В конце 1963 года президенту Франции пришлось совершить грустное путешествие за океан. В день его рождения, 22 ноября, в Далласе был убит Джон Кеннеди. Узнав о происшедшем, де Голль заявил: «Президент Кеннеди умер как солдат, под огнем, – находясь на службе отечеству» {527}. В тот же день, на заседании кабинета министров, генерал сказал о покойном: «Он был одним из тех редких руководителей, которого можно назвать государственным деятелем. Кеннеди был смел и любил свою родину» {528}.

На похоронах в Вашингтоне де Голль мельком увиделся с новым президентом США Линдоном Джонсоном. С ним у генерала отношения не сложились. Он называл его «ковбоем-радикалом», провинциальным техасцем {529}. Президент Франции вообще считал, что не может вести с Джонсоном достойный диалог, хотя бы из-за разного уровня их интеллектуального развития. Новый хозяин Белого дома тоже не любил де Голля, считая его амбиции безосновательными. В результате взаимопонимания не возникло, и генерал только время от времени язвил по поводу американцев и их политики. Уже в декабре 1963 года президент Франции объявил: «Если Джонсон хочет меня видеть, то пусть приедет в Фор-де-Франс [49], на французскую землю, где я появлюсь через два месяца. Не вижу никаких помех для этого. А вообще, не надо думать, что я не люблю англосаксов. Я их люблю, но при одном условии. Они не должны стремиться господствовать над нами» {530}. В следующем году де Голль сказал о Соединенных Штатах буквально следующее: «В течение двух последних лет американцы только приумножают свои ошибки. Ну чем же можно им помочь? Они сами должны стать умнее. Я все сделал, чтобы наставить их на путь истинный. Если они не хотят ничего понимать, тем хуже для них» {531}.

Когда де Голль находился в Париже, вечерами, как правило, он отдыхал в Елисейском дворце, если, конечно, не было официальных мероприятий. Ровно в восемь он удалялся в свои личные апартаменты, состоящие из пяти комнат.

Генерал читал, раскладывал пасьянс, сидел у телевизора. Обязательно смотрел вечерние новости, иногда какую-нибудь передачу, а чаще всего – фильм. Президент с молодости очень любил кино. В Елисейском дворце по его просьбе оборудовали кинозал. Там де Голль в кругу родных и близких смотрел картины, которые его интересовали. Ему нравились американские вестерны, особенно со Стивом Маккуином, остросюжетные ленты о Джеймсе Бонде, фильмы о путешествиях-приключениях – «Вокруг света за 80 дней», «Двадцать тысяч лье под водой». Он любил также французские кинокомедии с Бурвилем и Луи де Фюнесом. А иногда президент просил, чтобы ему привезли старую кинокартину, например «Огни большого города» или «Великую иллюзию».

В кинозале компанию де Голлю часто составляла Ивонна. Время от времени во дворец приезжали сын и дочь генерала, старшие сыновья Филиппа – Шарль, Ив и Жан. У президента было уже пять внуков. У Элизабет в 1959 году появилась дочь. По просьбе отца она назвала ее Анной. А у Филиппа в 1963 году родился еще один сын – Пьер. Иногда де Голль приглашал и других родственников.

Светская жизнь Парижа генерала не интересовала. Он никогда не выезжал на увеселительные вечера, правда, мог поприсутствовать на ночном балу выпускников Сен-Сира. Президенту всегда было приятно находиться в обществе молодых людей, избравших военную карьеру. Да он никогда и не забывал, что в 1920 году на таком балу понял, что влюбился в Ивонну Вандру.

К изобразительному искусству де Голль относился достаточно спокойно, хотя и отдавал дань красоте его шедевров. В музеи он выезжал редко, но все-таки иногда бывал в Лувре. Еще реже президент посещал выставки. «Затащить» его туда удавалось лишь Андре Мальро. Так, он посмотрел экспозицию картин Никола Пуссена и Эжена Делакруа и тематическую – «Европа в XVI веке».

В драматический театр президент иногда приезжал. В «Комеди Франсез» он предпочитал смотреть древнегреческие трагедии и драмы французских писателей XVII века. Иногда де Голль приходил к артистам за кулисы и, к их удивлению и восхищению, декламировал отрывки из Корнеля или Расина {532}. В театре «Одеон» генерал любил постановки современных драматургов. Особенно ему нравились пьесы Поля Клоделя.

Президент не был поклонником классической музыки. В оперу он практически не выезжал. Исключение составляла разве что «Кармен». Выразительные, пульсирующие страстью арии Бизе ему импонировали. Де Голль иногда говорил: «Музыка должна быть веселой» {533}. Он любил оперетту и частенько сам напевал знакомые с молодости куплеты из «Прекрасной Елены» и «Великой герцогини Герольштейнской» Оффенбаха и «Мушкетеров в монастыре» и «Фанфана-Тюльпана» Луи Вернея. А особенно ему нравилась оперетта «Роз-Мари», сочиненная в 1924 году американцем чешского происхождения Рудольфом Фримлем {534}.

Еще президент любил простые песенки французских шансонье Шарля Трене, Ива Монтана, Жильбера Беко. Он следил за творчеством Эдит Пиаф. Ее знаменитая песня «Я ни о чем не жалею» запала президенту в душу. Многим приходилось слышать, как он повторяет ее текст:

Как, наверное, любому военному, де Голлю нравились марши. Когда в Париж в 1964 году приехал с визитом король Камбоджи Нородом Сианук, президент Франции не поехал с ним в театр. В честь иностранного главы государства устроили представление прямо в саду Елисейского дворца. Духовой оркестр Республиканской гвардии, разодетый в военную форму эпохи Первой империи, исполнил старинные марши. Громкие духовые инструменты и барабаны выводили ритмичные мелодии «Пробуждения в бивуаке», «Почетного ригодона», «Шапок наполеоновской гвардии» {535}. И де Голль и Сианук остались очень довольны.

Иногда на выходные дни президент уезжал в свою загородную резиденцию Рамбуйе. Там устраивалась охота на птиц и даже кабанов. По приглашению де Голля в Рамбуйе приезжали министры, представители дипломатического корпуса, военные из генерального штаба, бывали сын и зять генерала. Сам он не принимал в охоте непосредственного участия, правда, неизменно присоединялся к стрелкам во время последней облавы и вставал позади кого-нибудь из них. Жискар д’Эстен вспоминал, как однажды, приехав в Рамбуйе по приглашению президента и охотясь на фазанов, он вдруг услышал его голос у себя за спиной: ««Смотрите! Слева от вас птица!» И действительно, над туями, высаженными в линию, я заметил небольшого светло-коричневого фазана – он планировал прямо на меня, широко расставив крылья. Стало быть, я заблуждался, думая, что де Голль плохо видит» {536}.