Это случилось так резко, что людей на площадке бросило в сторону. Одно из колес угодило в яму, достаточно большую, чтобы конструкция застряла. Никакие усилия не могли высвободить колесо, а попытки налечь только накренили башню сильнее влево.

– Хватит! – заорал кто-то. – Стой!

Осажденные глумились. Арбалетные болты рассекали тонкую завесу дождя, поражая крестьян, толкающих башню. Кровь залила траву, а люди кричали, когда толстые наконечники впивались в плоть и дробили кости.

Жоффруа де Шарни выбежал вперед. Он был в кольчуге и шлеме, но без щита.

– Рычаги! – вскричал он. – Рычаги!

Он надеялся, что подобного не случится, но французы были наготове. Группа мужчин, вооруженных крепкими дубовыми шестами, устремилась к застрявшей стороне башни. Они подложили похожие на наковальни обрезки бруса, призванные служить опорой, чтобы рычаги могли поднять левый бок конструкции и высвободить ее. Другой отряд таскал ведрами камни, чтобы засыпать яму и не дать заднему колесу засесть в ней.

Арбалетные болты градом сыпались со стен. Двое или трое работников упали. Жоффруа закричал, приказывая ближайшим щитоносцам установить павезы так, чтобы прикрыть людей, налегающих на рычаги. Все это требовало времени, а защитники, ободренные незадачей с башней, усилили поток стрел. Кое-кого из наваррцев доставали французские арбалеты, но не многих, ведь, натягивая тетиву, защитники укрывались за зубцами стены. Жоффруа де Шарни казался заговоренным, потому что хоть и не прятался за щитом и болты падали рядом, ни один не попал в него, и полководец руководил работниками, орудующими громадными дубовыми шестами, высвобождая башню.

– Давай! – гаркнул он, и крестьяне попытались приподнять исполинскую башню при помощи мощных рычагов.

В этот миг из замка прилетела первая подожженная стрела.

То был арбалетный болт, обернутый горючим материалом с защитной кожаной юбкой. Материю пропитали смолой, и после того как болт вспорхнул с парапета и со стуком вонзился в нижний ярус башни, в воздухе остался черный дымный след. Пламя вспыхнуло на миг, затем погасло, но за первой горящей стрелой последовала еще дюжина.

– Воды! Воды! – взревел Роланд де Веррек.

На верхней площадке имелось несколько кожаных бадей с водой. Рывки башни расплескали большую ее часть, но то, что осталось, воины де Веррека вылили за перекидной мост. Вода заструилась по фасаду башни, увлажняя еще прежде облитые водой шкуры. Все новые зажигательные снаряды попадали в цель, и передняя стена конструкции задымилась в десятках мест. Но то был дым от самих горящих стрел. Смоченные кожи до поры оберегали башню.

– Навались! – вскричал Жоффруа де Шарни.

Работники налегли на рычаги, те согнулись, башня заскрипела. Один из рычагов сломался, свалив с ног с полдюжины человек.

– Другой шест!

Чтобы приладить новый рычаг, потребовалось минут пять. Потом работники снова навалились на них, а крестьянам был дан приказ толкать. Часть воинов подбежала, чтобы помочь им. Арбалетные болты падали все гуще. Летели и зажигательные стрелы, на этот раз нацеленные в правый бок башни. Одна угодила под край шкур и впилась в обшивку из дуба. Никто этого не заметил. Стрела горела, и под кожаным пологом пламя украдкой распространялось между шкурами и досками, и хотя дым просачивался из-под плотно прибитых шкур, на это никто не обращал внимания – гругом было слишком дымно и без того.

Потом наваррские арбалетчики сменили тактику. Часть продолжала пускать зажигательные стрелы, а другая через бойницы в стене целила в воинов, сбившихся в левой стороне осадной башни. Остальные тем временем высоко поднимали арбалеты, так что болты со свистом устремлялись в небо, зависали на миг, а затем обрушивались на открытую верхнюю платформу. Большинство болтов пролетало мимо. Некоторые поразили работников, ожидающих приказа налечь на шесты, а несколько штук упали на площадку башни, и Роланд, опасаясь потерь, распорядился поднять щиты. Но теперь воины не могли лить воду, которую начали подавать наверх в кожаных бадьях.

