Литмир - Электронная Библиотека

Снаряды стали густо рваться и в районе сосредоточения танков, поднимая ввысь огромные дымные разрывы. Один из них поднялся недалеко от группы Голика. Андрей Трофимович как‑то неловко обернулся назад, словно собираясь что‑то сказать офицерам, но сразу обмяк и тихо опустился на землю. Первый, кто склонился над ним, увидел, что он мертв.

На высоте, там где находился командующий армией, все шло своим чередом: отдавались приказы и принимались доклады о результатах боя, вздохнувшие облегченно люди приводили себя в порядок. Где‑то еще рвались снаряды, трещали одиночные выстрелы, но в общем уже наступала та тишина, которая бывает после боя. На высоту поднялся полковник Синенко. Он не торопясь, с каким‑то особым достоинством и спокойствием, точно не было позади трудового боя и трудной победы, доложил командиру:

— Ваш приказ выполнен. После дозаправки горючим и боеприпасами бригада может выполнять новую задачу. Тяжелые потери понес сто седьмой полк — погибли командир полка майор Голик, комиссар Альтшуллер, командиры первого, а также огнеметного батальона и несколько экипажей.

— Что поделаешь — война, — горестно вздохнул командарм. — Еще многих нам предстоит потерять… — Он помолчал и после паузы добавил: —А ведь опоздай вы еще минут на пять, и тяжеленько бы нам пришлось, ох, как тяжеленько!.. Ну, ничего, молодцы! Русское вам спасибо и вашим танкистам тоже. Воздайте героям должное. А почему все‑таки задержались?

— Немцы дважды пробомбили нас на марше с воздуха. Пришлось задержаться. Потом огнеметный приотстал — подтягивали.

— А где ваш начальник штаба?

— Майор Фридман во время боя находился в боевых порядках танкового полка, координировал его действия. Прошу разрешения представить его к награде.

— К наградам представить всех отличившихся, — сказал командарм. — Пошли ко мне в блиндаж. Надо кое‑что уточнить.

Позже выяснилось, что на этом участке фронта наши войска были атакованы 22–й танковой дивизией гитлеровцев, спешно переброшенной сюда откуда‑то из Африки. Потрепанная и ощипанная, она ушла за Владиславовну и до мая больше не показывалась на фронте.

А наши танкисты после этого тяжелейшего кровопролитного боя, еще не отдохнувшие и не остывшие, похоронили своих боевых командиров на берегу Сиваша. Похоронили с почестями, как героев. Их могилы стоят у обрыва неподалеку от селения Джантора (ныне Львово), и внуки отважных, красные следопыты села Каменского, ухаживают за ними и помнят: за них, за их будущее отдали свои жизни мужественные танкисты — майор Голик и его славные товарищи.

Сердца в броне - i_010.jpg

Алейников А. З.

ДЕРЗОСТЬ

Метет поземка. Низко бегут по небу серые тучи. Снежная пыль колючими иголками больно впивается в лицо, забивается за воротник полушубка. Снег, вихрясь, ложится на землю. И быстро заметает рубчатые следы танковых гусениц.

Уже шестые сутки машины 5–й гвардейской танковой армии, вырвавшись на оперативный простор, могучим тараном расшвыривают немецкую оборону и двигаются вперед.

Под ударами советских войск гитлеровцы откатываются на северо–запад, оставляя на пути отступления груды разбитых автомашин, бронетранспортеров, орудий, танков.

Войдя в прорыв 17 января 1945 года, 5–я танковая армия получила задачу: молниеносным ударом рассечь восточно–прусскую группировку фашистских войск и, выйдя к берегам Балтийского моря севернее Эльбинга, отрезать гитлеровцам пути отхода на Померанию. Впереди, на левом фланге армии — 29–й танковый корпус генерала Малахова. На его пути — Эльбинг, второй по величине город Восточной Пруссии, важный узел шоссейных и железных дорог приморья. Окаймленный с востока системой ирригационных сооружений, с запада — цепью громадных, соединенных между собой каналами озер, а с севера — заливом Фришес–Хафф, город застыл в беспечном ожидании. В беспечном потому, что не только жители, но и гарнизон не верили в возможность быстрого продвижения советских войск. Тем более, что русские танки только 22 января появились в Дёйч–Эйлау. А это как никак, да и то по прямой, в 80 километрах от Эльбинга. Так просто не пройти такое расстояние. К тому же не сегодня–завтра фюрер введет в бой новое немецкое секретное оружие, и тогда эти русские начнут отступать. Ведь и немцы дошли до самой Волги, до самой Москвы. Почему бы не произойти такому чуду и сейчас?

