– Простите, когда мне необходимо к вам прибыть? – спросил Александр Шабсон дрогнувшим голосом, крепко прижимая телефонную трубку к уху.
– Завтра!
– А если это будет вечером?
– Хорошо… Если только не позднее восьми часов, – поставил ему условие невидимый собеседник.
– Завтра в половине восьмого я буду у вас, – убежденно произнес Александр Шабсон. – А простите, к кому мне обратится?
– Меня зовут Моше Лавин, – донесся ответ. – Запишите, как к нам добраться…
Моше Лавин оказался брюнетом средних лет с густой волнистой шевелюрой и тонкими правильными чертами на узком лице.
Когда на следующий день после телефонного звонка Александр Шабсон приехал в Департамент иммиграции и осторожно постучался в назначенный ему кабинет, Лавин сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. Верхняя пуговица его белоснежной рубашки была расстегнута, а распущенный шелковый галстук криво сполз набок. В помещении было душно, даже несмотря на тихо работающий в углу кондиционер, – видимо, его включили совсем недавно.
– Господин Шабсон? – спросил Моше Лавин уверенным тоном. – Проходите! Присаживайтесь…
Деловито отложив в сторону бумаги, он терпеливо подождал, пока Александр устроится по противоположную сторону стола и сразу перешел к делу.
– Скажите, господин Шабсон, у вас остались связи с вашими знакомыми в Советском Союзе? – спросил он и, заметив слабый кивок Александра, удовлетворенно добавил. – Очень хорошо! Дело в том, что для возвращения наших соотечественников мы в первую очередь рассчитываем на помощь их знакомых, которые приехали в Израиль раньше… Естественно, все расходы в этом случае берет на себя наше ведомство! Поэтому не могли бы вы рассказать о ваших знакомых поподробнее?
Александр озадаченно почесал темный, щетинистый подбородок. Вопросец! Это только на первый взгляд он может показаться простым и понятным, а на самом деле не такой уж он и простой… Рассказать о знакомых евреях? А кого в Израиле вообще можно считать евреем? В Союзе, например, все считали евреями Шабсонов, а по приезду сюда вдруг оказалось, что они самые что ни на есть русские… Так о ком же тогда рассказывать?
"А может зря он мучается и переживает – ведь правом иммиграции в Израиль обладает любой, имеющий евреев пусть даже в третьем колене? А кто там теперь разберется, были у тебя евреи в третьем колене или нет?" – резонно рассудил Александр.
"Пускай они это тут сами выясняют", – решил он и принялся перечислять всех своих друзей по порядку, стараясь при этом никого не забыть. Моше Лавин слушал его внимательно, не перебивая, изредка делая какие-то пометки в лежащем перед ним блокноте. Когда Александр закончил, он посмотрел в исчирканный листок и произнес:
– Так! Господин Шабсон… Вот вы тут упомянули Сосновского… Бориса Сосновского, кажется? У вас с ним какие отношения?
Александр недоуменно пожал плечами.
– Нормальные… Росли вместе… Сейчас иногда переписываемся… А что?
– Нет, ничего, ничего! – успокоил чиновник. – Скажите… А не могли бы вы его пригласить сюда недельки на две? С семьей… Как я уже говорил, расходы вам возместят…
Александр заколебался, но заколебался не потому, что просьба показалась ему слишком уж обременительной, а потому что не знал, как перейти к главной теме, ради которой он в общем-то и согласился на эту встречу.
– Это-то как раз не проблема, – наконец протянул он. – Я в смысле пригласить… Только… Господин Лавин… Видите ли… Ну куда я его буду приглашать? Квартира у нас хоть и просторная, но на ещё одну семью не хватит. К тому же я даже не знаю, как к этому отнесется мой домовладелец. А вот, если бы у нас было бы собственное жилье… Тогда совсем другое дело! А вы ведь, кажется, говорили, что можете помочь с получением машканты?
Он выжидательно замер, чувствуя, как внутри у него колотится сердце, но Моше Лавин, его просьбе совсем не удивился и отказывать ему не стал.
– Хорошо! – произнес он и пододвинул к себе блокнот. – Я постараюсь помочь… Скажите, где вы работаете…
Он быстро записал информацию, которую ему сообщил Александр и, вырвав листок из блокнота, прицепил его на кнопку рядом с монитором. После чего сухим, официальным тоном попросил Шабсона не затягивать с приглашением Сосновских и, словно боялся, что Александр станет просить о чем-то ещё, поторопился с ним распрощаться.
