— О!.. Вы сделали мне столько комплиментов, Мария, сколько я был обязан сделать вам! Вот уроки, которые дают мужчинам женщины. Но вы увлеклись. Я человек неизбалованный и знаю свое место. Если бы я был так же богат, как тот, с кем вы только что позволили меня сравнить, имел бы высший титул, занимал бы пост министра при дворе его величества, может быть, меня и полюбила бы лучшая женщина Испании.
— Но Иннес любит вас! Она любит страстно, в отличие от Анны Австрийской. И она свободна!
— Мария… — мягко сказал де ла Крус, — а вы уверены, что сейчас оказываете графине услугу?
Мария запнулась.
— Что я наделала, — испуганно сказала она, — ведь это была ее тайна.
— Вот видите, — сказал де ла Крус, — давайте считать, что вы ничего не говорили. А чтобы не быть у вас в долгу, сообщаю, что Мигель Амбулоди любит вас всей душой, а я люблю свою несчастную Каталину, — тихо закончил де ла Крус.
— Он говорил вам об этом? — В голосе девушки слышалось ликование.
— И еще с каким вдохновением! Но это тоже тайна, — Педро решил, что его не замучает совесть, если он позволит себе эту выдумку. Педро давно разгадал молодого человека, который брал у него уроки фехтования. Мигель действительно любил Марию.
Так, за приятной беседой, они провели вместе вторую половину дня: де ла Крус уходил от опасного разговора, Мария старалась не тревожить раненого. Прощаясь, она сказала:
— Надеюсь, двадцать восьмого октября, через две недели, вы, Педро, будете в нашем доме. Как один из самых почетных гостей. У меня день рождения.
— Если я заслужил такую честь, позвольте просто быть вашей тенью.
— Станьте лучше тенью Иннес, милый Педро…
— Вы сущий ангел, Мария, — осторожно перебил ее де ла Крус, — и я непременно буду у вас.
— Только… — Мария замялась, — не говорите графине о нашем разговоре… Обещайте мне!
— Обещаю! — поспешно сказал де ла Крус. — Хотел и вас просить о том же. И еще раз благодарю за приглашение и ваше внимание ко мне.
Расстались они, как расстаются друзья, которые любят бывать всюду вместе, подолгу беседуют друг с другом, не замечая, как бежит время, а прощаясь, думают о скорой встрече.
Когда остался один, де ла Крус впервые задумался, справедливо ли он поступает, пытаясь использовать в своих интересах чувство графини Иннес.
Прошло еще три дня. Де ла Крус уже мог позволить себе прогулку по саду генерала Чакона. Здесь, у арабского фонтанчика, в тени беседки его и разыскала графиня:
— О, милый Педро! Как вы? Пока я развлекалась, ничего не ведая, вы тут едва не погибли! Боже мой! Но вижу, слава Всевышнему, вы уже почти здоровы…
— Дорогая графиня, все неприятности уже позади.
— Простите, что меня не было рядом с вами.
— Благодарю небо, внушившее вам желание скрасить мое недомогание своим присутствием!
— Благодарите лучше землю, — засмеялась графиня, — что она отказалась принять вас. — Иннес поклонилась и собралась было оставить де ла Круса, чтобы пойти поприветствовать хозяев дома.
— Как, вы покидаете меня? — воскликнул де ла Крус. — Мы так давно не виделись!
— Я постараюсь встречаться с вами еще реже, дорогой Педро, — тихо произнесла графиня.
— Что случилось? — де ла Крус встревожился. — Ведь что-то случилось, графиня? Зная вашу прямоту, я не сомневаюсь ни секунды, что вы непременно расскажете…
— Мария мне сообщила, — неохотно ответила графиня, — что немного злоупотребила моим доверием. Я не поручала ей быть посредницей. Эта ситуация поставила меня в щекотливое положение… Вы вправе теперь считать меня навязчивой…
— Боже упаси! — воскликнул де ла Крус, соображая, как лучше выйти из этой неловкой ситуации. — Я не поверил заверениям Марии!
— И напрасно! — резко ответила графиня и стремительно покинула собеседника. Уходя, она оглянулась и крикнула то ли насмешливо, то ли вызывающе: — Моя подруга всегда говорит правду! Но это не должно вас смущать…
Де ла Крус, как ни трудно ему было, догнал графиню и преградил ей путь:
— Вы играете в опасную игру, графиня! Я не привык выглядеть жалким, тем более перед женщиной. Если вы с подругой решили посмеяться надо мной… Я, конечно, не могу прибегнуть к шпаге, но… мне казалось, я не заслуживаю столь явного пренебрежения. Не так ли?
