Улыбин вздрогнул, будто прикоснулся к раскалённому железу. У окна стояли четверо мужчин. Говоривший был среднего роста, плотного сложения, в сером костюме, на голове не единого волоска, блестящая лысина, на вид около шестидесяти лет. Лицо скуластое, глаза с прищуром, губы узкие, злые. Его спутники стояли поодаль. Внешность у парней была с явно выраженным бандитским отклонением. Один был низкорослый с глазами навыкате с короткой стрижкой светлых волос. Левая рука его замерла за пазухой. Он озирался по сторонам, поводя дебильной мордой гориллы. Второй улыбался, это был высокий подвижный черноволосый парень с причёской чикагского ганстера шестидесятых годов. Длинные волосы на его голове были зачесаны назад. Правую руку он прятал в кармане кожаной куртки. Третий стоял в стороне на заднем плане и был в синей бейсболке и одет по-спортивному. Лицо его было привлекательным для женщин, с короткой прической русых волос, он был высокий, широк в плечах, в руках он держал нунчаки, изредка подкручивая, выделывая ловкие приемы. Это были «крепкие орешки». Чувствовалось, они привыкли решать вопросы кулаками и пистолетом.

– Добрый день, Виктор Викторович, – испуганно сказал Улыбин.

Сафин оглядел меня и похоже от его цепкого взгляда не ускользнула ни одна деталь во мне.

– Где ты его откопал?

– Так ведь, это тот самый парень, что избил Белова, – ответил Улыбин и лихорадочно вытащил из кармана носовой платок и протёр шею.

– Мне об этом доложили. Ты что, рассчитываешь выставить его вместо Белова?

– Сегодня собирался вам об этом сообщить, Виктор Викторович. Но сначала хотел посмотреть, справится ли он с Бриллиантом.

– Я видел, как жеребец ему покорился. Хорошая работа, – сказал Сафин, и на лице его скривилась усмешка.

– Верно, покорился, но я бы не прочь посмотреть его завтра на предварительном заезде, – начал было Улыбин. Но Сафин прервал его:

– Зайди ко мне в контору, – сказал Сафин и взглянул на часы, – через пару часиков и обговорим детали. Как тебя зовут? – спросил меня Сафин.

– Эдуард Филин, – сухо ответил я.

– Ты вроде тот, кто нам нужен, – сказал Сафин. – Хочу, чтобы ты участвовал на скачках. Контракт с Улыбиным подписал?

– Я ничего не подписывал, – ответил я. – Но у меня нет особого желания участвовать в скачках.

– Хорошо, зайди вместе с Улыбиным через час. Поговорим обо всем.

Я кивнул и пошёл в раздевалку, ощущая на себе несколько пар любопытных глаз.

Через один час мы прибыли в отель «Бристоль». Когда миновали длинный коридор, мы оказались перед дверью с надписью: «Директор». Улыбин постучал и вошёл, я двинулся следом. Комната была небольшая и напоминала обычную приёмную. Смазливая девушка с огненными волосами сидела за компьютером. Она подняла голову, равнодушно посмотрела на меня, и кивнула на дверь.

– Входите, – сказала она, Улыбину. – Генерал вас ждёт.

Я оказался в просторном кабинете. За письменным столом огромного размера, в глубоком кожаном кресле вальяжно развалился Сафин. На столе монитор, телефоны. Сбоку виднелась вторая дверь, за ней вероятно комната для отдыха. Я огляделся, на задней стенке висел огромный экран телевизора. В кабинете два глубоких кресла, диван, журнальный столик. На стенах картины с изображением красивых лошадей. На одной из них я увидел красивую девушку с кудрявыми волосами цвета меди верхом на арабском скакуне.

Сафин держал в руке бокал и цедил красное сухое вино. Он глядел на меня, невольно я отвёл глаза, не выдержав пристального взгляда.

– На меня гляди и слушай, когда я говорю, – произнес он сухо. – Ты неплохой жокей, Филин. Хочешь работать на меня?

Я отрицательно покачал головой.

– У меня другие планы, – ответил я.

– Ну, хорошо, при желании, я смог бы заставить тебя.

Я промолчал, решив для себя не встревать в перебранку.

