Красный флаг нашей страны продолжает развеваться над ледяными просторами».

Пока Кренкель отстукивал ключом последнюю радиограмму, я отошёл в сторону, и на меня набросились матросы, кочегары, кинооператоры, полярники.

Эрнст вышел из снежного домика своей радиостанции. Только что он передал «Всем, всем, всем…» о том, что радиостанция закончила свою работу в Центральном полярном бассейне.

Мы прощаемся с лагерем.

Идём на корабли. На снежном холме развевается флаг СССР; я укрепил древко на высоком торосе.

По морской неписаной традиции капитан последним покидает свой корабль. Льдину покидал последним я. Хотелось сказать: «Прощай, льдина! Ты верно послужила советским людям. До свидания, Арктика! Мы ещё встретимся с тобой в недалёком будущем!»

Станция «Северный полюс» закрыта…

Я на «Мурмане». Попал сюда по жеребьёвке вместе с Эрнстом. Женя и Петрович — на «Таймыре». Сижу в уютной каюте, пишу последние строки, перелистываю тетради дневника, и кажется мне, что льдину я ещё не покинул, что мне снится сон — сладкий, радостный. Но это не сон: я на борту советского корабля, среди друзей, среди дорогих советских людей.

Так окончился более чем девятимесячный дрейф станции «СП-1». В 1977 году работает уже «СП-23». Им, нынешним жителям полюса, конечно, легче. Многое изменилось — условия жизни, работы, связь с Большой землёй.

Нам порой было очень тяжело: негде согреться, негде высушить одежду, и так — месяцами. Сегодня на полюсе живут в доме с газом и электричеством. И мы с Женей, как по привычке зову я академика Евгения Константиновича Фёдорова, очень рады, что теперь у полярников хорошие условия для работы.

Никогда не утолится человеческая жажда познания мира, и чем лучше условия для исследовательской работы, тем большие результаты она принесёт.

Наша работа принесла первые достоверные данные о природе Центральной Арктики и вместе с тем открыла дорогу новому, ныне широко применяющемуся методу её исследования. Эти данные, впервые представленные П. П. Ширшовым и Е. К. Фёдоровым на общем собрании Академии наук СССР в марте 1938 года, затем были использованы в тысячах научных трудов как в нашей стране, так и за границей.

Отмечу очень кратко то новое, что принесла науке работа станции «СП-1».

Так, стало известно, что Ледовитый океан представляет собой глубокую впадину на поверхности Земли (позднее выяснилось, что здесь не одна, а несколько впадин, отделённых друг от друга высокими подводными хребтами, — они как бы остались у нас «за спиной»). Наши измерения позволили обрисовать профиль океанского дна по направлению от полюса к Атлантическому океану.

Измерения силы тяжести позволили оценить кривизну этой части планеты и составить некоторое представление о её глубинном геологическом строении. Столь же интересными для геологов были и результаты магнитных измерений. Определения магнитного склонения — угла между направлением горизонтальной составляющей магнитного поля и меридианом — немедленно использовались на практике. Только зная склонение, можно пользоваться магнитным компасом. Валерий Чкалов, Михаил Громов, Сигизмунд Леваневский, а затем и лётчики, искавшие исчезнувший экипаж Леваневского, уже пользовались этими сведениями.

Наблюдения опровергли господствовавшее в то время убеждение, что над Центральной Арктикой находится обширный и устойчивый антициклон, постоянно прикрывающий Северный полюс шапкой холодного воздуха. Оказалось, что циклоны проходили, через полюс не реже, чем вдоль окраинных морей Северного Ледовитого океана, нередко у нас на льдине было теплее, чем в Москве.

Само движение льдины, отмечавшееся на географической карте, давало не только общее представление о дрейфе льда в океане— скорость дрейфа оказалась выше ожидавшейся, — но и позволяло выявить закономерность дрейфа.

Было найдено постоянное течение на поверхности океана, имеющее скорость около одной мили в сутки у полюса и значительно большую при выходе в Атлантический океан. Удалось определить и дополнительный снос льдины под действием ветра, дующего в том или ином участке океана. Полученные сведения очень скоро нашли своё применение, с ними считаются и сегодня, когда оценивают движение крупных ледовых массивов, столь необходимое для ледовых прогнозов, для того, чтобы найти наивыгоднейшие пути кораблям.

Большое значение для погоды на всём Северном полушарии имеет поток тепла, идущий вместе с воздухом и водными массами от средних широт в область Арктики. Давно известно, что мощное тёплое течение Гольфстрим, начинающееся в Карибском море, проходит вдоль берегов Западной Европы, обогревая её, и затем уходит куда-то на север. Мы нашли это течение на глубине в несколько сот метров у самого полюса и проследили гидрологическими приборами на протяжении всего дрейфа. Как оказалось, его вода не только теплее, но и значительно более солёная; в результате, как более тяжёлая[12], она «тонет» в менее солёной воде Ледовитого океана, уходит в глубину, распространяясь на огромные расстояния, далеко за полюс. Течение это служит важным элементом в тепловом балансе Арктики.

А сколько споров о возможности существования живых существ в центральной части Арктики вели биологи! Лишь весьма немногие из них, и прежде всего Вильялмур Стеффансон, отстаивали возможность жизни в этом районе. Мы решили этот спор. Мы нашли и зафиксировали жизнь во всех её проявлениях — от малейших растений и животных в толще воды до тюленей, медведей, птиц.

В тот день, как мы оказались на кораблях, радио принесло нам приветствие И. В. Сталина:

Как счастье были восприняты и так запомнились навсегда наш путь до Москвы и последующие дни и недели.

В Ленинград мы прибыли во вторник 15 марта. Газеты писали тогда, что «встреча вылилась в народное торжество». А как волновалась наша четвёрка!…

В 3 часа 50 минут, когда могучий ледокол, разукрашенный флагами, появился в порту, все суда приветствовали его гудками. На берегу гремели оркестры. Заглушая их, над портом пронеслась в небе эскадрилья самолётов.

Когда мы сошли на землю, сотни рук протянули нам цветы. Было трудно сдерживать слезы, и я, много повидавший за свою жизнь, долго не мог сказать ни слова. Потом сказал:

— Встреча, которую вы нам устроили, останется в нашей памяти на всю жизнь… Дрейфующая льдина, на которой мы жили и работали 274 дня, плывёт где-то в Гренландском море, неся гордый флаг нашей Отчизны.

Дальше я сказал, что наш дрейф, наша работа были успешными потому, что за нами стояла вся страна, мы не были одинокими исследователями.

Эрнст Кренкель, выступая на митинге, добавил:

— Победила советская техника, победили советские люди, победила Советская страна…

Нас везли через весь город. По обе стороны пути стояли люди, машины останавливались, и мы снова и снова слышали ласковые слова привета…17 марта в четыре часа дня мы прибыли в Москву. Снова нас ждала дорога, усыпанная цветами.

И вот мы подъехали к Красной площади. Комендант Кремля попросил нас подождать. Быть может, он хотел, чтобы мы немного успокоились, пришли в себя. Мы ждали, и я лихорадочно думал, как много мне надо сказать Политбюро нашей партии, всем тем, кто посылал нас в трудный ледовый дрейф и кто поддерживал нас всю ледовую экспедицию.

Двери Георгиевского зала раскрылись. Мы увидели ослепительно сверкающий зал, длинные ряды красиво убранных столов. Со всех сторон к нам были обращены улыбающиеся, приветливые лица. Крики «ура». Я шёл, держа в руках древко с нашим знаменем, привезённым с полюса. За мной шли Ширшов, Кренкель, Фёдоров.