— Пожалуй… — задумчиво ответил хранитель.

— Хорошо, — сказал принц, — подумай над значением этих слов на ходу. Сейчас дорога каждая минута.

— Ну что, в Оймен?

— В Оймен.

Выехав на прежнюю дорогу, принц Корфул лишь на миг остановил коня, чтобы кивнуть рыцарю Орсу и увидеть ответный кивок: всё, мол, в порядке.

Ещё около часа они ехали по лесной дороге. За опушкой им открылась необозримая долина Лиммруна. Она тремя пологими террасами уводила к широкой могучей реке. Здесь хранитель выпустил сокола Фьюта на охоту и на разведку.

Дорога, всё время идущая на восток, повернула к югу, огибая небольшую берёзовую рощу. Сразу за ней пристроился хутор. За добротным плетнём в грядках копалась женщина. Всадники остановились.

— Добрая женщина, — крикнул Витольд, — а добрая женщина!

Женщина выпрямилась, повернулась и устало воззрилась на всадников.

— Не проезжали здесь сегодня всадники?

Женщина смотрела, хлопала глазами, и вид её напоминал человека, медленно приходящего в себя после глубокой задумчивости.

— Вы слышали, что я вам сказал? Вы что, говорить не можете?

Принц Корфул вынул из-за пояса кошелёк и чуть было не швырнул его в бедную женщину, но хранитель удержал его.

— Пусть сначала подаст какой-нибудь признак, что она умеет говорить, а то вид золота заставит замолчать её надолго.

— Ну что насчёт всадников, а, сударыня? Не бойтесь, я посланник король Магнуса…

— Дак они уж полчаса как проехали, — вдруг заговорила женщина, как будто изо рта у неё вынули невидимую пробку.

— Куда они поскакали?

— Дак они мне не сказали. По дороге ехали, что в город, а там кто ж их знает. Куда им надобно было, туда, видать, и ехали. Женщина с ними была. Две. А одна в мужском платье. Больная какая-то. Я-то из окна видела. Страшно…

Женщина, по всему было видно, разговорилась. Принц кинул ей горсть монет и погнал коня по дороге. Витольд оглядел небо в поисках пернатого друга, которого пустил поохотиться, ещё когда они выехали из леса. Но небо было чисто, и он поспешил за принцем и рыцарем Орсом.

Дорога ширилась, становилась более проезжей. К ней, как притоки к неполноводной реке, подходили со всех сторон дороги поменьше, тропы, а она размашисто петляла меж полей, перелесков, пустошей и межевых залежей, неуклонно держась южного направления. Принца волновали эти боковые дороги, ведь на любую из них похитители могли свернуть, и тогда погоня затруднится. Но он упрямо держался главной дороги, главным образом потому, что до Оймена переправиться через Лиммрун было просто невозможно, а на запад дорожки и тропинки не могли увести дальше Урочища Чёрного тролля.

Оймен появился неожиданно, хотя приближение знаменитого северного торгового города чувствовалось задолго: всё чаще попадались путники и гружёные телеги. За одним сосновым перелеском дорога вильнула влево, и открылся город. До него оставалось с полтысячи шагов.

Оймен совсем не походил на Баргорель. Он бы собранным, коренастым, деловым. У городских ворот преследователям пришлось приостановиться.

— Здесь мы разделимся, — предложил Витольд. — Мне нужно встретить Фьюта за городом, а то ещё подстрелят с испуга. Я проеду дальше по тракту. Не выходят у меня из головы три последних узелка из послания Эльзы: город, река, полдень.

— Но где и как мы встретимся?

— Через час, на рыночной площади…

— Там есть трактир «Бойкий прилавок», — сказал рыцарь Орс, который, в отличие от принца и хранителя, уже бывал в Оймене.

— Отлично! — согласился Витольд. — Будем расспрашивать всех подряд, но соблюдая осторожность. Ведь со вчерашнего вечера здесь находится отряд капитана Генхора.

— Надеюсь, ещё вчера они оцепили переправу, — заметил принц.

— Ладно, до встречи через час, — сказал хранитель и пришпорил коня.

