Через неделю примерно, ему можно было уже вставать. Объект находился за городом, в глубине роскошного сада. Теперь он целыми днями сидел в этом саду и даже прогуливался под ручку с медсестрами.

Разговор со Слепцовым состоялся на двадцатый день. Прежде они сыграли две партии в шахматы, после чего Пес попросил принести ему коньяку, на что генерал показал фигу.

— Зачем я вам понадобился?

— Во-первых, товарищей в беде не бросают.

— А во-вторых?

— Если о «вторых», то продолжим. Ты форму потерял. Мы тебя держали на виду. Время от времени.

— Никакой «лички» не было.

— Была.

— Кто?

— Много будешь знать, скоро состаришься. Сам сообразишь потом. Может быть, захочешь рассказать что-нибудь. Про прогулки свои по городу. Ты ведь любишь их совершать в одиночестве. Вот и гадай потом, то ли шел за чем, то ли томление души. Зачем «чистился», если просто томление?

— Хорошо. Что теперь будет?

— Подлечишься и на работу.

— Шутки шутите.

— Никаких шуток.

— Я не хочу.

— Тебя никто и не спрашивает.

— Я не хочу и не буду.

— Тогда тебя придется очень хорошо попросить.

— Про присягу будешь вспоминать?

— Про нее, родимую.

— Я пулю в себя пущу. Горло сам себе перегрызу. Видал такое?

— Посмотреть хочется. Как это? Вернее, поступай, как знаешь. Потом.

— Что случилось?

— Нас предали.

— Не смешите меня.

— Мы теряем последнее.

— Слушай, мужик. Генерал ты сейчас или подгенералок, отпусти меня с миром.

— Куда?

— В геенну огненную. Где скрежет зубовный и тьма кромешная. Во внешнюю тьму отпусти.

— А в райские кущи не хочешь направление?

— Не говорите, дядя, о том, о чем не понимаете. Причащались давно?

— Не верю я клирикам. Приду тихонько, свечку поставлю…

— От таких хождений во храм один вред.

— Тебе, конечно, видней. Говорить будем?

— Как-нибудь потом.

Алексей еще вволю поизмывался над старшими по званию. Он многое себе позволил. По прошествии времени генерал появился снова. И снова ушел ни с чем. Отношения с администрацией стали накаляться.

И тогда однажды белым днем он попросил позвать Слепцова снова. Тот явился после академической паузы, дабы соблюсти этикет.

— Где? — спросил Пес.

— Недалеко от твоего последнего места пребывания. Там, где сейчас похоронена урна с «твоим» прахом.

— В Полонии?

— Нет. Все проще и сложнее. Латышский выучишь?

— А с литовским что делать?

— Забудь. Тебе и по Латвии не гулять. Ты будешь там присутствовать.

— Что нужно?

— Человека одного найти. Ты его знаешь шапочно. Вы проходили семинар один вместе. Вас там было семь человек. Теперь в наличии ты и еще один… товарищ. Ты должен вспомнить. Мы поможем тебе. «Видик» один покажем. Потом еще один. Парень прошел через глубокую пластику. По другим особенностям ты его опознать, наверное, сможешь с натяжкой, но сможешь. Придется постараться.

— А потом…

— А потом иди, куда хочешь. Только больше не попадайся.

— Я вам верю с трудом, но все же попробую. Может быть.

Очень он латышей не любил. Оттого и согласился.

Когда он совершенно пришел в себя, то первое, что потребовал, — вернуть ему книгу. Это посчитали капризом вернувшегося «оттуда». Но Пес был так настойчив в своем капризе, а состояние его так еще оставляло желать лучшего, что просьбу решили исполнить. Речь шла о книге на английском языке по истории древней Месопотамии. Он на память назвал автора и год выпуска. Первая версия о книге-шифраторе так и осталась недоказанной. В Уфу выезжал человек, и книгу эту, в конце концов, нашел. Она осталась в номере после «эвакуации» Пса, по причине отсутствия иллюстраций и иностранного происхождения показалась никому не интересной, и была испещрена пометками и подчеркиваниями. В конце концов, она осела в одном из номеров на этом же этаже, на антресолях, откуда и была извлечена и отправлена на объект…

… Больничка в Волосово совсем простая. А положили его и вовсе в коридоре, укололи, выдернули назад с вожделенных высот или глубин, это как что понимать, внесли в регистрационные книги и оставили до утра отдыхать. Кровать с панцирной сеткой, армейское одеяло, но простыни, правда, чистые. Скромное обаяние персонала и Саша на табуреточке.

