За все последнее время он не видел такой обворожительной и искренней улыбки. Она была и нежной, и трогательной, и кроткой, и очень-очень доброй. Молодые люди сидели друг напротив друга. Они смотрели друг другу в глаза и думали об одном и том же. Михаилу казалось, что он берет ее за плечи и прижимает к себе. Ей виделось то же самое. Они чувствовали одно и то же, думали одинаково, и от этого в душе распускалось необыкновенной красоты чувство сказочного восторга и таинства. Они оба этого хотели и боялись своих чувств. К тому же они оба знали, что этого никогда не будет.

Михаил был в смятении. Только что он остро ощутил, что попал в две параллельные жизни. Что бы он ни предпринимал, они будут протекать самостоятельно, не мешая друг другу и не пересекаясь между собой.

Юля, казалось, увлекала его в прошлое столетие и собой создавала иллюзию прошлого времени. Именно с ее помощью он снова ощущал себя в привычном девятнадцатом веке. Там и с ней ему было хорошо и безопасно. С ней все было понятно. Он точно знал, что она нравится ему, и видел, что тоже нравится ей. Но было и новое чувство. Это стремительная влюбленность в новое время, в иную жизнь и в совершенно другую девушку, которую звали Лизой. Она ворвалась в его жизнь на скоростном автомобиле. Она вскружила ему голову. Она околдовала его. Она уверенно встала между ним и Юлей. Михаил понимал, что и он, и Юля в этот момент убегают от стресса и страха, от жестокого мира и от своей слабости перед ним. Они пытаются скрыться в далеком и безопасном, романтическом девятнадцатом веке. Они не такие сильные, как современные люди. Но в их слабости и заключалась сила. Им было комфортно и приятно в обществе друг друга. Если Лиза уверенно шагала через все штормы современного мира, то Юля и Михаил стремились укрыться от этой неразберихи, от этого хаоса. И в этом стремлении они были едины. Вот тут-то действительно и произошло чудо. Оба одновременно почувствовали, что стресс и страх куда-то подевались. Им на смену пришло новое чувство – безопасности, уверенности в себе, уюта и взаимного влечения. Это было благостное чувство. И они оба знали, что это такое.

Они продолжали сидеть друг напротив друга и с упоением смотреть друг другу в глаза, словно проверяя, правда это или нет, чувство это или что-то иное. Эта процедура была очень приятной. В платонической любви тоже есть своя прелесть.

– Мне пора.

– Я все время буду думать о вас.

– Завтра я снова приду, ненадолго. Просто узнать, как ваши дела, не случилось ли что. Что выкинет мой австралиец, предугадать невозможно.

Помяни черта, и он будет тут как тут. Дверь отворилась, и в квартиру влетел Юлин супруг.

– Меня за границу отправила, а сама здесь развратом занимаешься!

– Как вы смеете!

Юля и Михаил оба вскочили со своих мест.

– Заткнись, урод, с тобой я потом разберусь. А ты ведешь себя как гулящая девка!

– Вы… Вы – негодяй, – с негодованием вырвалось у Михаила. Он машинально перехватил руку Юлиного супруга, которой тот попытался то ли схватить Юлю, то ли дать ей пощечину. Михаил резко оттолкнул его от растерявшейся девушки. Юлин муж грязно выругался. И тотчас получил хлесткую пощечину от Михаила.

– Ты, сучок, напал на меня в моей же квартире? Да я тебя сейчас урою, гнида.

Он замахнулся, но ударить Михаила не решился. Михаил был и выше, и сильнее его. Да тут еще Юля вмешалась. Она встала между ними и спокойно произнесла:

– Ты ничего не сделаешь. Иначе твоей австралийской жизни конец. Это раз. Ты находишься в моей квартире. Это два. Сейчас ты отдашь ключи, извинишься перед человеком и навсегда позабудешь обо всем, что связано со мной. Это три. А если произнесешь еще хотя бы одно слово, то здесь же и сейчас напишешь согласие на развод. Это четыре. Мне хватит считать или продолжить?

– Юля, моя кроткая девочка, я тебя не узнаю. Хорошо, я был не прав. Извини. Пощечину я уже получил, что еще надо? Еще раз извини. Только как все это понимать?

