Когда Китти наконец высосала из меня всё до капли, я некоторое время стоял в прострации. Затем Китт оттащила Барбару в сторону и что-то прошептала ей на ухо. Затем она повернулась ко мне и сказала:

— Мы бы хотели опять увидеть твой член в порядке. Можешь удовлетворить нас?

— Боюсь, нет ещё, — ответил я, с грустью глядя на свой вялый член.

— Ну, у меня есть от этого лекарство. Сними с себя остальную одежду, — скомандовала она, и я повиновался, аккуратно сложив всё на стуле.

Китти усмехнулась и заявила:

— Хорошо, теперь мы немного поиграем. Представим, что мы сейчас в твоей школе и тебя вызвали к директору за плохое поведение. Напряги свой член!

— Мне очень жаль, но я не могу, — промямлил я.

— Очень хорошо, — проговорила Китти скрипучим голосом. — Наклонись и дотронься руками до пальцев ноги.

Я опять повиновался, ощущая некоторую нервозность. Китти слегка раздвинула мне ноги, так что они могли видеть всё моё хозяйство. Затем Барбара легонько провела рукой по моим ягодицам, и они обе начали исследовать мой задний проход и шлёпать по очереди. Мне было немного больно, но вовсе не неприятно.

Шлёп, шлёп, шлёп!

— Вот так, непослушный мальчик, как ты смеешь приходить к нам с висящим орудием?

И опять — шлёп, шлёп, шлёп!

— Какой наглец, а? Вот тебе, вот тебе!

Я повернул голову назад и увидел, что пока одна шлёпала меня по заднице, другая быстро раздевалась. К тому времени, как моя задница уже горела от ударов, они обе были абсолютно голыми.

Я взглянул на свой член и увидел, что, как по волшебству, он стоял как ни в чём не бывало.

— Он готов, — вскричала Китти. — Ну вот твой шанс, Барбара. Я бы отдалась Руперту на твоём месте, чтобы ты знала, чего ожидать, когда окажешься в постели с Кэмпбелом.

— Ты так думаешь? — беспокойно спросила Барбара. Она подумала немного и наконец приняла решение. — Да, ты права. Руперт, ты не возражаешь?

Мой отец всегда вдалбливал мне в голову, что мужчина должен приходить женщине на помощь, когда она в затруднительном положении — не то, чтобы мне нужно было какое-то поощрение, потому что прелестная девушка уже растянулась на роскошном толстом ковре. Она действительно была красоткой с большой грудью и манящими сосками. Её женская плоть была изящной формы, покрытая тёмными курчавыми волосами. Из них призывно выглядывали половые губы.

Я встал на колени подле этой настоящей богини, широко разведя ей ноги. Одновременно она ухватилась за мой член и поднесла его к влагалищу. Она направила его в нужном направлении, и я медленно, затаив дыхание начал вводить его внутрь неё. Я делал это как можно медленнее, задерживаясь, когда мускулы её плоти нежно сжимали мой член. Потом всё глубже и глубже, но всё равно очень медленно. Потом я начал входить и выходить из неё. Она издала стон и дёрнулась, и я остановился.

— Тебе больно? — спросил я, ведь всё-таки это было её инициацией, хотя девственная плевра, должно быть, уже пала под давлением фаллоимитатора. Я снова начал входить в неё, крепко держа её чуть пониже колышущихся грудей, и потом по её просьбе ускорил движение, почувствовав, что её канал любви расширился. Она извивалась, как одержимая, мой член вошёл в неё до предела, а гениталии касались её тела, пока я продолжал поступательное движение туда и обратно.

Уже знакомое пощипывание в моих шарах свидетельствовало о том, что первая порция семени уже начала путешествие наружу.

— Я могу кончить прямо в тебя, — выдохнул я. Она инстинктивно ещё шире распахнула ноги, раскрывая свои до того потаённые глубины, и пока я делал последние усилия, её влагалище извергло из себя соки любви. По её телу прошли настоящие судороги, и с каждым разом (хотя это казалось не возможным) её влагалище раскрывалось всё шире.

Она прокричала:

— Да, да! Отдай мне своё семя!

И выгнулась навстречу мне, когда я нанёс очередной толчок. Я уже не мог контролировать себя, и первая струя спермы изверглась из меня в неё. Я снова и снова входил в неё, наполняя её своей спермой, которая равномерными порциями изливалась в неё.

