До городка в графстве Корк, где жила Фрэнки, девушки доехали на автобусе. Городок был больше Лох-Гласса, но ненамного. Отец Фрэнки был хозяином пивной и говорил, что когда его дочь станет администратором гостиницы, а сын адвокатом, он уйдет на пенсию, а пивную продаст. Во всяком случае, таков был его план. Но мать Фрэнки считала, что он никогда не уйдет на пенсию. Вытащить ее мужа из пивной можно будет только силой, но при этом его рука все равно будет протянута к крану. Он наполнял кружки с восемнадцати лет и другой жизни не знал.

Эта семья жила счастливо и беспечно. Кит не задавали дурацких вопросов о ее происхождении, как поступили бы Келли. Правда, ее мать лучше подготовилась бы к приему гостей. Кит удивила эта внезапная мысль. Мора хозяйничала в их доме уже довольно давно. Если так, то почему она, Кит, все еще думает о нем как о материнском?

Наверно, следовало написать Лене, но не было повода. Возобновлять регулярную переписку в ее планы не входило. Все в письмах матери было ложью. Сплошным обманом.

Брат Фрэнки, Падди, тоже приехал из Дублина. Его подвозил приятель, но по дороге машина несколько раз ломалась, и Падди оказался дома только к полуночи.

— Вот это да! — сказал он, увидев Кит. — Славная птичка для уик-энда.

— Вовсе нет, — надменно ответила Кит.

— Ты прекрасно поняла, о чем я говорю. Это всего-навсего выражение восхищения.

— Ну, если так, то спасибо, — тут же оттаяла она.

Падди изучал право. Говорил, что ходит на лекции в Фор-Кортс. И что только там ощущает относительную свободу, потому что все остальное время трудится на брата своей матери как негр.

— Он не такой уж плохой, — принялась защищать дядю Фрэнки.

— Тебе легко говорить, ты на него не пашешь… Впрочем, это неплохая школа.

Они дружески сидели в пивной отца Фрэнки. Падди пил темное пиво, а девушки — горький лимонад. Несколько завсегдатаев, не считавших себя обязанными соблюдать ограничения по времени, сидели с видом людей, которые имеют полное право находиться здесь и никому не причинят хлопот, если их оставят в покое.

Падди рассказывал девушкам о своей работе.

Больше всего он ненавидел сбор долгов. Для этого нужно было ходить по домам, где женщины с детьми на руках пытались объяснить, что не оплачивают счета, потому что отсутствующие неизвестно где мужья не присылают им денег.

В адвокатской конторе сталкиваются со всеми сторонами жизни, говорил он. К ним обращаются оштрафованные за отсутствие фонаря на велосипеде, желающие получить разрешение на открытие пивной, женщина, подавившаяся в ресторане неправильно отрезанным куском курицы. Когда девушки станут администраторами гостиниц, пусть следят за такими вещами в оба: эта женщина получила очень большую компенсацию.

Еще одна дама подала в суд, потому что в результате какого-то несчастного случая у нее на лице остался шрам. Поскольку это уменьшило ее шансы на замужество, она потребовала от гостиницы очень внушительную сумму.

— Такие деньги платят только женщинам или и мужчинам тоже?

— Только женщинам, потому что они теряют возможность выйти замуж, — весело ответил Падди. — Мужчины могут жениться даже в том случае, если их лица изрезаны вдоль и поперек Это нисколько не уменьшает их шансов.

— Это очень несправедливо, правда? — сказала Кит. — Получается, что женщины могут выйти замуж, только если хорошо выглядят.

— Верно, — ответил Падди. — Пострадавшая наверняка получит приличную компенсацию. Что может предложить женщина, кроме своей внешности и репутации?

Фрэнки засмеялась:

— Ты говоришь в точности как монахиня.

— Ничуть. Так гласит закон, — ответил Падди. — Если ты лишил женщину репутации обманным путем, то обязан заплатить.

— А вот с этого места подробнее, пожалуйста. — Глаза Кит загорелись от возбуждения. — Как можно подробнее. Это очень интересно.

Они хохотали весь уик-энд, составляя письмо. Падди сказал, что шансы урвать солидный куш пропорциональны количеству угроз.

