— А ты был выгодным женихом?

— Я был человеком с нужной профессией. В тридцать девятом году, когда мир находился на грани войны и все сомневались во всем, человек с хорошей профессией считался выгодным женихом. И считается до сих пор.

— А ты удивился, когда она сказала «да»?

— Нет, милая, не удивился. Во всяком случае, не тогда… Видишь ли, мы любили друг друга. Конечно, это не похоже на сцены из фильмов, над которыми хихикаете вы, малыши, однако у нас все было именно так. Но почему ты об этом спрашиваешь?

— Да так… Просто когда-то что-то становится интересно, вот и все.

— Понимаю, — сказал Мартин.

После его ответа Кит больше не нужно было думать над тем, что рассказала ей Клио. Та подслушала у себя дома один разговор. Кто-то заметил, что жену Мартина Макмагона привязывает к Лох-Глассу только его работа; мол, приходится удивляться тому, что она вообще сюда приехала.

— Я говорю тебе это, — сказала Клио, — только потому, что мы с тобой лучшие подруги, и я думаю, тебе следует это знать.

— Сестра Мадлен…

— Да, Кит?

— Как вы думаете, почему люди рассказывают вам всё?

— Наверное, потому что мне самой нечего им рассказать. Я ведь только собираю хворост, ухаживаю за цветами да читаю молитвы.

— Но люди делятся с вами своими секретами и даже исповедуются в грехах.

Сестра Мадлен опешила:

— О нет, Кит Макмагон. Мы обе прекрасно знаем, что единственный человек, которому исповедуются в грехах, это священнослужитель, который является законным посредником между людьми и Господом.

— А секреты?

— Что ты хочешь этим сказать? Цып-цып-цып… посмотри-ка на этих маленьких бентамов. Брат Хили был так добр, что подарил мне несколько насиженных яиц, и они все вылупились в тепле у очага… Это было настоящее чудо. — Она встала на колени, не давая цыплятам совершить опасное путешествие, в которое они собирались отправиться, и направив их в заранее приготовленную коробку с соломой.

Но Кит не собиралась уходить от темы:

— Сегодня я пришла одна, потому что…

— Да, я вижу, что Клио нет. Я скучаю по ней. Она ведь твоя лучшая подруга, верно?

— И да и нет, сестра Мадлен. Она рассказала мне, что говорят люди о моих папе и маме… и я подумала…

Сестра Мадлен выпрямилась, и на ее морщинистом обветренном лице появилась широкая улыбка — казалось, отшельница была полна желания успокоить Кит.

— Тебе двенадцать лет. Ты уже взрослая и должна знать, что люди только тем и занимаются, что сплетничают о соседях. Других дел у них нет. Неужели ты расстроилась из-за этого?

— Нет, но…

Сестра Мадлен тут же ухватилась за слово «нет».

— Ну вот, я так и знала. Понимаешь, происходит странная вещь: когда люди уезжают за сотни миль, в большие города, где они никого не знают и никто не знает их, все меняется. Там им наоборот хочется, чтобы все интересовались ими и их делами. Мы, люди, довольно забавные существа.

— Да, конечно, но…

Кит начинала приходить в отчаяние. Она не желала обсуждать всех людей. Девочке хотелось только одного: чтобы сестра Мадлен сказала ей, что все в порядке, что Элен не несчастная, не неприкаянная и не одинокая, как намекала Клио. Но все было бесполезно — сестра Мадлен уже села на своего любимого конька.

— Я знала, что ты согласишься. Самое странное, что у животных все намного проще. Не знаю, почему мы считаем, что Господь создал нас какими-то особенными. Мы совсем не так хороши и добры, как животные.

Эти слова насторожили старого пса Уискерса, которого сестра Мадлен спасла, когда кто-то сунул его в мешок и бросил в воду. Казалось, Уискерс понял, что она сказала о животных что-то хорошее; видимо, он почувствовал это по интонации и одобрительно заворчал.

— Вот видишь, Уискерс со мной согласен. Кстати, как поживает Фарук, твой благородный кот?

— Хорошо поживает, сестра Мадлен. Может быть, навестите его?

