимер резко повесила трубку.

– Готов спорить, что ей просто хочется посмотреть, как выглядит дом внутри, – заметил Сэнди, когда Эндрю пересказал ему содержание разговора. Об этом доме сообщили в газете «Ивнинг стэндард» несколько дней назад. И он вызвал большой интерес у людей: там был бассейн на первом этаже, а на крыше – сад с маленьким ручьем, где плавали золотые рыбки. Джейсону и Сеймуру очень повезло, когда их назначили единственными агентами владельцев, которые жили в Испании и, как подозревал Эндрю, делали свои деньги на продаже наркотиков.

– Хочешь, я покажу этой даме дом вместо тебя? – спросил Сэнди. – Ты выглядишь совсем разбитым.

Эндрю покачал головой:

– Сам поеду. И если смогу выбросить Джесику из головы, то буду в полном порядке. Проклятие! —

Он резким движением оттолкнулся от стола на своем стуле на роликах. – Что я наделал, Сэнди? – простонал он. – Как я мог допустить такую глупость? Джесика и я были созданы друг для друга… а я упустил ее! О Боже! Какая беда!

Сэнди, слышавший разговор Эндрю с Мэделин и знавший, что случилось, решил уменьшить его боль здоровым цинизмом.

– Если она такая взбалмошная, может быть, тебе будет лучше без нее, – заметил он.

Эндрю покраснел от гнева.

– Она вовсе не такая! Разве могла бы она так добросовестно работать в отеле, если бы была взбалмошной? Скорее всего этот старик соблазнил ее каким-то образом.

– Х-м! – фыркнул Сэнди. – Если ты веришь в это, то, очевидно, сможешь поверить во что угодно. Забудь ее, Эндрю. Это мой совет. На свете полно других девушек!

Эндрю зашагал туда-сюда по устланному бледно-голубым ковром офису. Он был переполнен таким горьким раскаянием и злостью, что едва мог говорить.

– Уже почти три часа, – напомнил ему Сэнди.

– Что? О черт! – Взяв со стола ключи от автомобиля, он быстро вышел из офиса.

Эндрю подъехал к Итон-сквер, где стоял огромный, внушительный дом с галереей, и кое-как припарковал свой автомобиль, рискуя нарваться на штраф, потому что решил ждать миссис Лейтимер прямо на ступеньках крыльца. Дул сильный ветер, поднимая в воздух пыль и взметая опавшие листья. Над городом нависли свинцовые тучи.

«Джесика, почему ты не сообщила мне, прежде чем принять такое поспешное решение? Неужели годы, проведенные вместе, ничего не значили для тебя?» Поглощенный своими горькими мыслями, Эндрю не заметил, как огромный серый «роллс-ройс», управляемый шофером в униформе, плавно подкатил к дому и остановился. Минуту спустя шофер открыл дверцу для полной женщины лет за тридцать, которая ступила на землю и нетвердыми шагами двинулась вперед на толстых ногах в туфлях с каблуками-гвоздиками.

– Это вы агент? – спросила она, глядя на Эндрю.

Эндрю вовремя очнулся от своих мыслей, вежливо Улыбнулся и подтвердил, что это именно он.

– Я миссис Лейтимер, – сказала она, хотя представляться не было никакой необходимости. – Хочу осмотреть дом.

– Да, конечно. – Эндрю изменил свое мнение о возможности миссис Лейтимер выложить три миллиона фунтов за дом в Лондоне. Она была пухлой, с копной крашеных светлых волос, в голубой мини-юбке и рыжевато-коричневой лисьей куртке. Ее грубое лицо излучало враждебность человека, который знает, что общество не принимает таких, сколько денег у них ни будь. А то, что миссис Лейтимер имела достаточно денег, уже не вызывало сомнений. Ее бриллиантовые серьги и кольцо с драгоценным солитером, таким большим, как кусок сахара, убедили Эндрю, что перед ним реальный покупатель. Как она приобрела состояние, он не хотел знать. Эндрю находился здесь только для того, чтобы продать дом, и потому должен показать товар лицом.

Для того, кто начинал жизнь в трущобах с сырыми стенами и туалетом на улице, миссис Лейтимер являла типичный образчик тех высокомерных дам, которые, неожиданно разбогатев, устремляют свой взор на резные карнизы, классические английские камины и паркетные полы. Эндрю, скрипя зубами, вспомнил, как, получив образование, наконец смог добыть немного денег, чтобы купить книгу по истории старых домов. Но тут же он подумал, что они с Сэнди получат три процента от сделки, и приветливо улыбнулся миссис Лейтимер. Бизнес есть бизнес.

Наконец они закончили осмотр десяти спален с ванными комнатами, четырех гостиных и всех «современных удобств», не забыв плавательный бассейн, сауну и сад на крыше с двумя лондонскими воробьями.

Миссис Лейтимер стояла посреди просторного мраморного холла, упершись рукой в бок, с таким выражением лица, будто пришла в бар и ждала, когда ее обслужат.

– Думаю, мне это подойдет, – надменно обронила она. – Правда, надо перекрасить кое-что. Здесь очень мрачные тона… Но я беру его.

Эндрю еще долго не мог оправиться от потрясения. Он вернулся в офис и объявил:

– Он продан… ужасно неприятной женщине, но все-таки продан! – сказал он Сэнди. – Одному только Богу известно, что она собирается с ним делать.

Вероятно, отделает гостиную материалом под шкуру леопарда, спальню – пурпурным атласом, но кого это волнует? – Продажа дома оживила его. – Сегодня мы славно поработали, – скромно добавил он.

– Для тебя сообщение в твоем блокноте, – сказал Сэнди. Какая-то натянутая небрежность в его голосе заставила Эндрю посмотреть на него с тревогой. – Звонила Джесика, – поспешно пояснил тот. – Она оставила номер своего телефона, так что можешь позвонить ей.

Мэделин капнула пару капель льняного масла на пятнышко белой краски на своей палитре и начала растирать ее кончиком кисти. Удовлетворившись результатом, она наклонилась вперед и очень осторожно, легким мазком, добавила блики на портрет Генриетты Эрминтруд, одной из ведущих общественных деятельниц Нью-Йорка. Это была та часть работы, которая больше всего нравилась Мэделин. Несколько маленьких белых точек и штрихов – и лицо ожило. Глаза стали глубокими. Удивительно, как крошечная блестящая точка, нанесенная на радужную оболочку, может произвести такой эффект! Затем она добавила к белой краске немного желтой и розовой и сделала несколько мазков в области переносицы, лба, подбородка, вдоль скул. Мэделин отошла назад, чтобы оценить результат. Миссис Генриетта Эрминтруд, которую друзья называли Перл, должна быть довольна. Этот портрет предназначался для ее апартаментов в Дакоте, и Перл специально надела светло-зеленое шелковое платье, «потому что этот цвет хорошо сочетается с нашей внутренней отделкой».