– Привет, я тебя разбудил? – на пороге стоял жизнерадостный парень.

– Нет, – прохрипел Трис. Как обычно бывало от расстройства, голос его за ночь сел, и мужчине пришлось прокашляться.

– Тристан, ты заболел? – обеспокоился Шейн, проходя в дом. – Ты плохо выглядишь. Может у тебя жар?

Парень протянул руку, что бы коснуться лба друга. Раньше, чем успел понять, что делает, Тристан с силой оттолкнул его руку.

– Ты чего? – ошарашено уставился на Волка парень, потирая ушибленную конечность.

– Не прикасайся ко мне, – угрожающе прорычал оборотень.

– Что случилось? Я тебя обидел? – недоумевал Шейн.

– Зачем ты пришел, Шейн? Снова будешь играть в друзей?

– О чем ты, Тристан? Я не играю, я и есть твой друг.

– Друг? – разозлился Трис, – У нас разные представления о дружбе, Шейн.

– Я тебя не понимаю, – взмолился парень.

– Я тоже тебя не понимаю. Почему ты, зная о моих чувствах к тебе, изображаешь из себя жертву, ломаешься, словно девочка, а по ночам трахаешься с Диланом? Я тебе настолько противен?

От предъявленных обвинений Шейн застыл на месте. Он открывал и закрывал рот, пытаясь что-нибудь сказать, но не находя слов.

– Молчишь? Правильно, лучше молчи. Не надо мне больше врать, убирайся отсюда, – Тристан тяжело вздохнул отворачиваясь. В груди снова стянуло все в тугой узел.

– Можно мне хотя бы попытаться тебе все объяснить? – едва слышно проговорил парень. Он выждал несколько секунд. Но не получив ответа, продолжил. – Дело не в тебе, Тристан. Ты мне очень дорог и мне нравится с тобой общаться. Но я ничего не могу с собой поделать. Я не могу быть верным одному. Я уже пытался с Диланом. Мы встречались, но я не выдержал долго. Меня напрягает быть с одним партнером, мне хочется разнообразия. Знаю, это звучит мерзко, но я такой, какой есть. Я знаю, что ты не примешь меня такого. Я не хотел с тобой серьезных отношений, потому что не хотел делать тебе больно.

– И все равно сделал. Ты обманул меня, Шейн. Посмеялся надо мной.

– Я не смеялся! – возразил парень, радуясь, что его хотя бы выслушали.

– Почему сразу не рассказал? Зачем было мучить меня эти месяцы?

– А если бы рассказал какой я на самом деле? – вспылил О'Браен. – Ты бы принял меня? Смог бы быть моим другом, как сейчас? Не смотреть на меня как на доступную шлюху?

– Ты сам уже сказал, я не смогу принять тебя таким, – резко развернулся Тристан, чувствуя, как внутри закипает злость и просыпается зверь. – Я не привык делиться своим. И ты это знаешь. Всегда знал. И все равно полез мне в душу, намеренно сблизился со мной, что бы ударить больнее.

– Я не хотел причинить тебе боль. Я просто хотел быть твоим другом! – парень незаметно перешел на крик. Он ожидал, что Трис не примет его натуру, но не думал, что от этого буде так больно.

– Я давно дал тебе понять, что просто другом быть не намерен.

– Ну, так возьми меня! – сорвался Шейн, краем сознания понимая, что у него начинается форменная истерика. Что лучше бы сейчас уйти, а придти завтра, когда оба успокоятся немного. Поговорить в более расслабленной обстановке. Но остановиться уже не мог. Было обидно и больно биться о глухую стену непонимания, что воздвиг Тристан. – Я же шлюха, ни на что больше и не пригодная! Давай, Тристан, удовлетвори свою похоть. Чем ты отличаешься от остальных?

– Убирайся из моего дома! – мужчина навис над парнем, уже понимая, что теряет контроль, а волк сейчас настроен крайне агрессивно. Шейн и раньше не особо нравился зверю. Тот хранил верность Ену и чувствовал в парне ложь. А сейчас волк просто лютовал, словно говоря: «зря ты меня не слушал». – Видеть тебя не могу. Прав был Энди.

– Что, брезгуешь? – имя недруга, произнесенное этим обреченным голосом, сломало последние границы самоконтроля. – Не хочешь об меня мараться? Конечно, зачем я тебе такой потасканный? Бернс же намного лучше. Он у нас чистенький, почти не пользованный. Ах, нет! Ты же до сих пор любишь своего охотничка. Только пока ты гниешь в этой тюрьме, он там развлекается со своими дружками.

