Впустил. Даже ждал возле своей двери, пока она поднималась на лифте. Увидев его, такого спокойного, в то время как она вся дрожала от волнения, Маша потеряла контроль над собой и набросилась на него с упреками.

– Ты что, совсем спятил! – закричала она, – ты точно ненормальный, как ты мог поверить в мою невиновность?

Поняв, что сказала, Маша вспыхнула от стыда. Ведь все, что она хотела – это лишь поблагодарить его, а из-за бушующих эмоций наговорила кучу ерунды и выставила себя истеричкой. Она стремительно отвернулась от него и стала лихорадочно нажимать на кнопку лифта.

Когда двери лифта открылись, она юркнула в него, но они так и не закрылась, потому что Леонид удерживал их.

– Куда собралась? – посмеиваясь, спросил он, но потом его лицо вдруг стало серьёзным. Маша тяжело сглотнула. – Тебе придется отвечать за последствия своих поступков! – произнёс он.

Через несколько секунд Маша оказалась в его квартире, а он, усмехаясь, закрывал дверь на замок.

Глава 14

Маша не знала, что ей делать, а Леонид не сводил с неё проницательных глаз, по-прежнему усмехаясь.

– Ты – нечто! Вместо того, чтобы поблагодарить, набрасываешься с обвинениями и упреками, – он насмешливо покачал головой, показывая, насколько это нелепо.

Швецова и сама понимала, что повела себя глупо, но ей была непонятна причина, по которой он поверил в неё. Она очень волновалась и сказала совсем не то, что собиралась. А Тетерев продолжал внимательно на неё смотреть, требуя объяснений.

– Просто я… – она нервно облизнула вмиг пересохшие губы. – Все обвиняли меня в том, чего я не совершала, а ты… – она посмотрела прямо ему в глаза. – Почему ты не сомневался во мне?

Леонид приблизил свое лицо к самому её носу.

– Я доверяю своей интуиции и редко ошибаюсь, – сказал он. – К тому же ожидал чего-то подобного.

Лёня хмыкнул, увидев, как от удивления расширяются глаза девушки.

– Мышкина, ну ты и наивная! Неужели думала, что семья Лобкова оставит тебя в покое? Мне и Максу даже придумали нелепые командировки, чтобы ты осталась одна.

– Но ведь фотографии…

– Отличные фото, – беззаботно произнес он.

– Но на них я передаю папку…

Он снова покачал головой, словно разговаривал с неразумным дитям.

– Дай угадаю: случайно столкнулась с прохожим, а тот выронил из рук злосчастную папку?

– Откуда..?

Лёня развернулся и пошёл на кухню, а Маша, словно маленькая скрепочка, притягиваемая магнитом, последовала за ним.

– В тот вечер, когда ты выходила из здания, в твоих руках была лишь маленькая женская сумочка.

Не успела она спросить, откуда ему это известно, как он ответил.

– Камера наблюдения фиксирует любого, кто выходит и заходит в здание офиса.

Маша то ли всхлипнула, то ли икнула, ведь она совсем о ней забыла.

– К тому же мы опросили персонал. Нам удалось выяснить, что одна любопытная уборщица утром того дня видела записку на твоем столе, и не удержавшись, прочитала.

– Но я все равно не понимаю, зачем тебе…

– О, Боже, женщина! – раздраженно прервал её Леонид, – хватит задавать вопросы – все обвинения сняты, извинения принесены. Ну что тебе ещё надо? Забудь!

Девушка прикусила губу, начавшую дрожать.

– Это было так обидно, – прошептала она.

– Знаю.

– И больно, – всхлипнула Маша.

Лёня обречённо вздохнул, думая, что она заплачет, а он не переносил женских слёз. Но, к его удивлению, девушка не заплакала, и он улыбнулся, понимая, каких усилий ей стоило сдержаться.

– Есть хочешь? – неожиданно спросил у неё Леонид, и девушка немного оживилась.

Нет, Маша вовсе не была голодна. Просто… пусть это глупо, но ей казалось, пообедав вместе приготовленной им едой, они станут ближе.

– Угу, – пробормотала она, и Лёня подозрительно быстро отвел глаза от её лица.

– Я закажу пиццу, – спокойно произнес он. Улыбка сползла с лица девушки.

Конечно же, Тетерев никогда не готовил для кого-то, кроме себя и Марии, а она уже не была той, для кого он создавал кулинарные шедевры.

– Не нужно пиццы, – попросила Маша, и Лёня бросил на неё недовольный взгляд.

Девушка немного замялась, прежде чем спросить, но потом робко произнесла:

– Может, у тебя есть суфле?

Мужчина целую минуту, прищурившись, смотрел на нее, словно хотел что-то спросить, но потом открыл холодильник и достал то, что она просила.

Маша положила первую ложку нежнейшего молочно-шоколадного суфле в рот и зажмурилась, с блаженством размазывая его языком по небу.

Так вот какое оно на вкус, – подумала она, и уже собиралась сказать Леониду о восхитительном вкусе десерта, но её ложка выпала из рук – Тетерев пожирал её глазами.

Несомненно, она узнала этот страстный взгляд, устремленный на неё – он хотел её, и внутри у Маши скрутилась ответная пружина желания. Она так хотела снова ощутить его губы и руки на своем теле, то наслаждение, которое мог дать только он.

Лёня закрыл глаза на секунду, и его лицо стало вновь бесстрастным – страсть и желание потухли в его глазах, и Маша едва смогла подавить стон разочарования.

– Как называется этот десерт? – спросила девушка, пытаясь сделать вид, что ничего только что не произошло, но в душе она дрожала от волнения, ожидая услышать название, которое слышала очень давно.

Тетерев помедлил, но потом в его тоне появилась ирония.

– Обычное молочно-шоколадное суфле.

Маша огорчённо улыбнулась, когда-то он соблазнил её этим самым суфле только лишь одним названием – «Двойной оргазм».

– Пф, так скучно, – фыркнула она, и Лёня с интересом поддался вперед.

– А чего ты ожидала?

Маша смущенно покраснела, а Тетерев обреченно вздохнул.

Он больше не мог противиться своим чувствам – его неведомой силой тянуло к Мышкиной, хотя он не знал почему, но ему отчаянно хотелось поцеловать её, обнять и любить… всю ночь, пока не исчезнут эти ненужные чувства.

Да, именно ненужные! Он не хотел снова испытать любовь. В последний раз она чуть не погубила его. И сейчас Леонид отчётливо понимал, что если снова переступит черту и переспит с ней, то пути назад не будет, поскольку то, что он сейчас чувствовал, было не просто страстью, а чем-то большим, затрагивающим сердце и душу.