Когда мой темп замедлился, на нас накатила волна расслабленности и облегчения. Я иссушил себя до последней капли. Наконец по моему телу прошла последняя дрожь, Барбара в последний раз конвульсивно выгнулась и замерла, разбросав руки и ноги. Только груди её ещё слегка подрагивали от только что пережитого возбуждения.

Теперь мой «дружок» был по-настоящему опустошён, я вытащил его из её плена и скатился с неё.

— Хорошая работа, Руперт, — похвалила Китти, которая всё время пристально следила за нашими упражнениями. — Твой ещё неопытный член произвёл на меня впечатление!

— Да, действительно хорошая работа, — вторила ей Барбара. — Я дважды кончила, прежде чем ты достиг пика. Но боюсь, Китт, на тебя у него уже мало что осталось. Бедняга Руперт сегодня больше ничего не сможет.

— Ничего. Не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. При всём моём уважении к Руперту, чьё орудие я бы с удовольствием почувствовала в себе, на сегодня мне хватит мистера Нолана. Если ты помнишь, он предоставил в моё распоряжение свой американский флаг, а уж он-то знает, как удовлетворить девушку.

Мы решили одеться — и вовремя, потому что не успели мы это сделать, как пришёл преподобный Армстронг, а потом Уоллес в нашей лучшей коляске. Китт приняла моё предложение довезти её до дома, поскольку она хотела оставить Барбару и Кэмпбела наедине. Я был очень доволен тем, как провёл этот день, но Китт вдруг сказала:

— Руперт, не возражаешь, если я дам тебе один совет?

— Конечно нет, но я надеюсь, я ничем не обидел тебя, — ответил я обеспокоенно, слегка озадаченный её серьёзным тоном.

Она покачала головой: «Конечно нет, мой мальчик. Но вот, что я хочу сказать. Секс — самый замечательный спорт, которым только может заниматься молодой мужчина. Однако если ты дойдёшь до той стадии, когда один секс будет похож на другой, а наутро ты не сможешь вспомнить, с кем спал, значит, пришла пора дать твоему члену отдохнуть и взять себя в руки — во всех смыслах этого слова — пока ты не восстановишь в себе способность ощущать красоту женской плоти и получать наслаждение от каждой встречи с нею».

Я много думал над этими мудрыми словами. Все эти годы я благодарен судьбе за то, что каждая плоть, в которую я входил, была в чём-то новой. И всё же я не забыл этот совет, данный мне Китти, и до сих пор у меня бывают периоды — обычно три-четыре недели, — когда я накладываю на себя обет воздержания, хотя возможностей для использования моего друга по назначению всегда предостаточно.

Однако на той ранней стадии своей карьеры дон Жуана я просто припрятал совет Китти в хранилища своей памяти. Я вернулся домой в наилучшем расположении духа и, естественно, горел желанием поделиться своими впечатлениями с Фрэнком.

— Тебе следовало бы поехать со мной в Фарнхэм, дружише. В крайнем случае Китти Харботтл отсосала бы из тебя, даже если бы она не захотела переспать с тобой.

— Не беспокойся, — беспечно отозвался Фрэнк. — У меня и правда болела голова, да к тому же мы хорошо провели время с Фредом и Кэмпбелом.

— Тогда рассказывай! — велел я, устраиваясь в кресле поудобнее, пока мы прохлаждались в ожидании обеда в бильярдной. Там нас никто не тревожил.

— Хорошо, — согласился он. — Не знаю, может быть, йоркширский воздух делает людей такими безрассудными, но поверь, я ничуть не преувеличиваю. Слушай, что произошло днём. Фред, Кэмпбел и я решили погулять по развалинам Кнаресборо. Ты, должно быть, бывал там много раз, но Кэмпбел стал расписывать Фреду красоты этого места. Надо сказать, что это действительно излюбленное место многих художников, нет такого, у кого не было бы картины «Кнаресборо с Замковой Горы».

Кэмпбел рассказывал нам о тайном ходе, который вёл из двора замка, когда мы наткнулись на одного из этих художников. Это была прехорошенькая девушка лет двадцати пяти, которая сидела за мольбертом и с серьёзным видом изучала раскинувшийся перед ней пейзаж. На ней был обтягивающий костюм современного покроя, который подчёркивал её хрупкую фигуру и роскошные груди, подобные небольшим спелым дыням. Честно скажу, при виде этой красоты мой член непроизвольно напрягся.