— А-а! — каким-то совсем плаксивым голосом пронюнил грюнт. — Моей всё равно. Большая колдун из леса сделает сердиться, когда сделает узнавать, что моя делала помогать чёрная колдун.

— Большая колдун из леса очень умный есть, он никогда не сделает обижаться и сердиться, ибо делает всё знать и делает понимать, что бедный грунта сделали обмануть. Она делает знать, какая чёрная колдун плохая есть. Лучше сделать помогать нашей.

Грюнт задумался.

— Хм, если моя сделает помогать вашей, сделает ли большая колдун из леса мою большой и красивой?

Витольд покачал головой.

— Это только большой колдун делает знать.

Грюнт задумался снова, и теперь очень сосредоточенно. Эта сосредоточенность выражалась потешно: он раскрыл рот, чуть обнажив желтоватые зубы, выпучил глаза, высоко поднял брови, отчего лоб покрылся морщинами. Думал грюнт довольно долго. Филипп засопел над ухом хранителя, Витольд и сам понимал, что время уходило, но другого выхода не было: драться с раздражённым, озлобленным грюнтом — очень опасно.

Наконец грюнт зашевелился.

— Надумал, — с облегчением шепнул Филипп.

— Делать убивать — злое есть, — важно, что, вероятно, означало у него очень умно, заговорил грюнт, — делать помогать — доброе есть. Моя делает соглашаться. Если большая колдун из леса сделает узнавать, что моя много делала помогать, и сделает помогать моей. Твоя должна обещать, что сделает сказать большая колдун из леса, что моя делала помогать вашей, делала о-очень много помогать вашей.

Последние слова грюнт произнёс каким-то нарочито тоненьким голоском, что, вероятно, означало у него неприкрытую хитрость.

— Ты очень здраво рассудил, — одобрил его хранитель. — Я обязательно сделаю сказать это, как только сделаю увидеть большая колдун.

— Моя сделал дать слово, и твоя сделал дать слово.

Человечек положил секиру на земляной пол и наступил на лезвие ногой. Витольд отметил про себя, что уже слышал о таком жесте мира. Он проделал то же самое со своим кинжалом.

— Теперь твоя должна сделать моей свободу, — сказал грюнт, поднимая секиру с земли.

Хранитель медленно подошёл к человечку и осмотрел цепь.

— Филипп, — позвал он сына оружейника. — Тебе ведь приходилось иметь дело с железом?

Филипп подошёл к подземному жителю и, сам не зная почему, поклонился ему. Карлику это, видимо, понравилось. Глаза его сверкнули, потом он приосанился и милостиво кивнул в ответ. Упражнения в отцовской кузнице, как видно, не прошли даром: через десять минут Филиппу удалось расклепать заклёпку на ошейнике человечка и грюнт был свободен.

— Моя делать вести вашу по ходу, только ваша пусть сделает загасить свет. Яркое делает мешать моей видеть.

— Вот новость! — вырвалось у Филиппа.

Он недоумённо посмотрел на хранителя.

— Не делайте этого! Вы что! Он заведёт нас в ловушку!

Витольд улыбнулся.

— Грюнты могут быть злыми, но не коварными. Да потом, не забывай, что я — ученик чародея.

Он повернулся к грюнту.

— Ну что, давай делай вести нашу.

Факел погас. Грюнт не шевелился некоторое время, видимо, привыкал к темноте. Но вот они пошли. Вначале медленно, потом быстрей и, наконец, чуть ли ни бегом.

Филипп струхнул не на шутку. «Господин хранитель! Господин хранитель!» — постоянно повторял он, и только сопение грюнта и стук сапог Витольда удерживали юношу от полного отчаяния. Хранитель, впрочем, не оставлял юношу.

— Сейчас направо, — говорил он, — левый поворот…

Но Филиппа нисколько не удивляла способность Витольда видеть в темноте, он просто не думал об этом — до того ему было не по себе.

Внезапно хранитель скомандовал:

— Стой!

Филипп встал как вкопанный. Хранитель с грюнтом впереди с чем-то возились. Последний ворчал:

— Не делай так! Делай так! Здеся, здеся…

Что-то заскрежетало, и туннель наполнил серый тускловатый свет, но для Филиппа милее этого света не было ничего.

