Хотя, если честно, мысль о том, что потребуется для достижения успеха, испугала меня еще сильнее, чем возможность неудачи. Почти.

Лифт просигналил о своем прибытии, и я пошла внутрь за женщиной с ее воздушными шарами. Педиатры.

Когда двери открылись, показывая те же неприятные и улыбающиеся лица, то я вспомнила свою первую поездку, женщина со своим медведем и воздушными шарами повернула направо. Я повернула налево, мимо стола медсестер, память о второй половине дня я бы предпочла забыть.

Когда я гуляла, я считала двери, выходящие в коридор, и остановилась, когда я нашла частично закрытую дверь на полпути. Это единственно верное, из всего, что я смогла вспомнить.

Я заглянула внутрь. В комнате царил полумрак, жалюзи опущены и выключен телевизор, но я видела достаточно хорошо, чтобы понять, что я в нужном месте.

Лили Тернер выглядела так же, какой я видела ее пару месяцев назад. Но все же удивилась, учитывая ее коматозное состояние. Она лежала на половину поднятой постели, ее блестящие светло-каштановые волосы разметались по подушке сзади нее. На этот раз, по крайней мере, ее глаза были закрыты. Глядя в них, кажется, будто смотришь в, какую-то пустоту и это было жутко, словно видишь ад.

Я вошла внутрь, проходя частично через дверь, но не смогла не заметить, что Лили осталась такой же, а комната изменилась

Пару месяцев назад, то тут, то там стояли фотографии в рамках. Было похоже на то, что ее семья ждала ее домой…

Хотя теперь, было так, как будто ее спальню из дома была кропотливо перенесена кусок за куском и снова собрана вокруг ее больничкой кровати.

Простыня с замками, фейри и конные экипажи были прикреплены к одной стене, прикрывая шлакоблоки, видимо Лили не декорировала спальню заново, с тех пор, как ей было шесть лет.

Книги и фотоальбомы были сложены в небрежные стопки на ее тумбочке. Мягкие игрушки, затасканные и с отсутствующими частями тел, охраняли подоконник. Рядом с ними лампа-балерина, ее розовая пачка, придала комнате бледно-розовое свечение.

И так же там были спиритические доски. Они были повсюду. Это было хуже, чем я когда-либо могла себе представить. Уилл говорил, что это было плохо, но я никогда не думала, что это будет выглядеть так. В дополнение к старомодной деревянной доске в кровати с Лили, ее вялые пальцы покоились на указателе, десятки разновидностей и типов каждой, валялись разбросанными по комнате. Сделанные из дерева, пластика, ярко-розовые (что-то с этим не так, я уверена) и стандартные и черные, старые, новые, большие, маленькие (спиритические доски компактного размера?), даже пара, которые казалась, были сделаны из прозрачного желтоватого материала, который вероятно, светится в темноте.

Некоторые были сложены на полу; остальные были бессистемно распределены по комнате, на тумбочке, на пустой кровати, которая должна принадлежать ее соседке по комнате, на столике с колесиками, которым они пользуются, чтобы подавать Лили еду, если она могла бы, есть таким образом. Обертка, по крайней мере, от двух новых досок торчала из мусорного ведра, и стопка упакованных игровых коробок со спиритическими досками покоились на одном из кресел для посетителей.

Те доски, я знала, не имели ничего общего с воссозданной спальней Лили, а были связаны с Уиллом и мной.

В прошлом году, Лили покинула вечеринку — первоклассную вечеринку, ту, которую я бы сама посетила — в слезах, после стычки с ее "бойфрендом" Беном Роджерсом. Бен был игроком, особенно, когда дело доходило до новичков, вроде Лили. Она действительно должна была знать лучше, но затем опять же, у нее, очевидно, не было большого опыта в нашей социальной жизни. Это, по словам Уилла, который был одним из нескольких друзей Лили, преждевременные попытки подняться выше на несколько ступенек по социальной лестнице.

В любом случае, она врезалась в дерево, по дороге домой с той вечеринки и отправила себя в больницу. Вообще-то она не умирала, но также ей не становилось лучше.

Уилл сказал, что ее душа ушла. Судя по всему, она сразу же перешла к свету, но ее тело просто продолжало жить, до поры до времени.