— Мы потребуем максимальной компенсации, — сказал он. — Этот малый — сын Фингерса О’Коннора, человека очень известного. Тот не захочет скандала и заплатит как миленький.

— Не нужны мне его деньги, — ответила Кит. — Я просто хочу проучить мерзавца.

— Но ведь ты еще не адвокат, — заметила Фрэнки.

— Если письмо будет на бланке конторы, он этого не узнает, — заметил Падди.

Кит послала Лене открытку с изображением коркской достопримечательности — Камня Бларни, который нужно поцеловать, чтобы навеки получить дар красноречия. Во всяком случае, так говорили туристам.

— У тебя в Лондоне родня? — спросила Фрэнки, когда Кит опускала открытку в почтовый ящик.

— Нет, просто знакомая. С ней приятно переписываться. Вот я и решила отправить ей открытку. Тем более что места здесь интересные.

— Да, и писать много не нужно, — кивнула Фрэнки.

Дружить с Фрэнки было легко. Не то что с Клио.

В домике на дереве было очень уютно. Место тихое, и ему нравились плеск раскинувшегося внизу озера и пение птиц. Монахиня оказалась очень разумной женщиной. Сказала, что она сама своего рода отверженная и все понимает. Он пытался рассказать все еще в первую ночь, но она не слушала. Однако на следующий день отшельница его услышала — это было ясно по выражению ее лица.

— А где второй? — спросила она. — Люди говорили, что вас было по меньшей мере двое. Может быть, даже целая шайка.

Услышав это, он сильно разволновался. Теперь за ним начнут охотиться. Может быть, даже с собаками. Он сказал, что сделал это один. Ему были нужны деньги. Он ждал в переулке, пока та женщина не ушла. Откуда ему было знать, что старуха сразу же шмыгнет в контору? Она кричала, вопила и… ну, ему пришлось стукнуть ее. Просто чтобы заставить замолчать. Он не хотел бить ее.

— Как вас зовут? — спросила сестра Мадлен.

Она сидела на пне, а мужчина — в домике, закутанный в плед.

— Зачем вам мое имя?

— Ну, должна же я вас как-то называть. Меня, например, зовут Мадлен, — сказала отшельница.

— А меня Фрэнсис, — ответил он. — Фрэнсис Ксавьер Берн.

Оба замолчали. Монахиня думала о дне, когда он был крещен, и о том, кто придумал ему такое красивое имя.

— И где вы живете… э-э… в обычное время?

— Я живу… живу… — Он умолк Сестра Мадлен ждала. — Я живу в одном доме, но сейчас ушел оттуда. Беда в том, что мне нужны деньги. Я ненавижу тот дом… если его можно так назвать. Здесь я чувствую себя дома гораздо больше.

— Тогда оставайтесь, — бесхитростно сказала она.

— Вы серьезно? После того, что я сделал?

— Я не судья и не присяжный. Просто человек, живущий на этой же земле, — сказала она.

Большую часть дня он проспал на дереве.

Позже к сестре Мадлен зашел сержант О’Коннор и сообщил, что они прочесывают местность.

— Вы бы сказали нам, если бы что-нибудь услышали, правда? — Он посмотрел в ее ясные глаза.

— Сержант, я ведь не хожу в город. И вижу только друзей, которые ко мне заходят.

— Ну, если бы вы увидели кого-нибудь незнакомого, то сообщили бы… вашим друзьям, верно? — нерешительно спросил сержант.

Сестра Мадлен смотрела на него в упор.

— Шин, вы видите мой дом насквозь. Тут всего две комнаты.

Дверь в ее скромную спальню была открыта. Белое покрывало, распятие на стене… Похоже, раньше эта дверь всегда была закрыта. Или нет? Наверное, от усталости разыгралось воображение. Неужели она показывает, что здесь никого нет?

— Ладно, сестра, я ухожу… О боже, чуть не наступил на вашего котенка! Он болен?

— Этот бедный малыш слеп. — Сестра Мадлен взяла его на руки и погладила.

— Вряд ли котенок выживет, если не видит, куда идет. Правильнее было бы его усыпить.