Добрая Душа, обезоружив последнего пирата, собрал оставшихся в живых на баке и шканцах своего фрегата.

К плененным подошел Хорхе с желанием узнать столь сумасбродную, чтобы не сказать самоубийственную, причину, по которой Обнаженная Сабля пошел в атаку на корсарский фрегат.

По всему видно, что то был лекарь пиратов, он и сообщил:

— Капитан проигрался в Нью-Провиденсе до носков. Корабль тоже.

Тут из толпы вышел коренастый, уже немолодой, помеченный на лице, голой груди и руках многими шрамами матрос и попросил разрешения по важному делу переговорить с капитаном фрегата.

Хорхе не стал возражать, а Доброй Душе показалось что-то знакомое в облике этого пирата, и он провел его в каюту де ла Круса. Успех продолжал спокойно лежать.

— Капитан, все, что я вам сейчас скажу, сущая правда! Клянусь прахом моих предков! Хочу начать новую жизнь. Эта опостылела. И буду вам полезен. Открою важную тайну.

— Кто тебе располосовал грудь? — спросил де ла Крус.

— Одна дрянь, гад, подонок! Я поправился и убил его. Это было давно. По тогдашним законам меня принайтовили к его телу, привязали к моим ногам груз и бросили за борт. К счастью, у меня в штанах не обнаружили нож, корабль шел под парусами, а берег оказался недалеко. Выплыл, спасся. Снова стал плавать. Обнаженная Сабля погиб, но он оставил сокровище. Возьмите к себе последним матросом! Хочу искупиться! Перед Богом!

— Взамен откроешь тайну. Баш на баш! — Педро не верил пирату.

— Это будет мой первый честный, достойный поступок. Но не последний! Поверьте!.. Не можете! Ну, да ладно, поступайте, как знаете. Описание места и на каком острове находится клад? Это пусть скажет вам наш казначей.

— Хорошо! Надо верить чистым порывам души человека. Добрая Душа! — прокричал капитан и, когда старший боцман вошел, сказал: — Укажи нашему новому матросу его гамак. Потом разберемся, на что он способен.

Добрая Душа был недоволен, но возражать не стал, а капитан сказал:

— Скорее возвращайся. Надо отыскать казначея Обнаженной Сабли. Есть интересное дело! Пиратский клад!

По дороге в кубрик старший боцман услышал:

— Не сомневайся во мне, Мадемуазель Петрона. Я плавал юнгой у Лоренсильо, когда ты был у него боцманом. Меня зовут Рамоном.

— То-то что-то знакомое мне показалось в твоем лице. Будешь честно служить! Ты знаешь, со мной шутки плохи. Идем вначале ко мне, дам тебе рубаху, новые ботинки.

Когда боцман возвратился, Педро прошел с ним на бак. Там один из бывших пиратов сразу указал на казначея. У того на обоих запястьях странным образом красовались женские золотые браслеты. Лицо было старательно ухожено, длинные волосы разделялись пробором по самой середине головы.

— Это что за причуды? Трофей? — спросил де ла Крус. — Как давно и какую ты женщину ограбил?

— Всю жизнь ношу! Недавним трофеем быть не может. Вы прекрасно знаете. По нашему закону статья четвертая, если кто-либо из нас что-либо скроет и в течение двадцати четырех часов с момента, как вещь попала ему в руки, не сложит ее в общую кучу, то будет лишен своей доли и еще наказан. По статье восьмой тот, кто первым увидит корабль, который может быть захвачен, имеет право выбора из добычи того, что ему больше понравится. Браслеты снял с женщины. Ношу пять лет, — и расправил грудь, вытянул шею.

— Пусть будет так. А скажи-ка, где планы и бумаги Обнаженной Сабли?

При упоминании о капитане у казначея в глазах показались слезы.

— Связать этого слизняка! — приказал де ла Крус.

Два дюжих матроса рванулись было в трюм за веревками. Их остановил не стареющий голос Доброй Души:

— Не надо веревок! У меня для таких героев есть свой способ.

— Что ты задумал? — спросил подошедший Медико.

— Он вначале спокойно поспит, а потом и поговорим.

Старший боцман ловко схватил окончательно переставшего владеть собой пиратского казначея за плечи и большими пальцами обеих рук с силой надавил на его затылок. Затем указательными и средними пальцами сдавил шею мокрой курицы у сонных артерий. Упрямый казначей в отчаянии широко открыл глаза и принялся ртом захватывать воздух. Все видели, что воздух не поступал пирату в легкие, и лицо его стало белым. Голова откинулась назад, ноги подкосились, и пират повис на руках Доброй Души, который говорил:

— Я добр с хорошими, а с мерзавцами…

— Довольно, Добрая Душа, — распорядился де ла Крус.

Упрямый казначей пиратов свалился на палубу, как падает на землю и разбивается с хлопком переспелый плод папайи. Один из сообразительных матрос уже поднимал из-за борта ведро морской воды.

— Что ты с ним сделал, Добрая Душа? Теперь мы точно не узнаем, где, в каком месте на корабле он держал пиратскую кассу. Да и карту острова, где спрятаны сокровища.

— Узнаем, мой капитан! Он сейчас задышит и сразу скажет все, что надо. Не думайте вы, — старший боцман обратился к толпившимся вокруг своим матросам, — что попадись любой из вас им в руки, они не поступили бы с вами не просто так же, а во сто раз хуже. А пока послушайте о проделках нещадного пирата, зловещего человека Рока Бразильца. Он ничего общего не имел с Бразилией, а в конце прошлого века являлся зловещим человекоубийцей. В боях с корсарами он превращался просто в истребителя человеческой породы. Он никогда не просыхал и потому всегда был нагл, заносчив, драчлив! Упивался человеческой кровью. Физически очень сильный, с постоянно налитыми алкоголем глазами, он своими могучими руками любил сам расправлялся с пленными. И всегда на страшном лице его плясала дикая улыбка, а когда он совершал свои нечестивые преступления, люто издевался над людьми, то неимоверно гоготал. Был сущим исчадием ада!

Не прошло и четверти часа, как казначей пиратов глубже задышал, зашевелил ногами, открыл глаза, и де ла Крус понял, что первыми его словами будет признание, которое капитан и ожидал.

— Бумаги лежат под доской в винном погребе в правом дальнем углу. Касса в каюте капитана в потайном ящике. Я вам покажу, — и вновь заплакал.

Кок «Андреса II» был одним из наиболее грамотных членов экипажа, хорошо знал английский язык. Он уединился в своей махонькой каютке и занялся разбором многочисленных бумаг, извлеченных из тайника и карманов мертвого капитана пиратов. Островок на Багамах и место спрятанного на нем клада были определены без особого труда. Фрегат сходил к островку. Сто пар человеческих глаз тщетно искали клад два дня и ничего не нашли, не было даже обнаружено каких-либо следов недавнего пребывания там людей. Беллетристы, «кресельные профессора», ради украшения своих сочинений и раззадоривания не очень-то высоких чувств читателей, взяли за моду описывать разные клады, которых в действительности никто никогда и нигде не закладывал, не закапывал и в жизни не находил.

Прежде всего потому, что пираты всех концов света всечасно жили сегодняшним днем, поскольку любой день мог стать их последним. Потому им не присущи были ни мысли о накоплении богатства, ни думы о будущем. Частью их сути непременно была показная похвальба перед собратьями тем, как ловко и быстро каждый из них пропускал сквозь руки только что обретенную добычу, иной раз значительные богатства. Тому сполна способствовали страсть к азартным играм, таверны и дома терпимости.

Еще всего полвека тому назад английская «Ньюс кроникал» сообщала о подготовке экспедиции, которая собиралась отправиться на поиск клада капитана Уильяма Кидда, английского корсара, ставшего наглым пиратом и потому повешенного в Лондоне самими же англичанами. Клад объявлялся в миллион долларов. Однако, как выяснили специалисты, если Кидд и оставил клад, то он не мог превышать одной тысячи фунтов стерлингов и то достаточно девальвированных с тех пор.

Губернатор Сантьяго, принимая от де ла Круса бриг и плененных пиратов, был в тот раз особенно учтив: де ла Крус действительно не дал хода им собранным компрометирующим бумагам. Королевский нотариус, по указанию губернатора, не торговался, и потому экипаж «Андреса II» прилично заработал. Педро же твердо знал, что чем любезнее ведет себя столь высокопоставленный правительственный чиновник, тем больше гадостей он совершает за спиной. По этой причине, хотя Педро и спешил как можно скорее прибыть в Тринидад, он задержался на несколько дней на пути между Кубой и Ямайкой. Неделя ожидания не дала желаемых результатов. Зато на траверзе впадения в море многоводной, второй по длине на Кубе, реки Саса, «Андрес II» застал, что называется, in fraganti — на месте преступления — английское торговое судно, на которое с трех шаланд из города Санкти-Спиритус перегружались тюки табака, мешки с сахаром и партии кож. Выяснилось, что жители города, являвшегося крупнейшим центром производства высокосортного табака, сахара и дубленых кож и находившегося на некотором расстоянии от моря, ухитрялись заниматься контрабандой в обмен на английские товары, используя речной путь.