– Тебя не было два года. Ты украдкой возвращаешься, силой врываешься в мою квартиру, вместо того чтобы появиться дома. Без «здравствуй» и поцелуев оскорбляешь меня и еще спрашиваешь, как все это понимать. У тебя вообще что с головой и с совестью? Словом, пару дней назад я сдала квартиру этому человеку. Или, может быть, ты считаешь, что я должна была сначала разыскать тебя в Австралии и спросить разрешения?

– Какой развод, о чем ты говоришь? Маленькое недоразумение – и сразу же «на развод»? Ладно, ты права. Я виноват, поступил нехорошо. Прежде чем появиться дома, хотел немного последить за тобой. Я неправ, но не надо горячиться. Давай все решим спокойно, по-семейному. Ты достаточно долго жила без меня. Я имею право на элементарную ревность.

– Нет у тебя такого права. Ты ведешь себя не по-мужски. Выкручиваешься, лжешь и еще при этом хочешь меня унизить. И знаешь что, ты только что сам и на всем поставил точку.

Юля посмотрела на супруга с болью и отчаянием, затем тихо произнесла:

– Я приняла решение.

– Подумай хорошенько.

– Говори это чаще самому себе, может быть, поможет.

– Успокойся, всякое бывает.

– Я уже не хочу всякого… Мое решение окончательное, я развожусь с тобой.

– Сперва посоветуйся с родителями и не горячись.

– Не волнуйся, твое согласие я не стану использовать тебе во вред. Это будет моя гарантия, моя защита от тебя. Ты уже был у Марины в ОВИРе? Ведь тебя сейчас больше всего беспокоит, получишь ты визу или нет. Не волнуйся, получишь. Уезжай как можно дальше и поскорее, я не желаю тебя видеть.

Наступила гнетущая тишина. Все трое молчали. Наконец на лице Юлиного мужа появилось некое подобие улыбки, и он спокойно произнес:

– Хорошо, я все сделаю так, как ты хочешь.

Он отдал Юле ключи и вышел из квартиры.

– Теперь, Михаил, вам не о чем волноваться. Все будет хорошо. Еще раз спасибо вам и до завтра.

– Я провожу вас.

– Нет, – с трудом сдерживая слезы, запротестовала Юля, – я поймаю такси. Спасибо и до свидания.

И она ушла. Так закончился третий день.

Майор Комитета госбезопасности снял трубку прямого телефона и четко доложил:

– Товарищ генерал, пропажа отыскалась. Сейчас он находится на Просвещения. Наблюдение установлено.

– Ваши люди уже дважды упускали его из-под контроля. Не упустите и на этот раз. Чья это квартира?

– Дочери главврача Монастырского.

– Срочно проверьте, нет ли какой связи между его исчезновением из клиники и главврачом Монастырским.

– Обязательно проверю. Только Монастырский вторую неделю находится в США на симпозиуме. Думаю, что он здесь ни при чем. Согласно докладам информаторов, мой подопечный совсем недавно познакомился с его дочерью, через ее подругу.

– Кто такая?

– Я отправлю вам всю имеющуюся о ней информацию. Мой подопечный знаком с ней всего несколько дней благодаря совершенно случайным обстоятельствам.

– Ничего совершенно случайного не бывает. Проверьте все до мелочей. Не мне вас учить. Помните, ваша карьера напрямую связана с бумагами его отца.

– Я все понял, товарищ генерал.

– Выполняйте. И вот еще что: к концу недели представьте мне подробный отчет.

– Будет исполнено, товарищ генерал.

– Не затягивайте с этим делом. Отсчет пошел уже не на месяцы, а на дни.

– Я знаю. Будет исполнено.

– Сегодня не он главная фигура, но по глупости вреда может наделать предостаточно. Большие силы не привлекайте. Все.

Михаил плохо спал и всю ночь размышлял о том, что его ждет впереди. Предстоящее вообразимое и невообразимое будущее ничего хорошего ему не сулило. И тем не менее он понял одно: надо начинать жить реальной жизнью, используя новую возможностью, которую ему предоставила судьба. Однажды дядя сказал: «То, что ты не сделаешь сегодня, станет твоим сожалением завтра». Только сейчас Михаил понял, что означают эти слова. «Надо жить реальной жизнью и ничего не откладывать на потом!»