— Ну ты же меня знаешь, я не любительница ходить в гости. Все, что мне нужно, это знать, что он хорошо себя чувствует и по-прежнему ходит по Лох-Глассу с таким видом, словно весь городок принадлежит ему.

Теперь, когда речь зашла о Фаруке и Уискерсе, вернуться к прежней теме и объяснить, почему Кит пришла к сестре Мадлен одна, было уже невозможно.

— Как дела, Кит?

— Хорошо, миссис Келли.

Лилиан Келли остановилась и внимательно присмотрелась к подруге своей дочери. Пышные темные кудри и пронзительно-голубые глаза делали девочку очень хорошенькой. Настоящая красавица. Вся в мать.

— Вы с Клио не поссорились?

— Поссорились? — Голубые глаза Кит были слишком невинными. Она повторила слово с таким удивлением, словно никогда его не слышала.

— Совсем недавно вы были как сиамские близнецы, но уже несколько недель обходите друг друга за милю. Все это очень странно. Особенно в летние каникулы…

Она сделала паузу, ожидая ответа. Но это не помогло.

— Миссис Келли, мы не ссорились. Честное слово.

— Я знаю. Клио сказала то же самое. — Кит ерзала на месте, страстно желая поскорее сбежать. — Никто не слушает своих матерей, поэтому послушай меня. Вы с Клио нужны друг другу. Городок у нас маленький, так что без друзей в нем не обойдешься. Милые бранятся — только тешатся. Ты знаешь, где мы живем. Приходи вечером, ладно?

— Миссис Келли, Клио тоже знает, где я живу.

— О господи, какие вы обе упрямые! Ума не приложу, что происходит с детьми…

Миссис Келли добродушно вздохнула и ушла. Кит смотрела ей вслед. Мать Клио была женщиной крупной, дородной и одевалась практично. Сегодня на ней было платье из набивной ткани с рисунком в виде мелких маргариток, белым воротником и манжетами. Корзинка для продуктов делала ее похожей на изображение матери в букваре. В отличие от нее Элен Макмагон была очень стройной, носила пышные платья ярко-зеленых, алых или синих тонов и напоминала скорее балерину, чем мать семейства.

Кит сидела на дощатом причале.

Лодка была рядом, но существовало железное правило: никто не имел права садиться в нее один. Однажды так сделала какая-то женщина и утонула. Это случилось много лет назад, но сохранилось в памяти людей. Тело женщины не могли найти целый год, и все это время над озером витал ее стон: «Ищите в камышах, ищите в камышах». Грустную историю знал каждый, и этого было достаточно, чтобы напугать самых упрямых. С тех пор даже мальчишки не рисковали плавать по озеру в одиночку.

Кит с завистью следила за тем, как старшеклассники из католической школы отвязывали лодку, но не собиралась возвращаться и притворяться перед Клио, что все в порядке.

Потому что это было не так.

Дни казались бесконечными. Поговорить было не с кем. Идти к сестре Мадлен опять одной было бы нечестно. Они всегда ходили туда вместе с Клио. А в тот раз, когда Кит попыталась выяснить то, что наверняка знала сестра Мадлен, из этого ничего не вышло. Рита все время либо работала, либо читала. Эммет был слишком мал, чтобы с ним разговаривать, отец занят, а мать… Мать не любила, когда Кит приставала к ней с расспросами. То ли дело Клио… Наверно, миссис Келли права: они действительно нужны друг другу.

Но идти к Келли она не собиралась.

Позади послышались шаги, и дощатый причал задрожал. Это была Клио, которая держала в руках любимые подружками шоколадные пирожные.

— Я не хотела идти к тебе, а ты ко мне. Но причал — это ничейная земля, верно?

Кит помедлила и пожала плечами:

— Конечно.

— Мы ведь можем относиться друг к другу так же, как было до ссоры?

— Ссоры не было, — напомнила ей Кит.

— Да, знаю. Просто я опять сказала какую-то глупость о твоей матери. — Помолчав, Клио продолжила: — Честно говоря, Кит, я ревновала. Мне бы тоже хотелось маму, похожую на кинозвезду.

Кит протянула руку и взяла одно пирожное.

— Теперь, когда ты пришла, мы можем поплавать на лодке, — сказала она.

Ссора, которой никогда не было, закончилась.