Нет, это уже слишком. Дело не в последней лачуге, а в том впечатлении, которое чудовищное событие произвело на меня. Я даже блеванул в темном углу. Хотя, честное слово, мне не хотелось осквернять помещение. Все же я поступил неуважительно по отношению к мертвым. Оба рядовых последовали моему примеру и метнули харч. Один Бернс оказался железным мужиком.

Отблевавшись, я сплюнул, поднял винтовку и направился к выходу, стараясь изо всех сил сохранять достоинство в присутствии подчиненных. И в этот миг послышался какой-то звук. Вроде царапанья. Подумал: наверное, крыса промышляет среди трупов. Вдруг появилось желание убить эту тварь. Я оглянулся на груду мертвецов.

Что-то двигалось там, но по размерам оно во много раз превосходило любого грызуна. Может, собака, прикинул я. Да нет. Боже! Кто-то из них выжил! Костлявая рука покачивалась. Должно быть, внизу остался живой и отчаянно пытается выкарабкаться наружу. Я крикнул своим ребятам, которые уже вышли на улицу, но все во рту у меня слиплось от рвоты. Раздался лишь приглушенный хрип. Без стыда сообщаю вам: в ту минуту я изрядно перетрусил. То обстоятельство, что нужно помочь человеку, пережившему подобный ад, не удерживало меня от желания моментально покинуть проклятое место. Хотелось поскорее добежать до джипа и мчаться назад к цивилизации, где можно попить холодного пивка, а потом найти себе женщину.

И вдруг со стоном встает человек, отряхивая с себя мертвецов. Рука. То есть некто с той самой обгоревшей клешней. Весь залит кровью, но, похоже, чужой. За исключением ужасной конечности, у него нет иных повреждений. И вот мужик уже ковыляет по направлению ко мне. Никогда не забуду это лицо. Он вроде находился в трансе. Огромные выпуклые глаза. А в здоровой руке сжимает мачете.

Впоследствии, вспоминая последовательность событий, я пришел к мысли, что бедолага притворился мертвым, когда там орудовали эти мясники. Значит, он терпел, в то время как его высунутая конечность обгорала. Какое безумное мужество! Или сила духа. А может быть, страх. Бог весть. В итоге он, наверное, потерял сознание. Вдруг очнулся и увидел перед собой меня.

Человек все еще движется в мою сторону, ступая по трупам членов своей семьи — по жене, детям, родителям. И медленно, очень медленно заносит мачете над головой. Пытаюсь кричать ему: «Друг! Я здесь, чтобы помочь вам». Или что-то в этом роде. Но мужчина не слышит меня. По его лицу мне уже понятно намерение безумца. В нем осталось одно желание — убивать. А убить он мог в тот миг только меня. Я весь дрожал, едва дышал, мои мысли путались. А тут еще эта адская жара. Однако армейская закалка дала о себе знать. Надо было выстрелить в воздух, но я боялся, что это его не остановит. Итак, я прицелился и пальнул ему в грудь.

Монстр продолжал приближаться ко мне. Я не мог промахнуться. Клянусь, я слышал звук выстрела и почувствовал отдачу в плече. Вот только страх довел меня практически до истерики, и все мои ощущения смешались. Стреляю еще раз. Опять и опять. Он уже в двух метрах от меня. Совсем рядом. У меня заело затвор. Проклятая винтовка «SA-80». Кусок говна. Полное дерьмо. Все знают, что этот ствол никуда не годится в ближнем бою. На базе она считалась лучшей винтовкой в мире. Определенно самое точное оружие. Великолепный прицел. Отлично изготовлена, легкая, красивая. Практически совершенство. Но попробуйте использовать ее там, где сыро и грязно или сухо и пыльно. Винтовка сто раз подведет вас.

И вот теперь проклятый зомби уже в футе от меня, заносит мачете над головой, а я судорожно пытаюсь расстегнуть кобуру и достать пистолет. Он опять стонет. Кажется, звук доносится прямо из ада. Наконец расстегнул проклятую кобуру. Все мои движения замедляются, словно во сне. Монстр совсем рядом. Какой тяжелый пистолет. Я не могу поднять его. Он весит не меньше пятилетнего ребенка. В своем воображении вижу, как мертвые дети вцепились в ствол, пытаясь спасти своего папочку — колдуна вуду.