Они оказались за городской стеной в двухстах шагах к югу от переправы. Филипп и хранитель вышли наружу, грюнт же отказался показаться на свет.

— Моя будет делать ждать твою у зачарованная лес на вторая утра, — сказал грюнт.

Витольд покачал головой.

— Не знаю, получится ли. Те злые люди, что обманули тебя, похитили очень хорошую девушку, даже двух девушек, их нужно догнать.

— Пусть твоя делает догонять, а моя будет делать ждать. Твоя должна делать помнить, что твоя делала обещать. Твоя делала обещать говорить большая колдун из леса, что моя делала помогать, мно-ого. Твоя делала обещать! Запомни, мою делают называть Унун.

И больше не слушая ничего, грюнт скрылся в туннеле.

Витольд с Филиппом поспешили к берегу. У переправы уже стоял отряд городской стражи. Судя по их решительному настроению, они прибыли недавно.

— Ну так и что! — орал начальник караула на старика паромщика.

— Как что? — хлопал глазами старичок. — Он мне бумагу дал. С печатью, с вензелем. Я что? Моё дело начальство слушать…

Витольд подошёл вплотную к говорившим.

— Ушли? — безнадежно спросил он.

Начальник караула метнул на него грозный взгляд, потом прищурился и вспомнил.

— А-а, вы из свиты Озенгорнского принца?

Витольд кивнул.

— Да вот, раззява, упустил!

— Да я что? Он же приказ, того… Шестеро их, здоровенные такие, да ещё один пришибленный такой, да девица…

— Считать-то ты горазд, а сигнал тревоги слышал?

— Как не слышать, я не глухой ещё.

— Ну и что ты?

— А что я? Услышал, эта, сигнал, ну, значит, паром на цепь, на замок, значит. Я устав знаю. А тут он с бумагой и подходит…

— Да ведь подходил он не от городских ворот, — спокойно сказал Витольд. — Заперты они были, дедушка. Сразу после сигнала заперты.

— Разве? — заморгал старичок.

— Разве! — передразнил его начальник караула. — Разинул ты варежку, старый!

— Да ведь я… Как же это?.. и верно… что ж это я? Как же это? Да не мог я!..

Витольд отозвал в сторону начальника.

— Вы уж его не наказывайте. барон Квалдур способен наводить морок…

— Колдун? — переспросил стражник и опасливо оглянулся. — Ну и времена настали.

— Кто вернёт паром назад? — спросил хранитель, переходя на деловой тон.

Начальник караула огляделся.

— Сейчас двух молодцов пошлю, да и раззяву этого с ними.

Один из стражников, стоявший ближе всех и слышавший разговор, громко кашлянул в кулак.

— Чего тебе? — сердито спросил начальник караула.

— Тут всего-то две лодки…

— А тебе мало?

— И обе утоплены — днища пробиты.

Эта новость, похоже, совсем разъярила начальника караула, он побагровел и даже затрясся.

— Так найдите лодку! Олухи вы эдакие! Возьмёшь Гонта Бездельника и этого старика, и чтоб через полчаса паром был у причала!

Глава двадцать седьмая

Переправа

— Нет никаких сомнений, что это был хорошо спланированный отвлекающий манёвр, — говорил Витольд нарочито спокойным и деловым тоном.

На принца Корфула было тяжело смотреть. Он сидел за столом трактира чернее тучи.

— Отступление для Квалдура готовилось задолго. По словам, булочника, горбун год назад появился в Оймене. Он-то, видимо, и орудовал здесь.

— А какого это всадника он назвал пришибленным? — поинтересовался Филипп.

— Скорее всего, это принцесса в твоём костюме…

Принц Корфул ударил кулаком по столу.

— Ты только подумай, Орс, нас, озенгорнских рыцарей, как мальчишек-пажей, обводят вокруг пальца! Тревога в городе, сбор ополчения, отряд рыцарей-разведчиков, — и все из-за взбесившегося тыштыронского табуна, который неизвестно как переправился через Лиммрун. Ловко! Кто-то щедро заплатил за этих лошадей. Больше полусотни голов! И всё в подарок Оймену.

— Думаю, мы знаем, кто это, — мрачно промолвил рыцарь Орс.