Когда часть людей налегла на рычаги, а другая принялась толкать сзади, башня резко дернулась. Пахло дымом.

– Назад толкай! – посоветовал Жоффруа де Шарни лорд Дуглас.

Болт вонзился в дерн у ног шотландца, и тот раздраженного пнул его. Барабаны продолжали греметь, перекликались трубы, осажденные орали на французов, которые снова налегали на рычаги и толкали, но башня засела намертво. И вот тут наваррцы пустили в ход свое последнее оружие.

Это был спрингалд – арбалет-переросток. Его устанавливали на стену, а металлические рукоятки натягивающей тетиву лебедки вращали четыре человека.

Стрелял он болтами в три фута длиной и толщиной в руку. Осажденные приберегали его до тех пор, пока башня не приблизится на сто шагов, но замешательство среди французов побудило их прибегнуть к нему сейчас. Они стянули большой деревянный щит, укрывавший орудие, и выпустили железную стрелу.

Болт ударил в фасад башни, отчего та вздрогнула. И такова была мощь усиленного сталью лука, имеющего добрых десять футов ширину, что большой железный наконечник прошил кожу и обшивку и засел посередине башни. Взметнулись искры, одна из шкур свернулась, обнажив доски, и пока спрингалд деловито перезаряжали, три зажигательные стрелы уже вонзились в голое дерево.

– Толкайте эту чертову штуковину обратно! – рявкнул лорд Дуглас.

Возможно, башню следовало выкатить задним ходом, а не пихать вперед, после чего засыпать яму и двинуть громадину дальше к стенам.

– Веревки! – заорал Жоффруа де Шарни. – Тащите веревки!

Наблюдающие за происходящим воины теперь смолкли. Башня была слегка наклонена и окутана тонким пологом дыма, но проблему замечали только те, кто стоял рядом с застрявшей махиной. Король, все еще верхом на белом коне, подъехал немного ближе, потом натянул поводья.

– Бог ведь на нашей стороне? – спросил он у капеллана.

– Иначе и быть не может, сир.

– Тогда почему… – хотел было уточнить Иоанн, но решил, что не стоит.

Дым на правой стороне башни, куда угодил еще один болт из спрингалда, стал гуще. Один латник из приставленных к рычагам ковылял в тыл с арбалетной стрелой в бедре, а оруженосцы спешно тащили мотки веревок, но было поздно.

На среднем этаже внезапно показался огонь. Поначалу оттуда повалили густые клубы дыма, затем сквозь пелену появилось пламя. Доски правой стороны занялись, а воды для тушения не хватало.

– Господь бывает очень переменчив, – посетовал король и повернул прочь.

Кто-то на стене замка размахивал флагом, празднуя поражение французов. Барабаны и трубы смолкли. Люди в башне кричали, иные прыгали, спасаясь из огненного ада.

Роланд не подозревал о пожаре до тех пор, пока дым не потянулся из лестничного люка.

– Вниз! – заорал он. – Вниз!

Первые беглецы заспешили вниз, но ножны одного из них угодили между ступеньками, и в этот миг пламя вырвалось из дыры и застрявший человек закричал. Он поджаривался в своей кольчуге. Другой попытался проскочить мимо него, но свалился и сломал ногу. Горящий солдат теперь рыдал, и Роланд кинулся ему на помощь, сбивая огонь голыми руками. Робби не предпринимал ничего. Он проклят, подумалось ему. Все, к чему он прикасается, обращается в прах. Прежде он подвел Томаса, теперь дядю. Он женился, но жена умерла первыми же родами, и младенец вместе с ней. «Проклят», – думал Робби и не шевелился, а дым густел, и пламя лизало площадку у него под ногами. Потом вся башня вздрогнула – это третий болт спрингалда врезался в нее. На верхней платформе вместе с молодым шотландцем оставались трое, и они побуждали товарища спасаться, но тот прирос к месту. Роланд тащил раненого вниз по лестнице, и Господь, должно быть, воистину любил рыцаря-девственника, потому как в то время, когда он спускался по перекладинам, мощный порыв ветра снес огонь и дым в сторону.

– Уходим! – крикнул один из соратников Робби, но тот слишком пал духом, чтобы пошевелиться.

– Уходите вы, – сказал он им. – Оставьте меня.