– Да, вы правы. Деньги появились, и деньги немаленькие. Меня не посвящают во все секреты. Господа революционеры любят напустить тумана. О поставке я узнал случайно, пьяный делегат из Финляндии проболтался. Они пить не умеют совсем. «Аркаша, – шептал он мне пьяным голосом, – нам везде сочувствуют, везде, и на западе и, главное, на востоке. Мы им, подлецам нужны, этим надо пользоваться в наших революционных интересах. А нам какая разница, Аркаша? Цель наша благородная, а цель превыше всего. Не надо бояться замарать руки. Скоро мы привезем револьверы, на границе уже все готово, и это только начало. Будет все! Мы взорвем всю эту гнилую рабскую систему».

– А дальше?

– Дальше? Его вынесли соратнички по борьбе, и потом долго допрашивали меня, что их товарищ тут наболтал. Я, естественно сказал, что тот нес обычную пьяную чушь, о его любимой девушке, которая вышла замуж за другого. Потом я, конечно, все доложил, пограничники и жандармы усилили патрулирование, их взяли на границе.

– Так откуда деньги?

– Не знаю, только предполагаю, что деньги эти не русские.

– Да уж, запад, восток, пока, действительно, туман. И нам с вами, Аркадий Михайлович, этот туман надо рассеять. А что касается вашего происхождения и незаконности столичного студенческого статуса, смею уверить, как ваш новый руководитель, пока вы честно трудитесь с должной отдачей для воцарения спокойствия в Отечестве нашем, никто не вспомнит о вашем происхождении, и это ни в коей мере не станет препятствием для вашего продвижения по службе и получения наград, ежели вы их заслужите.

– Спасибо, – сказал Гаккель, и глаза его заблестели.

– Итак, мы начинаем дело по новой поставке оружия. У нас хорошее подспорье в Киеве. Скоро оттуда в Петербург прибудут господа террористы. Я хочу дать возможность питерским радикалам купить оружие для киевлян, проследить всю цепочку и взять всех одновременно в Петербурге и в Киеве. Но они куклы, марионетки в чьих-то руках. Меня интересуют истинные вдохновители и финансисты, кукловоды. Ваша задача, впрочем, думаю, вы понимаете, в чем она состоит.

– Да, я постараюсь сделать все возможное.

– Стараться не надо, надо сделать.

– Хорошо, – впервые улыбнувшись, сказал Гаккель.

– И последнее, ваше агентурное имя Рахиль. Откуда оно у вас?

– Я сам его придумал, начальство не возражало.

– Мне кажется, это женское имя.

– Совершенно верно.

– И? – спросил Судейкин, а потом на секунду задумался. – Впрочем, не надо объяснений. Я понял вашу логику, весьма оригинально. Вы можете идти. До свидания.

Судейкин получил подтверждение от Раневского, что, по данным Бабичевой, киевская делегация в составе трех человек отправляется в столицу в самое ближайшее время. Однако поименный состав и точную дату отъезда узнать Бабичевой не удалось. Судейкин переживал за ход этой первой для него столь масштабной операции на новом месте и решил сам встречать поезд, хотя фото предполагаемых вояжеров филёрам раздал и инструктировал их лично. С шефом отряда филёров Игнатием Васильевичем Рогожкиным Судейкин нашел общий язык быстро. Рогожкин попал в полицию из армейских унтер-офицеров, с виду был простоват и держался соответствующим образом. Однако Судейкин сразу распознал за этой внешней простотой природную живость ума, хитрость и энергичность. У Рогожкина была небольшая, но очень профессиональная команда филёров, которой он весьма ловко управлял и даже написал для них довольно толковую инструкцию. Новый начальник сразил шпика тем, что с первого дня стал уважительно обращаться к нему по имени и отчеству, и от Рогожкина требовал того же, опуская «ваше высокоблагородие» и другие чиновные эпитеты.

Правда, у последнего это не всегда получалось.

Судейкин начал исправно встречать поезд из Киева, а в свободное время приобщаться к столичной жизни. Надо сказать, что Плеве весьма живо опекал подающего надежды офицера и его семейство. Театры, салоны, приемы-все это произвело впечатление на Судейкина, и даже петербургская погода перестала казаться ему столь мрачной и унылой.

