– А почему не используют?

– Железо дешевле.

– На вещах ничего нет, – после совещания твердо заявила Висби. – Старинные цацки, красивые, но пусто. Кровь недавняя, руки людские. Все. Можно пользоваться. А вот с ним… – она с сомнением посмотрела на человека. – Есть след. Не вижу чего. Первый раз подобное.

Шуша походила на пару с Рупом, почти тыкаясь носом в человека, и они переглянулись.

– Не он, – уверенно сказал мужчина. – Что-то на нем.

Шуша показала пальцем на пояс:

– Дубинка.

Развернулась и зашипев, влепила Абале жесткую оплеуху. С девочки слетела шапка, а на глаза невольно навернулись слезы.

– Девчонка! Дура! Куда смотрела!

С каждым выкриком очередная затрещина. Девочка терпела.

Действительно могла привести в семью несчастье. Болезнь. Но ведь она проверяла! Истощение, голод. Все. Нет заразы! Оправдываться не имело смысла. Все равно слушать не станут.

– Не в целях защиты, а исключительно ради справедливости, – откашлявшись подала голос самая рассудительная и спокойная из всей компании Висби, – я тоже не уловила. Смерть все заглушает. В крови он, что ли, купался? – Она наморщила нос брезгливо. – Все вонь Уносящего Душу забивает. Надеюсь, мои умения не ставятся под сомнения?

В воздухе повисло явное напряжение. Первая и вторая по рангу мерили друг друга взглядами ядовитых змей. Абала мысленно обратилась за помощью к Создателю Сущего. Ведь повторяется ситуация с Локумом! Кто бы ни победил, а она крайняя!

– Делом надо заниматься, – с нажимом сказала Старшая Мать. – Подойди! – приказала, обращаясь к Доку. – Возьми, – показала на засунутую за пояс человека дубинку.

Доку это не понравилось, Абала сразу учуяла, но возражать он не посмел. С невозмутимой мордой (уж различать выражение его лица она давно научилась) великовозрастный ученик поднял палку.

– Странно, – произнес он жестами, – с виду гладкая, а я чувствую резьбу.

– Нить от нее идет к человеку, – в глубокой задумчивости прошептала Шуша. – Нельзя забирать – они связаны. А оборвать…

– Обрезанная натянутая веревка может хлестнуть и по владельцу ножа, – понимающе сказала Старшая Мать. – Висби?

– Не надо пока делать резких движений. Пусть вернет назад.

– Берзона?

– Отдайте его Доку. Выживет – расспросим. А я покопаюсь в старых свитках. Что-то читала о такой вот маске.

– Руп?

– Девочка поступила правильно, – покачав головой, сказал тот, – но глупо. Чтобы в другой раз хорошо думала – пусть сама и занимается этим типом. Вытащит его с порога смерти – молодец.

А нет – так пусть гнев черных сил на мою шею и обрушится, минуя остальную семью, мысленно дополнила невысказанное Абала. У, падальщик паршивый! Чего я тебе плохого сделала? Меня такому не учили! Гадина!

– Гросс?

– Я согласен со сказанным, – ответил вечный миротворец семьи.

– Да будет так! – торжественно объявила Старшая Мать. – Забирай! – показала на Дока. – Остальные могут идти. А ты, – уже Абале, – запомни! Кому много дано, с того много и спросится. Кроме обычных уроков и занятий, будешь возиться с ним, пока он здесь. И наказание получишь потом. По результатам. Ясно?

– Да, Мама, – послушно ответила Абала.

Сегодня у нее будет тяжелый день. И завтра. И неизвестно сколько еще впереди. Придется не просто лечить, а еще и правильно воспитывать. И все равно она всем показала! А эти… нельзя найти сокровище без труда, все об этом в курсе. И веры в свою правоту терять нельзя, даже если тяжело и трудно. Она правильно поступила!

Блор с трудом разлепил глаза и в недоумении уставился на обстановку. Похоже, как ни странно, не умер. На престол Верховного Судии ничуть не смахивает. Ни очереди, ни моста из мечей, ни свидетелей из раньше померших. Перейти через замерзшие пространства не требуется. Это удачно. Уже вволю по льдам потоптался и без того.

Он находился в маленькой комнате. Половину помещения занимала огромная печь. Возле нее стоял солидных размеров ящик, заполненный черным горючим камнем. Приходилось раньше видеть. Из небольшого круглого окна, закрытого стеклом, в специальной деревянной раме под потолком падал солнечный свет.