Но чудо не приходило. Части корпуса генерала Малахова еще вели ожесточенные уличные бои в Дёйч–Элау, когда передовой отряд — 31–я танковая бригада во главе с полковником Поколовым уже двинулась к Эльбингу. Сбивая на ходу небольшие заслоны противника, танкисты пронеслись по опустевшему Заальфельду и вышли з район Дембитцен. И лишь только здесь встретили организованное сопротивление фашистов. Бригада развернулась и приняла бой.

Гитлеровцы знают, что пришла расплата, и поэтому дерутся с удесятеренным упорством. Схватка затягивается, и наши командиры и рядовые понимают: либо бригада во что бы то ни стало проложит путь корпусу, армия выполнит задачу и утром 24 января выйдет к морю, либо противник успеет подбросить резервы, сохранит за собой прибрежную магистраль и тогда борьба приобретет еще более острый затяжной характер. Надо что‑то предпринять. И Поколов решил, продолжая бой, обойти небольшим отрядом Эльбинг с востока, захватить шоссейную дорогу севернее города и удержать ее до подхода главных сил бригады.

Выполнение этой сложной и вместе с тем довольно‑таки рискованной задачи поручается командиру 3–го танкового батальона коммунисту капитану Дьяченко.

Молодой, энергичный и решительный комбат, уже не раз проявивший себя в тяжелых боях, долго и внимательно изучает карту, о чем‑то советуется с замполитом Кононенко, несколько раз проходится по карте курвиметром, прокладывая маршрут. Потом высоко вскидывает голову, заправляет под шлем выбившуюся прядь русых волос и подает команду.

— Офицеры, ко мне!

Командиры молча слушают капитана, временами тихо шурша картами на планшетках. Дьяченко объясняет все коротко и четко, стараясь, чтобы каждый понял, что от него требуется.

— Вопросы есть? Нет? По машинам!

Семь «тридцатьчетверок» с небольшим десантом на броне, соскребая гусеницами бурунчики земли и снега, понеслись к Эльбингу с востока. Они идут в обход города, минуя хутора и населенные пункты, плотно прижимаясь к лесочкам и перелескам, без задержки проскакивая через мосты и мостики. Отряд летучим голландцем проносится в глубь территории противника, не встречая сопротивления. Но через час, когда в туманной дымке замаячили на западе заводские трубы, на пути танкистов возникли мелкие озера и широкие заболоченные поля. Движение застопорилось: первоначально намеченный маршрут оказался для танков непроходимым.

Что делать? Не поворачивать же назад. Но что предпринять, если и вперед нельзя? Дьяченко решает — будь что будет, обойти город по кольцевым магистралям и взять направление прямо на Эльбинг. Так и сделали. Скоро машины достигли одной из окружных дорог. Развернувшись вправо, колонна двинулась по ней. И здесь новая неудача — перед танкистами встало непреодолимое препятствие: мост через канал, соединявший два больших озера, оказался разобранным. А вправо и влево простирались высокие камышовые заросли. Попробуй сунься. Нельзя обойти город и с запада: комбат знал по карте, что там находится целая цепь озер, соединенных между собой протоками. Они уходили на много километров на север и юго–восток, делая город с этой стороны неприступным.

А часы неумолимо двигались вперед. И как это всегда бывает в подобных случаях, они шли теперь быстрее обычного. По крайней мере так казалось Дьяченко, когда он, нетерпеливо кусая губы, искал выход из положения. Мысль его работала с лихорадочной быстротой. Из головы не выходили слова комбрига: «Прорваться во что бы то ни стало».

«Черт побери, — думал капитан, — само решение комбрига отчаянное во всех отношениях. Так почему бы и мне в своей задаче не быть отчаянным? Риск? Конечно! Но на войне всегда много риска. Попробую прорваться к западу, прямо через город. Что делать? Это единственно возможный выход».

22
{"b":"213215","o":1}