— Вы очень гордый человек, — сказала графиня.
— Вы не менее гордая женщина, — парировал де ла Крус.
— Да, — сказала графиня, — и что бы ни творилось у меня на душе, я не дам воли своим чувствам, не допущу унижения. Вы знаете обо мне все, я о вас ничего не знаю. Есть что-то, что стоит между нами, Педро, но вы не удостаиваете меня своим доверием. Потому я предпочитаю держать подобающую дистанцию.
— Простите меня, — де ла Крус смущенно опустил голову, — я давно собирался поговорить с вами. Очевидно, судьба предоставила мне случай… — Де ла Крус выдержал небольшую паузу. — Храбр человек, укрощающий тигров, храбр тот, кто открывает и покоряет новые страны, но смиряющий себя храбрее и того и другого. — Педро с теплотой посмотрел на графиню: — Видит бог, мое сердце готово разорваться на куски всякий раз, как я вижу вас, думаю о вашей чистой, благородной душе…
— Оставьте, Педро, — с горькой усмешкой сказала графиня, — а то мне вдруг покажется, что вы жалеете, утешаете меня… А я в этом не нуждаюсь…
— Но поверьте, в словах моих нет ни тени лукавства, — де ла Крус взял руку графини и поцеловал ее почтительно и нежно. — Сердце мое давно разорвалось бы, если бы ваши руки могли соединить его части в одно целое… О, если бы…
Он умолк и уже иначе посмотрел на графиню.
Она вздрогнула, ее огромные серые глаза увлажнились, взгляд сделался мягче.
— Значит, интуиция не обманула меня! Вы сильный человек! Размышляя, сомневаясь, вы можете колебаться, но, раз приняв решение, смело идете вперед. Так? Ну же, продолжайте, я не дрогну, милый Педро!
— Счастье, Иннес, тем больше, чем сильнее испытания, предшествующие ему. Вы добры, как может быть добра разве только мать, ласковы, как дуновение бриза, нежны, как свет луны в открытом море, умны, как Клеопатра, и красивы, как сама жизнь. И вот небо, сведя меня с вами, устраивает мне такое жестокое испытание…
— Помилуй боже! — вырвалось у графини.
— …после чувства, так прекрасно описанного поэтами, но никем так как следует и не определенного, которое мы называем любовью, в отношениях между людьми нет и не может быть ничего прекраснее, нежели честность. — Де ла Крус ненадолго замолчал. — Видит бог, я не открыл бы мою тайну ни под какими пытками, не будь вы мне столь дороги… Сейчас я отдам себя на ваш суд, — молодой капитан остановился, но затем, как бы собравшись с духом, заговорил с новым пылом: — В Тринидаде я встретил ту, которую мне было суждено полюбить. Она непременно должна была стать моей женой и принести мне счастье. Она была еще хрупким цветком, когда мы познакомились, и пышно расцвела к той поре, когда город опустошили пираты… Английский флибустьер Гант увез мою любимую на своем корабле. Отчасти я был в этом повинен… Я дал страшную клятву — найти Ганта и отомстить за все, что он сделал. А ей я должен возвратить радость родного очага и сделать однажды, да поможет мне бог, самой счастливой из женщин этого мира. Я знаю, что она любит меня робкой, светлой и искренней любовью. Именно эта любовь и привела мою бедную Каталину в грязные руки пирата… — Де ла Крус умолк. В густых ветвях манго щелкал дрозд.
Графиня Иннес молчала. Ее благородную душу потрясло признание де ла Круса. Чужое горе затмило ее собственное. Она хотела сказать, что никогда не встречала такого человека, как де ла Крус, что все женихи ее пустые и тщеславные, они не стоят ее мизинца. Что найти Каталину труднее, чем иголку в стоге сена, и что, может быть, еще не поздно Педро одуматься. Что все проходит… Но она не смогла.
— Благодарю… Не болейте, милый… Больше никогда не зовите меня графиней. Для вас я просто Иннес, — едва слышно прошептала она и покинула сад.
Слышалось, как дрозд все еще щелкает в ветвях манго, или это кровь стучала в висках де ла Круса.