Закрыть окно такого размера в стекло, в горах? Вещь наверняка неимоверно дорогая. Хотя нет. Это же слюда. Стекло таким чистым не бывает да и искажает почти всегда. Все равно на дороге не валяется. И при этом убогая утварь.

Судя по лучам света, поздний вечер. Или раннее утро. Память молчала. В комнате кроме кровати, на которой он сидел, подозрительно четырехногой табуретки (где это видано – мебель не на трех?) и пустого, опять же о четырех ножках, стола, места было ровно столько, чтобы, не цепляясь, дойти до двери. Еще сундучок в углу да чьи-то вещи развешаны на прикрепленных к стене оленьих рогах. Или это не олень? Вон куча отростков. Да какая разница!

Помещение – это люди. Как он сюда попал? Ничего не вспоминается. Голый, только кольцо фем Кнаута на цепочке по-прежнему на шее. Значит, не ограбили. Оно золотое, старинное и знак положения. Печать хозяина. Само по себе вещь непростая.

Так… Он жутко устал, замерз и чувствовал себя неважно. Решил немного отдохнуть в тени очередной скальной глыбы. Не помогло. Его трясло, будто в лихорадке. И тогда он двинулся дальше. Еле хватало сил волочить ноги в глубоком снегу. Каждый раз еле-еле вытаскивал ногу из бесконечных сугробов. Через каждую сотню локтей расстояния ложился плашмя, чтобы немного отдышаться. Пользы нет, и после этого чувствовал себя еще отвратительнее. Глаза страшно болят от сверкания белизны.

В какой-то момент он не выдержал. Отчетливо осознал: это конец. Еще сутки – и он просто окочурится прямо здесь. Сдохнет от въевшегося в кости холода. А через пару столетий тело, вмерзшее в лед на манер мошки в янтаре, обнаружат и будут с любопытством разглядывать. Обсуждая, тыкать пальцами в заледеневшие члены, выламывать куски инструментами, и уж наверняка обшарят, забирая так и не брошенный мешок с драгоценностями покойника. Надо было избавиться от него еще возле погибших яков и взять дополнительно мясо. Алчность до добра не доводит? Но он же не для себя нес!

И приняв это, он опять воззвал к Воину. Даже порезал ладонь и уронил на снег кровь, для лучшего привлечения внимания. Собственная кровь – не жертвенного животного. Не просто меч, а кинжал Мага. И тогда это случилось вторично. Тело стояло на дрожащих руках, воздев руки вверх. В одной – кривой бронзовый клинок, со второй – продолжает капать кровь в жадно принимающий ее снег. А сам он висел над головой замершей внизу человеческой фигурки.

Мысленно скомандовал и поднялся выше, осматриваясь вокруг. С неприятным холодком в отсутствующей груди обнаружил знакомую тварь, сидящую на гребне и внимательно наблюдающую за ним. Судя по положению головы, она его прекрасно видела. И в телесном виде, и в этом воздушном, когда завис в воздухе. Морда сразу повернулась к нему, и из открытой пасти вывалился длинный красный язык. Будто насмехается. Такая неприятная ухмылка на роже. Не животная мимика.

Блор был уверен, что видел его и раньше, возле яков, когда оглянулся, начиная очередной спуск. Расстояние не позволяло рассмотреть подробности, но сидевший открыто зверь ничем иным просто не мог быть. Уж пищи там точно несколько пудов осталось. Он вырезал лишь немного в сравнении с общей массой погибшей коровы.

Но какого Хлада он шел сзади? Мало того что в долине остались другие яки и не мог он их всех с такой скоростью сожрать (или мог?) – так ведь не пытался все это время догнать. Шел спокойно сзади. Не нападал. Вот и сейчас вместо атаки чего-то ждал. Одно слово – тварь. Ни один нормальный хищник так себя вести не станет.

Недовольно отстранился, временно выбросив из мыслей. Не атакует – и ладно. Пусть идет, какая разница. Потянулся еще выше. С противнейшим ощущением обнаружил, куда ведет его дорога. К огромной трещине. Не с его нынешним здоровьем прыгать через пропасть. Она лишь с виду выглядит неширокой. Зато глубокой до ужаса. И падать вниз придется долго. Правда, в конце уж точно не станешь мучиться от переломов. В результате падения останется нечто вроде желе. Кости раздробятся в пыль. Он проследил за обходом в обе стороны. Можно, хотя опять придется подниматься. Гребни вполне проходимы в обе стороны. Но идти-то куда?