Тень безумца накрывает меня. Я ощущаю его запах, несмотря на вонь обгоревших тел и «аромат» бензина. Вдруг понимаю: это не его запах, а мой собственный. Я обосрался. У меня подкашиваются ноги. Подставляю шею под удар мачете. Помнится, промолвил: «Боже, спаси меня». И вслед за этим прошептал: «Мамочка».

Тотчас раздался звук, как будто что-то тяжелое шмякнулось о землю. Я посмотрел вверх. Рядом стоял Бернс с острой саперной лопатой в руках.

Странно, но убитый почти не кровоточил. Можно было ожидать фонтаны крови, однако пролилось лишь несколько капель. Возможно, мужика ранили раньше, и он отчасти был перепачкан своей кровью. Не знаю. Не пойму также, почему Бернс не выстрелил в него. Все же капрал оказался крутым парнем. И я страшно признателен ему.

Я бормотал что-то невнятное в знак благодарности. Мой спаситель молчал некоторое время, затем произнес: «Не за что, сэр». И пошел взглянуть на обезглавленный труп. «Что мы тут имеем?» — спросил он сам у себя и присел возле тела. Я отвернулся. В тот момент, по правде говоря, я более всего нуждался в свежем воздухе. Выбежал из хижины, и тут меня опять начало чистить.

Вот и все, пожалуй. Знаю, о привидениях в моей истории сказано не много. В ней фигурирует один полуживой мужчина, обезумевший от горя и потери крови, а также паршивая винтовка, которая не хотела стрелять. Примерно через месяц меня вызывают «красные шапочки». Поясняю для Мэтью — так мы называем военную полицию. Одного из моих подчиненных нашли мертвым во Фритауне. Пришлось ехать в грязный пригород, где повсюду проститутки, половина из которых загибается от СПИДа. Мальчишки бегают с автоматами «АК-47». Бродят наркоманы. Болтается группа «красных шапочек» и несколько местных полицейских с целью штрафануть кого-нибудь. Здание, куда нужно было идти, оказалось баром с парой комнат для шлюх. Бернс лежит в одной из этих комнат. Руки и ноги связаны, горло перерезано. Казалось, умер он не сразу. Капрал совершенно голый, только на шее ремешок, а на нем весит маленький кожаный мешочек.

Один из «красных шапочек» в хирургических перчатках открепил ремешок. Спрашивает: «Что это такое, черт возьми?» Говорю: «Позвольте взглянуть, сэр». Он протягивает мне мешочек. Я развязываю его и высыпаю содержимое на ладонь.

Детский пальчик. Совсем маленький и высохший. Легкий, как прядь волос.

Когда Нэш закончил свой рассказ, наступила удивительная тишина. Казалось, затихли все звуки старого дома. Как будто смолк вой ветра, и в камине не потрескивали дрова. А потом рассмеялся Бланден, и Доминик поддержал его. Вскоре все мы хохотали как безумные. Нэш поначалу вроде обиделся, но в итоге и он присоединился к общему веселью.

— Эй, Гнэшер, признавайся, — обратился к нему Дом, — ты все это придумал. Прекрасный ход с маленьким пальчиком в конце истории. Никакой сюжет о привидениях не обходится без отрезанных пальцев. А тот эпизод, где ты наложил в штаны, кажется очень правдивым.

— Мой рассказ — истинная правда. Не хочу сказать, что верю в мешочки-вуду, и, возможно, я где-то исказил факты, но в целом все происходило именно так, как я говорил. Помнится, я сообщил об этом Луи вскоре после случившегося.

— Ты болтал о том, какие дешевые шлюхи во Фритауне. Но я верю в то, что ты мог обосраться.

Симпсон смотрел на свои руки. Он не принимал участия в общем веселье.

— Послушай, Симпсон, давай не переходить наличности. Я по крайней мере рассказал историю. Почему бы тебе не продолжить? Ты, верно, насмотрелся всякого в Ираке и Боснии.

— Не хочу говорить об этих странах. Но если вам угодно услышать рассказ о привидениях, у меня он есть.

Нэш преподнес свою историю в стиле репортажа. Однако вид у него при этом был такой, будто он не совсем понимает, о чем идет речь. Симпсон вел себя совершенно иначе. Он говорил тихим голосом, порой даже бормотал, как бы обращаясь к самому себе. Иногда замолкал на несколько секунд, будто прислушиваясь к кому-то, чьи слова должен повторять.