Шейн резко замолчал, осознавая, что только что произнес, но оправдаться или как-то загладить свою вину ему не дали. Тристан одним рывком швырнул парня на стол и навалился на него сверху. Трис не понял, в какой именно момент он перестал себя контролировать. Перед глазами стоя туман, бешеный стук сердца, заглушал посторонние звуки. Все чувства смешались в сплошную неразбериху. Мужчина с трудом понимал, что делает. Оскорбив Ена, Шейн переступил ту черту, за которой была только неконтролируемая, животная ярость.

Больно ударившись бедром об край стола, Шейн попытался развернуться, но Волк, сразу же, прижал его грудью к поверхности. Почувствовав тяжесть чужого тела, парень начал дергаться.

– Тристан, не надо! – взмолился Шейн, понимая, что намерен сделать мужчина, – прости, я не подумал.

Волк не обратил никакого внимания на мольбы жертвы. Ловким движением спустил до середины бедра его брюки, расстегнул джинсы на себе и начал пристраиваться между судорожно сжавшихся ягодиц парня.

– Тристан, пожалуйста, остановись! – с новой силой задергался Шейн, пытаясь избежать контакта. – Умоляю, прости. Я не хотел этого говорить. Я не хотел оскорбить тебя. Я так не думаю.

Мужчина на секунду сдавил горло парня, так, что тот растерялся и замер. Уловив момент, Трис ворвался в его напряженный вход. От резкой боли парень взвыл и дернулся вперед, но вырваться из мертвой хватки волка у него не получилось. Насильник замер на несколько секунд, что бы восстановить дыхание. Затем начал яростно врываться в тело жертвы. Шейн прекратил бесполезные попытки докричаться до друга и попытался немного расслабиться, что бы уменьшить боль. Но глупое тело яростно сопротивлялось болезненному проникновению, сжимая мышцы и затрудняя действия Тристана. Из-за чего тот двигался все резче и глубже, доставляя дополнительные страдания парню. Уже через несколько минут Шейн сорвался в рыдания. Помимо боли накатила обида и злость. Парень злился на себя, что не смог держать язык за зубами, на Триса, что не смог сдержать свою ярость, на того охотника, что прочно занял все свободные места в сердце Волка. А еще было жутко обидно, что даже его друзья Дилан и Трис видят в нем не человека, а только тело. Но самое обидное было ощущать себя таким беспомощным рядом с этим сильным мужчиной, в котором мечтал найти защитника, а нашел врага.

Накативший оргазм, тягучий и болезненный, словно с семенем вырывалась его душа, заставил Тристана немного придти в себя. Осознание реальности медленно возвращалось к нему. Тонкая, судорожно вздрагивающая в рыданиях, спина мальчика под ним. Собственное, словно каменное тело. Тупая боль в области сердца. И тихий, едва различимый из-за всхлипов шепот, повторяющий одно единственное слово: «Прости». Значение его Трис вспомнил не сразу, лишь спустя несколько мгновений, он начал понимать, что произошло. Медленно, стараясь не причинить Шейну дополнительной боли, которой тому и так досталось выше всякой нормы, Тристан отстранился. Не удерживаемый более ни чем мальчик сполз на пол и, подтянув колени к груди, обхватил их руками. Еще раз окинув свою жертву взглядом, мужчина, пошатываясь от навалившейся усталости, побрел в спальню. Рухнув на постель, он вжался лицом в подушку. Боль в груди, казалось, только усилилась и перешла из острой в тягучую, словно смола, и такую же горькую. Тристан в надежде подумал, что возможно это конец. Сейчас он уснет и уже не проснется. И все это закончится. Закончатся постоянные предательства самых близких людей, фальшивые друзья и ненужные чувства. А главное, закончится это пугающее безумие. Трис понял, что ужасно боится снова потерять над собой контроль, провалиться в этот густой туман ярости. Он вспомнил, что когда убивал Керсена, не испытывал и сотой доли тех чувств, что душили его сегодня. Не испытывал той беспомощности перед своим же телом и гневом. Сжимая клыки на шее Шона, оборотень прекрасно все контролировал и осознавал. Он шел целенаправленно, убить. А сейчас, лишь услышав намек на оскорбление Ена, он сорвался в эту пустоту. Тристану стало по-настоящему страшно. Впервые в жизни он так боялся. Боялся потерять себя окончательно. Он сильнее зажмурился и попытался отключиться.