Принц и рыцарь Орс поспешили в город. Здесь они сочли за благо также разделиться.

— Ты, Орс, прочешешь западную сторону города, а я — восточную, заодно и на переправе побываю. За час, конечно, много не осмотришь, но оглядимся для начала.

Глава двадцать третья

Вольный город Оймен

Принц ни чего подозрительного не обнаружил, вернее сказать, в суетливом торговом Оймене, наполненном чужестранным торговым людом всё могло показаться подозрительным. Расспросы же никакого результата не дали.

— Вы, ваша милость, ищете иголку в стоге сена, — сказал ему один словоохотливый торговец у Паромных ворот.— Тут за день столько всадников проезжает, что запомнить кого-нибудь невозможно. Я вот могу припомнить только своих покупателей, но среди них тех, кого вы описываете, не было сегодня. Это уж поверьте.

Мало чем помог и разговор с капитаном Генхором. Принц встретил его у парома, который стоял на приколе.

— Мы, ваше высочество, заняли пост с вчерашнего вечера, три человека здесь и двое патрулируют в городе, но пока мне нечем вас обрадовать.

Рыцарю Орсу повезло больше, но его находка не относилась к целям преследователей. Беглый объезд западной части города не дал результатов. Он уже подъезжал к рыночной площади, когда стал свидетелем и участником весьма примечательной сцены.

В Oймене рыцарь был уже не в первый раз, и с этим городом были связаны весьма печальные воспоминания. Около двадцати лет назад он служил в городском гарнизоне, который набирался из рыцарей пограничного войска, менявшегося каждый год. Вольному городу не полагалось иметь собственной армии, только городскую стражу. За полгода службы у Ойменской переправы Орс хорошо изучил город, здешние нравы, встретил и потерял свою единственную любовь.

Орс так сумел организовать свой маршрут по городу, что напоследок оставил для себя возможность проехать Хлебным переулком, выводящим как раз на Рыночную площадь. Затаив дыхание и со стесненным сердцем подъехал он к хлебной лавке, знакомой ему слишком хорошо. И здесь ждала его неожиданная находка.

Возле памятной рыцарю хлебной лавки толпился народ; слышался гомон, в котором вспыхивали по временам весёлые возгласы, а порой и дружный хохот. У дверей лавки стоял тучный торговец с красным лицом, в его заплывших мутных глазках сквозь пелену привычного лукавства поблёскивал злобный огонёк. Напротив него двое горожан держали за руки высокого щупловатого парнишку, черноволосого, бледного от испуга.

— Кто же это научил тебя, гадёныш, воровать? — спрашивал лавочник сиплым голосом с заметно балаганной интонацией. — Знаешь, что делают с ворами в вольном городе Оймене? Не знаешь?

Лавочник сделала паузу и оглядел толпу, та тотчас же загудела в ответ.

— Не воровал я, — дрожащим, но громким голосом ответил парнишка. Было видно, что ему до смерти страшно, но он изо всех сил боролся за своё достоинство.

— Я же отдал за булку свою куртку, вон вашему приказчику.

Парнишка, наверное со страха, называл приказчиком рыжего горбуна с кривым носом и маленькими бойкими зелёными глазками.

— Куртку! — гаркнул горбун. — Вы только посмотрите на эту куртку, люди добрые!

Он выставил напоказ какую-то замшелую, побитую молью и временем рвань.

Смех и гомон огласили переулок.

— Да не эта! Что ж ты врешь! — Выкрикнул парнишка смелее. — Я тебе дал хорошую.

— Да она не стоит и половины буханки, которую ты сожрал, паршивец. Надо было деньги уплатить, а не совать моему помощнику всякую рвань.

— Да у меня деньги украли. А куртка эта не моя. Мою он куда-то спрятал.

— Вы слышали!? Мало того, что он вор, он ещё и клеветник.

— По нашим законам пусть заплатит штраф за клевету и воровство или придется ему проститься с ухом, — раздался чей-то бодрый голос в толпе.

— А то и с двумя…

От таких слов парнишка явно занервничал.

— Вы не имеете права! Я служу принцессе Аделине. Меня послал король Магнус. Вы не имеете права меня задерживать!