Судейкин встретил долгожданных гостей с Украины. Неожиданно он увидел Бабичеву под руку с молодым офицером, поодаль шел третий. Этого боевика Судейкин знал в лицо. Людей на перроне было немного. Судейкин даже сначала не понял, что кто-то из них встречает его подопечных. Но они все же были. Вернее, она. Миниатюрная, симпатичная брюнеточка, носик востренький, пальтишко, шапочка с меховой опушкой, муфточка, ботики. Казалось, просто кого-то встречающая юная особа, все было бы так, если бы не беспокойные глаза-черные бусинки, постоянно стреляющие по сторонам. Проходя мимо киевлян, она одним едва заметным движением, показала, чтобы они следовали за ней, те подхватили свой скудный багаж и двинулись в заданном направлении. Судейкин «нечаянно» обронил перчатку, и питерские филёры вступили в дело. Приезжие сели к, видимо, заранее нанятому извозчику, который наверняка уже знал адрес, судя по тому, как он моментально рванул с места. Девушка тем временем села в другую пролетку и уехала в противоположном направлении.

Согласно договоренности, Судейкин не стал принимать участия в слежке, а направился в управление.

Вскоре явился Рогожкин.

– Ну-с, Игнатий Васильевич, доложите.

– А что, Георгий Порфирьевич, все чин чинарем, проводили мы господ давешних. На квартирку съемную проехали они, на Лиговке. Хозяйка, Антонова Дарья Петровна, имеет несколько квартир, живет с этого дохода, к революционерам, стало быть, никакого отношения не имеет.

– А что за девчушка встречала гостей?

Рогожкин усмехнулся.

– Эту девчушку, как вы говорите, зовут Ираида Вакулич, она одна из самых активных и решительно настроенных членов «Народной Воли», у нее запросто в муфточке мог быть пистолет.

– Куда она направилась?

– Вакулич поехала к себе домой и оттуда до сих пор не выходила.

– Слежки они не заметили часом?

– Обижаете, чай не первый день работаем. Понимаем, каких господ ведем.

– Ладно, ладно. За гостями следить круглосуточно. Ни на секунду из поля зрения не выпускать. Понятно?

– А чего уж тут непонятного. Не беспокойтесь. Мы квартирку аккурат напротив уже сняли, у той же Антоновой, прямо окно в окно. Удачно получилось. Я уже смены организовал, дворник опять же, давно при нас состоит.

– Хорошо, ступайте, докладывать регулярно. Вот еще что, если девушка выйдет из квартиры одна, известить меня немедленно. Мне необходимо с ней переговорить.

– Все доложим, обязательно, регулярно, а как же, о барышне известим немедленно, – говорил филер, пятясь к выходу.

«Ловок», – с некоторым восхищением подумал Судейкин. «Почему Бабичева? Почему Рачевский ничего не сообщил?» – он терялся в догадках.

Гаккель тем временем уже два часа ожидал Вакулич на ее квартире. Она попросила об этом накануне и дала ключи от самой квартиры, от черного хода, соседнего подъезда и чердака.

Вакулич вошла в квартиру, быстро огляделась, не обращая внимания на сидящего в кресле Гаккеля, прошла к окну гостиной, посмотрела из-за штор во двор. Затем прошла в спальню, где тоже изучала вид из окна.

– Здравствуйте, – наконец резко бросила она Гаккелю, села в кресло напротив, взяла с рядом стоящего столика папиросы и блаженно затянулась. – Вроде хвоста нет, – произнесла она с облегчением.

– Добрый день, сударыня.

– Называйте меня по фамилии. Так будет лучше.

– Хорошо.

– Снимите рубашку.

– Зачем?

– Не задавайте вопросов.

Гаккель подчинился.

Вакулич придирчиво осмотрела руки и торс ничего не понимающего Гаккеля.

– Вы хорошо развиты, это я вам как медик говорю.

– Спасибо.

– Откуда такая мускулатура?

– Я подрабатываю в порту.

– Похвально. Однако времени нет. К делу. Физически вы подойдете для предстоящей операции. Гаккель, скажу откровенно, вы с нами недавно и доверия еще не наработали. Без обид. Однако обстоятельства сложились таким образом, что без вашей помощи не обойтись. У вас появляется весьма реальная возможность заслужить полное доверие наших товарищей.