— Птицы радовались? — перебил Тамакити. — Нет, эта история не для нас, а для Дзина. Вы скажете: птицы радовались, а Дзин ответит: да, птицы радовались. Почему и сейчас, когда Дзин независим от вас, вы говорите о нем так, будто ничего не изменилось и вы по-прежнему живете с ним вдвоем?
— Дзин независим?
— Конечно, он остался сейчас в убежище с Инаго, — заметил Бой.
— Но ведь не потому же, что сам Дзин предпочел мне кого-то другого?
— Да, да, вы правы, — поспешно согласился Тамакити, и Исана еще сильнее ощутил всю горечь, скрытую в его вопросе.
— Сейчас я уже действительно не нужен Дзину ежеминутно и потому соглашаюсь оставить его иногда с Инаго, — примирительно сказал Исана. — Возможно, это послужит для него стимулом выбрать вместо меня кого-то другого. Тогда я обрету большую свободу...
— Нужно только как следует научиться пользоваться этой свободой, — сказал Бой.
— Education уже началось? — спросил Исана.
— Да, мы будем заниматься education, включив вас в наши учения, — сказал Тамакити. — Ну как, едем? Поезжайте, если не хотите показаться смешным. Возможно, наши практические учения закончатся тем, что нас упекут в тюрьму, ха-ха! Бой, ты сейчас пересядешь в заднюю машину — мы будем проводить учения, именуемые Великое землетрясение!
Сказав это, Тамакити направил машину к съезду со скоростной автострады и, когда начался спуск, резко затормозил, даже не подведя ее к обочине. Если бы сзади шли другие машины, столкновение было бы неминуемо.
Бой вышел на шоссе, и Тамакити сразу же резко рванул машину вперед. Ничем не проявляя недовольства, Бой, сложив руки на животе, как истукан, поджидал заднюю машину. Исана обернулся к Бою, стоявшему посередине дороги, но его тут же поглотил поток машин.
— Учения, именуемые Великое землетрясение? — спросил он встревоженно.
То ли пауза показалась им комичной, то ли возбуждала затеянная игра, но подростки, набившиеся в машину, дружно рассмеялись.
— Да, — сказал Тамакити. — Помните Великое землетрясение в Канто? Тогда наши жестокие отцы и деды устроили корейцам кровавую баню. Только потому, что корейцы оказались слабее всех. Если бы сейчас снова случилось Великое землетрясение, самыми слабыми и ненавистными были бы мы. И наши жестокие отцы и деды устроили бы кровавую баню нам. Хорошо бы, конечно, до того, как это случится, уйти в открытое море, но вряд ли это нам удастся. А раз так, нужно самим изыскать средство спасения. Мы ведь слабая сторона — полиция и силы самообороны не за нас, и нам остается одно — бежать. Нам нужно лишить врагов возможности преследовать нас и бежать к морю — в этом наше спасение. Прежде всего мы будем разбивать машины. И нужно уничтожать механизированные отряды наемников, охраняющих эти машины. Мы добьемся того, что оставшиеся вынуждены будут бежать к морю на своих двоих! А это нам на руку. Тогда во время Великого землетрясения нас не догнать даже моторизованной полиции. Все побегут к морю на своих двоих!
Эти слова Тамакити вызвали новый взрыв смеха у его приятелей. Исана так и не смог определить, вызвана ли эта декларация самоспасения Тамакити осознанием себя как жертвы или самоиронией.
— Как же вы будете проводить учения? — спросил Исана недоверчиво.
— Лучше спросите, в чем их суть, — сочувственно сказал Тамакити, продолжая гнать машину со скоростью сто километров в час. — Все очень просто. Нужно остановить машины, все машины до одной. Студенты создают освобожденные районы — вам приходилось слышать такое выражение? А мы их создадим на всех дорогах без исключения. И тогда людям придется бежать к морю на своих двоих, а значит, во всяком случае, сразу после землетрясения, никто не окажется в привилегированном положении. Мы хотим парализовать все скоростные автострады.
— Но разве скоростные автострады не будут и без того достаточно повреждены землетрясением, если оно по силе окажется равным Великому землетрясению в Канто? — попытался возразить Исана. Тамакити с друзьями оставили его вопрос без ответа.
— А вы не подумали о том, что будет, если в случае Великого землетрясения власть имущие захотят завладеть положением? Они раньше всех окажутся у моря и перебьют нас, опоздавших. — Пока Тамакити говорил это, их машина нырнула в тоннель, освещенный оранжевыми фонарями, и вливающиеся в него с разных сторон машины заставили его снизить скорость. — Поэтому мы должны опередить их и сделать так, чтобы через тоннели нельзя было проехать, — тогда все будет в порядке, верно?