Затем, пару месяцев назад, другая подруга Уилла — Джуни, похитила тело Лили, и доставила его к Уиллу в надежде, что он в состояние найти ее душу и вернуть назад в тело. Из-за странного поведения Уилла и различных подсказок, Джуни раскрыла секрет Уилла о том, что он разговаривает с призраками.

Она чувствовала, что инцидент с Лили — ее вина, они поссорились, когда дружили втроем — и она хотела, чтобы Уилл помог ей сделать все правильно. На самом деле, она была безумна, чтобы сделать это правильно. Уилл сказал ей, что невозможно вернуть дух Лили назад в ее тело, но Джуни не поверила ему. Затем отрицательная энергия Джуни — страх, разочарование, вина и сожаления — в сочетании с присутствием Уилла и спиритической доской, проявила себя, как физическую силу. Разочаровавшись при отказе в помощи, Джуни нечаянно сделала Уилла мишенью этой силы. Сила перекрыла воздух и способность Уилла дышать, медленно убивая его. Джуни была слишком погружена в свои собственные страдания, не увидев, что на самом деле происходило. Так что, я сделала то, что должна была сделать, чтобы привлечь ее внимание.

В тот момент, когда жизнь Уилла была в опасности, это было легко. Используя тактильные качества, которые пришли от находившегося рядом Уилла, я написала Джуни сообщение, которое ей нужно было увидеть, на спиритической доске. Затем положила свою руку внутрь руки Лили, чтобы коснуться Джуни. Это сработало. Джуни остановилась; Уилл был спасен.

Но, очевидно, я так же дала семье Лили причину надеяться. Количество и разнообразие спиритических досок в ее комнате кричали об отчаянии. Если одна не сработает, может быть, другая сработает. Может ей не нравятся эти пластиковые. Может, нужна одна ее любимого цвета. Они возлагали свои надежды на каждую новую покупку, никогда не зна наверняка, что эти доски не были идеальными, и даже если такая существует, Лили не было рядом, чтобы воспользоваться ею.

Единственное что имело значение, что Лили ушла. Она перешла в тот мир, то блаженное пространство без беспокойства и страха, в то, которое я могла вспомнить во время самых кратких и самых разочаровывающих вспышках.

Но благодаря мне, ее семья думала, что она все еще где-то по близости, и кстати, сегодня я здесь, чтобы использовать эту веру в своих интересах.

Я с трудом сглотнула, глядя на бледную, исхудавшую девушку, которая казалось терялась среди покрывал и подушек. Она не была симпатичной, но она могла бы стать поразительной, чуть-чуть уверенности, правильное использование средств для волос и макияж. Сейчас у нее был еще рваный шрам, протянувшийся от линии роста волос вниз к краю челюсти, на левой стороне ее лица. Но даже он выглядел незначительно при взгляде с определенного ракурса. Хотя он уже казался менее опухшим и покрасневшим. Эта ее часть исцелялась, даже если все остальное тело нет, и вероятно, дало ее семье еще одну причину надеяться.

Смогу ли я на самом деле сделать это? Когда-то, я вероятно бы замешкалась. Когда я была жива, я по-разному использовала людей, не подумав дважды. На мой взгляд, если ты разрешил использовать себя или достаточно слаб, чтобы позволить этому произойти, тогда ты получил то, что заслужил. Если ты не хищник, ты — добыча, верно?

Когда-то. Было так. Мне просто нужно передать сообщение моим родителям.

Я подошла ближе к ее кровати, чтобы подождать, пока моё сердце перестанет биться так быстро. Я почти ожидала, что Уилл неожиданно появится в дверях и начнет кричать на меня. Он знал, что я могла сделать так. На самом деле, я была единственным духом, которого он когда-либо видел или слышал, с такой способностью. Он должен был знать, что я подумаю об этом… правильно?

Но Уилл не пришел.

В комнате было спокойно и тихо, ровное сердцебиение Лили звучало на заднем фоне, нарушая тишину.

Затем женщина, с такими же светло-коричневыми волосами, как у Лили вошла в комнату, держа больничный поднос с жалко выглядевшим бутербродом, увядшим салатом, и двумя апельсинами. Ее мать. Должно быть она. Согласно Уиллу, ее мать редко, если вообще когда-нибудь, покидала Лили, надеясь, что та может достаточно проснуться, чтобы снова общаться.