– По твоей вине мой лучший жокей лежит в больнице, – повысил он голос. – Я всадил в это дело кучу денег. Приедут солидные люди. Возникает вопрос: кто будет компенсировать убытки, если Бриллиант не будет участвовать в скачках? – На его лице появились красные пятна. – Ведь виновник ты. Там куча свидетелей. Экспертизу провели. Уголовное дело на тебя будет возбуждено. Следователь ждет моего звонка. Тебе не отвертеться.

Я слушал молча.

– Тебе представился шанс работать в моей команде. И надо слушать меня. Здесь я приказываю, понимаешь! Тех, кто не выполняет моих требований, имеют дело с моими парнями. С сегодняшнего дня ты под моим присмотром и не пытайся бежать. Завтра будет предварительный заезд, придешь первым. В воскресенье будешь участвовать в скачках, перед финишем придержишь Бриллианта, и придешь вторым, только вторым, и не третьим и тем более не четвертым. Ты меня понял? – он свирепо вылупился на меня.

«Псих какой-то», – подумал я.

– Будешь вести себя так, чтобы никто ничего не заметил. Надумаешь меня обмануть, это будет последняя твоя проделка. На помощь полиции можешь не рассчитывать. Она сделает так, как я захочу. Я тебя предупредил: придешь вторым. Тебя будут сторожить мои люди: Макс и Ганс. А сейчас пошёл вон!

Я понял, что он не блефовал и если не подчинюсь, то меня тут же прихлопнут, как муху. Я вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Вдруг мелькнула мысль, а не смыться ли мне прямо сейчас из города, но скоро я понял: не стоило даже пытаться. Ко мне приставили двух сторожевых псов. Макс и Ганс словно прилипли ко мне.

Сафин был большим специалистом надувательства, он подключил местные СМИ, его люди распустили слух, превознося достоинства Бриллианта.

На следующий день состоялись предварительные скачки. Бриллиант прибежал первым, опередив второго соперника на десять корпусов. Я тоже старался.

Активная шумиха сделала своё дело, и это отразилось на любителях ставить ставки, и ко дню скачек Бриллиант уже пользовался популярностью как фаворит.

Поставив на «х», Сафин и Бергер были уверены, что сорвут солидный куш. Ни они, ни его «натасканные псы» не говорили мне больше ни слова. Вероятно, они полагали, что довольно и той беседы, которую провёл хозяин. И всё-таки, так оно и было. Или прихожу вторым, или меня посадят. И я решил, что у финиша придержу Бриллианта. Такая сильно организованная команда слишком опасна, чтобы с ней стоило шутить.

***

Вечером в «Султане» появилась Марина Деева. Для нее был заказан отдельный кабинет, в котором был сервирован стол на двоих по высшему разряду. Мы сидели за столом и несколько секунд не отрываясь, смотрели друг на друга. Ее изучающий взгляд сменился на милую улыбку.

– Я уже все знаю, Эдик, – мягко сказала она. – Сафин вас уже обработал и приставил своих горилл. Я заметила их на улице.

– А вы рискуете, ведь они могут вас увидеть?

– Эти недоумки меня не знают. И тем более я одета по вечернему весьма скромно. Они даже не обратили на меня внимания.

Действительно, она была одета в неброский темно серый костюм. Простенькая прическа и очки, придавали ей вид учительницы.

– Вы не передумали? – спросила она.

– У меня есть небольшие сомнения, – откровенно признался я. – Если я не выполню их приказ и приду первым, то мне не жить. Они меня там же на ипподроме и закопают. И потом ваш муж! А если он узнает? Ладно я, может быть как-нибудь выкручусь, но и вы будете в опасности. Мне еще не доводилось встречать таких красавиц. Вы прекрасная женщина и мне не хочется вас подвергать опасности.

Вдруг ее улыбка исчезла, и она сурово спросила: – Вы передумали? Неужели струсили! Вы же мне обещали! – она слегка повысила голос и разочарованно глядела на меня.

– Нет, что вы, я не струсил! – воскликнул я. – Если все сорвется, вам несдобровать!

– За меня не волнуйтесь! – я выкручусь. – А чтобы вы уверенней себя чувствовали, вот держите это, – и она передала мне пистолет «ТТ». Потом она вынула из дамской сумочки конверт и протянула мне.

– Это задаток пять тысяч долларов, – сказала она.