Тамакити снял с баранки руку, стал шарить у колен и, найдя что-то, похожее на солнечные очки, сунул в карман. Подростки, сидевшие на заднем сиденье, беспокойно задвигались. Появилась вторая машина, в которую пересел Бой, она шла теперь рядом с ними, чуть ли не вплотную. Обе машины по тоннелю мчались к выходу, в сиянии которого оранжевый свет казался пеленою тумана, и постепенно снижали скорость — разрыв с ехавшими впереди двумя рядами машин увеличился, а сзади сразу же послышались нетерпеливые гудки.
— Заприте дверь со своей стороны и бежим! — крикнул Тамакити, резко остановив машину и до отказа взяв на себя ручной тормоз, потом с силой потянул за руку Исана. Выскочив на шоссе и пробежав несколько шагов, Исана обернулся и увидел, что машина, в которой ехал Бой, приткнулась носом к их машине и обе они замерли, образовав перевернутую букву V. Исана — Тамакити по-прежнему тащил его за руку, — тяжело дыша, мчался теперь вместе с подростками по совершенно пустому тоннелю к выходу.
Сзади на Исана и подростков, стремительный бег которых выглядел невинной забавой в освобожденном ими районе, обрушился шквал автомобильных гудков. Подростки бежали вприпрыжку и, повернувшись к мчащимся встречным машинам, всячески старались продемонстрировать им свое презрение. Их возбуждение передалось и Исана, но у него была другая забота — не отстать. Стремительный бег продолжался всего минут пять, но Исана едва не падал от усталости. Отстань он — и какой-нибудь служащий скоростной автострады или полицейский схватил бы его одного. Вдруг перед самым носом Исана — он, задыхаясь от быстрого бега, с ужасом думал, сколько же придется еще бежать по автостраде, — подростки во главе с Боем перепрыгнули через боковое ограждение дороги и стали взбираться по косогору, обложенному дерном. Он последовал за ними. Как раз в этом месте стояли опоры переброшенного через автостраду виадука. Избавясь теперь от опасности, вернее — от опасности, которую ощущал прежде всего Исана, они заняли позицию на виадуке, откуда могли спокойно наблюдать за тем, что творится на скоростной автостраде после их проделки.
— Неужели вы не любите автомобиль сам по себе? Больше всего меня поразило то, что вы не просто свободно бежали по той стороне автострады, которую запрудили (это слово развеселило подростков. «Запрудили, запрудили, чтобы наловить рыбы, ха-ха», — рассмеялись они), но еще и угрожали встречным машинам, насмехались над ними. Казалось, вы ненавидите все автомобили вообще.
— Ненавидим? Нет, издеваемся над ними, — сказал Бой. — А к чему нам вообще любить автомашины, это же не яхты. Машина — дело прошлое!
Под тонкой пленкой веселья подростков, одобрительно слушавших Боя, Исана уловил холодное, даже, пожалуй, преувеличенное презрение к машине, именуемой автомобилем. Это его глубоко потрясло и обрадовало. Такое явное презрение подростков к автомобилю как вещи, ничего не стоящей, произвело на него особенное впечатление. У самого Исана в молодости не было другого объекта презрения или уважения, кроме человека.
— Мы хотим во время разрушительного землетрясения остановить машины во всем Токио и доказать едущим в них людям, что автомобиль — машина устаревшая, — сказал Тамакити. — Во время землетрясения наша задача — как можно быстрее добраться до моря, а автомобили тех, кто чинит нам препятствия, уничтожить. Это будет маленькая война. Ведь полиция и силы самообороны не станут на сторону разрушителей автомашин, этих символов благополучия и богатства владельцев: наоборот, они, как цепные псы, помогут хозяевам защитить свои жалкие автомобили. Они превратятся в наемников этих машин. Вам случалось видеть полицейского, который бы разбивал машину, сбившую человека? Нет, пистолет он направит на человека, атакующего автомобиль. Но тот, кто живой и невредимый едет в машине, а у самого сердце окунается в ледяную воду, — арестован. Пусть дорожная полиция перестанет прислуживать автомобилям и устроит хотя бы однодневный саботаж. Вот уж тогда побьется автомобилей и их рабов. Но нам этого мало! Так что же, вы вместе с полицией и силами самообороны воспротивитесь уничтожению этих грохочущих чудовищ?