А в книге той писалось вот что.

«… Синаххериб захватил Вавилон и вынудил Мардук Апладина бежать в Элам, а потом, напав со стороны моря, сжег эламские прибрежные города. Мардук-Апла-Иддин канул в вечность, но через триста лет Набопаласаром продолжил его дело и достиг успеха. А потом и вовсе Навуходоносор женился на Амитиде, дочери мидийского царя, и Вавилония укрепилась всерьез и надолго…».

Он возил книгу эту с собой в разные страны. Она побывала в джунглях и в номерах отелей — дорогих и почти ночлежных. В принципе ничего, что могло бы указать на его национальность, нельзя было брать с собой. Но книга на английском языке, издана в Швеции, как и куда после попала — тайна.

Он помнил ее уже наизусть, но все же снова и всегда находились именно те страницы, которые были ему нужны именно в этот день и час. Он словно бы сам жил сейчас на том Востоке, который, по иронии судьбы, называется ближним.

«… Была страна Калду. Или Халду. И жители ее назывались халдеями. Или калдеями. Халдеи все же более привычно. Они жили среди топей и болот, среди озер и тростника на самом юге Вавилонии. Жили они в основном по мелочам — немного земледелия, немного побольше рыболовства, скудный скот мычал и хрюкал в стойлах. И территория, где жили халдеи, делилась на составные и образующие части, молекулы-дома.

Земли халдейских племен не были четко разграничены, и политическое могущество зависело от личного влияния и взаимоотношений с более могущественными царями. Племя, располагавшееся вдоль Тигра, получало от соседей оружие и деньги, что помогало ему создавать осложнения правительству Вавилона. В принципе халдеи и существовали для того, чтобы создавать Вавилону осложнения. Эти племена отличались от прочих соседей отсталостью, и нет прямых указаний на то, что у них был свой язык. Главные особенности образа жизни халдеев проясняются при изучении конфликтов между двумя империями — Ассирийской и Вавилонской. Особенно интересны письма с донесениями и жалобами. Солдаты, шпионы, патриоты и просто доносчики, чиновники, начальники. Халдейские племена, не связанные прочно с крупными и сильными вождями, легко переходили на сторону то одного, то другого. Они боролись за свой суверенитет друг от друга и от больших империй. Они время от времени группировались и отказывались платить налоги и служить правительству. Если от них не откупались, то они пакостили, грабили караваны и нападали на небольшие города. И, все же, они были ближе к Вавилону. И потому были обречены».

— Красиво бредил, — прокомментировал Саша, — излагай, дальше…

— Про что я говорил? — заинтересовался Пес.

— Про Вавилон. Как я про рыбалку брежу, так ты про этих охламонов.

— То-то, же, — отозвался он.

— Доктора сказали, что ты уже того, с рубчиками…

— Было дело.

— А как оно в прошлый раз обошлось?

— Попробую вспомнить. Только тебе не расскажу. Не было там никакой рыбы. И Вавилона не было…

— А что было?

— Холмы. И зеленые луга. Так-то вот…

… Каждый вечер он пробегал по холмам вокруг объекта двенадцать километров. В нем снова заработал хронометр. Ровно через час круг замыкался, и можно было вставать под душ. Со времени своего свидания с вечностью он не притронулся к водке… Можно и нужно было входить в режим постепенно, но первый же кросс стал для Пса экзаменом. Он загадал — если не пробежит эти двенадцать верст, неважно за какое время, то ничего у него уже не получится. Тогда он уже настоящий покойник. Уйти с объекта не составит для него большого труда, а там — в город. Была одна заветная пивнушка на окраине…