Исполнил ли Лавин свое обещание или нет, так и осталось для Александра загадкой, но когда на следующий день он обратился в администрацию завода с просьбой о гарантийном письме для банка, ему в его просьбе не отказали. Правда, перед этим пришлось пройти собеседование, которое проходило там же, в административном корпусе и длилось довольно долго. Так долго, что под конец у Александра уже создалась совершенно твердая убежденность, что заветной машканты ему не видать никогда. К тому же в течение всего собеседования плешивый очкарик из администрации, местный, коренной еврей, с линзами-диоптриями на орлином носу, постоянно морщился на несовершенный иврит Александра. Но Александр старался на это не обращать внимание… В конце концов все это мелочи! Ведь гарантийное письмо-то ему дали! А ещё через несколько дней Шабсонам удалось договорится о покупке дома. Осмотрев предлагаемые варианты, они выбрали коттедж в пригороде, небольшой, но очень уютный, с открывающимся из окон красивым видом на холмы и стройные ряды кипарисов неподалеку. Так что можно считать, что все сложилось, как нельзя более удачно… Так удачно, что жена, после того, как они возвращались, заключив договор на покупку дома, даже с некоторым сомнением в голосе спросила:
– Саш, а тебе не кажется всё это странным? Ну… Как-то быстро все… Даже не вериться!
Александр улыбнулся и обхватил жену за плечи.
– Просто повезло! – ответил он беззаботно. – Я ж тебе говорил, что я везучий… Вот, видишь… Пошла полоса! Думаю, Боря Сосновский будет сильно удивлен, когда увидит, как мы здесь устроились. Ничего, ничего! Пусть посмотрит… Сравнит! Как мы тут и как они там…
После приглашения Шабсонов Сосновские приехали в Израиль ровно через месяц.
Шабсоны оставили им свою ещё не возвращенную домовладельцу старую квартиру, – благо, что квартплата была внесена до конца месяца, так что Сосновским не пришлось даже тратиться на гостиницу.
Вечер они провели вместе с гостеприимными хозяевами. Неокрепшее воображение приехавших поражало буквально все – и просторы комнат нового коттеджа, и пол, устланный мраморной плиткой, и солнечные батареи на крыше, и даже сверкающий свежей полиролью старенький "Субару" во дворе. Осмотрев все, ужинать они отправились вместе с хозяевами на старую квартиру, где им теперь предстояло жить. Ирина Шабсон приготовила к праздничному столу антрекоты из индейки и овощные салаты (вкусно! – пальчики оближешь, – похоже, иммиграция крайне положительно сказалась на ее кулинарных способностях), но и Борис Моисеевич в грязь лицом не ударил, – он выставил на общий стол привезенную с собою бутылку старого армянского коньяка, (подарили ещё коллеги по работе на сорокалетие) и выложил на стол батон душистого ржаного черного хлеба – деликатес, которого в Израиле не достать.
Просидели они с хозяевами почти до полуночи, вспоминая свое житье в Союзе, расспрашивая о том, как тут живется, а на следующий день, когда Шабсонов уже не было, (вечером, сразу же после ужина они отправились в свой новый дом) Сосновские решили обследовать Город Мира – "Ир Шалом", как назвал его в свое время царь Давид. Без труда добрались они до Сионских ворот, (почти каждый встречный легко понимал их русский язык и считал своим долгом в мелких деталях объяснить, как туда добраться), нашли гробницу Царя Давида, зашли в зал Тайной вечери, затем прошли к Кувуклии – Храму гроба Господня, посмотрели на величественный купол мечети Аль-Акса, благоговейно постояли у Стены плача, оставив в ее трещинках записки с пожеланиями. Переполненные впечатлениями спустились по узким, мощенным улочкам на широкую Кардо, центральную улицу Старого города и здесь решили дать ногам передохнуть и немного перекусить – зашли в кафе. Борис Сосновский, увидев телефонный автомат, отошел позвонить, а жена и дочь устроились за столиком, сделали заказ и теперь сидели и вкушали наиболее распространенные блюда еврейской кухни. К ним подошел официант и, услужливо склонившись, задал свой вопрос на чистейшем русском языке:
