— Ничего. С мафиози в белых перчатках не разговаривают.

— Ты его еще крестным отцом назови, — кольнула Ольга.

Синьор Массимо полулежал на массивных кожаных подушках. Вокруг него хлопотал Марко, он без умолку стрекотал по-итальянски и то совал хозяину стакан воды, то принимался вытряхивать на ладонь таблетки из тонкой стеклянной трубочки, найденной Ольгой в кармане пиджака Фандотти.

При виде вошедших синьор Массимо что-то коротко сказал Марко. Тот с ненавистью глянул на Дубового, облил Ольгу ледяным презрением и с подчеркнутой медлительностью вышел из кабинета.

Полковник присел напротив лежащего хозяина дома и, поигрывая коллекционным пистолетом, начал допрос:

— Итак, синьор Фандотти, теперь я бы хотел услышать от вас что-либо вразумительное. Каким образом ваш пистолет оказался в машине убитой Милены Валито?

— Я не знаю. — Голос Массимо звучал жалко и растерянно.

— Интересно. Но я уверен, что ваша коллекция хранится под замком.

— Естественно. В левом крыле, на втором этаже есть комната, которую я называю «охотничьей». Там, на большом стенде за небьющимся стеклом, и хранится моя коллекция.

— Так кто же, если не вы, мог взять оттуда пистолет? — напирал Стас.

— Никто. Потому что ключ от комнаты и от стенда хранится у меня в сейфе.

— Вот видите. Вы сами себя опровергаете, гражданин Фандотти. Нескладно получается. — Дубовой опять подчеркнуто назвал Массимо гражданином. Бизнесмен на сей раз понял смысл этого обращения, его передернуло, но возразить он не посмел.

— Почему же? Я могу объяснить. Мы въехали в этот дом не так давно. Лина, не привычная к большим помещениям, боялась. Как ни смешно это звучит, но она не могла спать по ночам, ей мерещились то привидения, то грабители. Если я ночевал здесь, все обходилось проще: она среди ночи прибегала ко мне и оставалась до утра. Если же дела вынуждали меня остаться в городе, то ей, бедняжке, заснуть без снотворного не удавалось. Однажды она попросила меня дать ей пистолет — так, на всякий случай. Я не нашел в этой просьбе ничего предосудительного и дал ей оружие, как раз «беретту». Для собственного спокойствия она хранила его в верхнем ящике туалетного столика. Теперь, насколько я понимаю, его там нет. — Приведя в свое оправдание эту версию, Массимо Фандотти тем не менее выглядел совершенно подавленным.

— История занимательная, но неубедительная. Кроме того, Лины Фандотти уже нет в живых, и проверить ваши показания не представляется возможным. А имеющиеся факты весьма красноречивы, гражданин Фандотти. — Стас говорил медленно, смакуя каждое слово.

Массимо зябко ежился под его колючим взглядом, но молчал. Он походил на затравленного зверя.

Постукивая пальцами по столу, Дубовой тоже долго молчал, очевидно, принимая какое-то решение. Потом поднялся, достал из кармана наручники и отчеканил:

— Вам придется поехать с нами, гражданин Фандотти. Вы задержаны по подозрению в убийстве вашей жены, Лины Фандотти, вашей матери, Луизы Фандотти, и Милены Валито. Вы имеете право отказаться от дачи показаний до приезда вашего адвоката. Идемте.

Массимо Фандотти послушно поднялся, взял пиджак, дал надеть на себя наручники, глаза его смотрели грустно и беспомощно. Выходя из кабинета, он оглянулся, окинул комнату взглядом, полным тоски и ужаса, и прошептал:

— Проклятая страна! Если бы я мог рассказать вам...

Дубовой не расслышал его последней фразы, а Ольга встрепенулась, хотела спросить, что он имеет в виду, но наткнулась на безжизненный взгляд итальянца и поняла: он ничего не скажет. Что-то жуткое было в глазах Массимо, будто на Ольгу глянула сама смерть.

Глава девятнадцатая

ВСЕ ДЕЛО В РЕБЕНКЕ!

После ареста Массимо Фандотти Ольга расстроилась окончательно. Интуиция, та самая, которую к делу не подошьешь, твердила ей, что Массимо невиновен. Но пытаться переубедить Дубового — значит, впустую тратить время: его ослиное упрямство было известно всему управлению, а уж Ольге и подавно. Да, все факты указывают на синьора Фандотти как на убийцу. И пистолет принадлежит ему, и твердого алиби на момент убийства Милены Валито у Массимо не оказалось, и то, что он пытался уехать в Италию, — всего этого уже хватит, чтобы упрятать бизнесмена за решетку на всю оставшуюся жизнь. Но...

Но на уровне подсознания Ольга была твердо убеждена в его невиновности. Она медленно брела по улице, в сотый раз перебирая все детали преступления, и в сотый раз заходила в тупик. Разгадка должна быть простой, как все гениальное. А преступник, если не гений, то человек незаурядный, умный, точный и осторожный — в этом они убеждались уже трижды. Три убийства — и ни одной зацепки! Чертовщина какая-то.

Шел одиннадцатый час вечера, и редкие прохожие с интересом посматривали на одинокую симпатичную женщину, разговаривающую сама с собой. Ольга настолько увлеклась, что и впрямь поминутно останавливалась и, бурно жестикулируя, принималась рассуждать вслух. Только когда к ней подкатил нагловатый тип в грязном ватнике с пунцовой от постоянной пьянки физиономией и предложил выпить, она спохватилась и бегом припустила к родному подъезду.

На лестнице оказалось темно, хоть глаз выколи. Скандальный пенсионер сосед Кошкин регулярно выворачивал лампочки для хозяйственных нужд своего многочисленного семейства. На ощупь, по стеночке, Ольга добралась до квартиры и, шепотом ругаясь, принялась наугад тыкать ключом в замочную скважину. После пятой попытки она в изнеможении привалилась к косяку.

Вдруг ей на плечи тяжело опустились чьи-то руки. Сердце у Ольги оборвалось, она тихо охнула и осела на заплеванный семечками пол.

— Оль, ты чего испугалась? Это ж я! — рассмеялся Олег. Он взял ее под мышки и поставил на ноги. — Трусиха, джинсы испачкала.

— Дурак ты! — зло выкрикнула Ольга, отталкивая его от себя.

— Ты чего, Оль? Я ж пошутил. Я тут два часа торчу, меня коты уже за мусоропровод принимают. — Он растерянно уставился на разбушевавшуюся подругу.

— Явился, значит! Думал, я тут по полу катаюсь в ожидании, когда ты соизволишь почтить меня своим посещением? Жди, как же! — Ольгу понесло, она выкрикивала язвительные слова и с ужасом думала: «Что я делаю? Я же не могу без него! А он сейчас повернется и уйдет».

— Я пришел сказать тебе, что знаю, почему у нас все так нескладно получается. Нам нужен ребенок, — миролюбиво произнес Олег.

— Что-о-о?! — Ольга издевательски расхохоталась. — Додумался! Тебе нужен ребенок, чтобы связать меня по рукам и ногам, запереть в четырех стенах, и тогда ты, наконец, заживешь спокойно, так?

— Ох, и бестолочь же ты, — тихо сказал Олег.

Теряя остатки самообладания, она с размаху залепила ему пощечину.

— Убирайся, слышишь?! Убирайся немедленно. Видеть тебя не хочу! — выкрикнула она и внезапно разревелась. — Олег попытался обнять ее, но она оттолкнула его, судорожно всхлипывая и бормоча: — Не прикасайся ко мне. Ненавижу... Слышишь, ненавижу тебя...

Терпение Олега лопнуло, он сильно схватил ее за руки, властно притянул к себе и крепко, по-мужски поцеловал в губы.

Когда он оторвался от нее, Ольга смиренно выдохнула:

— Прости меня, любимый.

Он внес ее в квартиру на руках. Ольга благодарно жалась щекой к его шершавому подбородку, ей было тепло и покойно — впервые за последнюю неделю. Теперь она знала, почему малыши так часто просятся «на ручки», — на них, на этих самых «ручках», обретаешь чувство защищенности, а еще можно позволить себе быть слабой, а это так приятно. Во всяком случае, иногда.

— Но с ребенком ты все-таки погорячился, — заметила она, когда Олег опустил ее на табурет.

— Нисколько. Я записал это себе в планы, и буду упорно добиваться своей цели.

— Неужели? Может, рискнешь произвести его на свет самостоятельно? А что, я слышала: некий полоумный миллионер, умирая, оставил десять миллионов мужчине, который произведет на свет ребенка. — Ольга говорила откровенно издевательским тоном: при слове «ребенок» ее сентиментальные настроения улетучились, как дым.