Парню, видимо, стало неловко за его замаскированное, но достаточно вызывающее изъявление неприязни к приезжим.
Он тут же поспешил поправиться:
– Нет, речь-то не о том, что всякий, кто из Москвы, – обязательно жлоб. Хотя, конечно, столица нас особо не балует. Московская верхушка относится к нашим местам как к своей колонии. Это же просто смешно! Знакомый недавно был в Москве и обалдел. Рыба, выловленная здесь, там стоит намного меньше. А ГСМ? В Японии нормальное топливо покупать дешевле, чем то дерьмо, которое продают наши нефтяники. Это какие же куриные мозги надо иметь, чтобы часть России, откуда уже не первый год бежит население, держали в черном теле? Для чего? Чтобы наша область совсем обезлюдела и японцы взяли ее голыми руками?
Гуров понимающе кивнул и заявил:
– Кто бы с этим спорил! Разумным, конечно, подобное положение дел назвать нельзя. Если бы у нас было что-то похожее на ренту отдаленности! Это система, при которой отдаленная территория платит минимум налогов и получает максимум дотаций. Так вот, если бы у нас это практиковалось, то Сахалин стал бы попросту землей обетованной.
– О как! – восхитился таксист. – Нормальная система. А что ж у нас-то ее не введут?
– Тогда хорошим людям будет нечего пилить, – сказал Крячко и язвительно рассмеялся.
– Да, это тоже имеет место быть, – согласился Лев Иванович.
– Вот так и живем. – Таксист снова тягостно вздохнул. – У нас только перед иностранцами принято бисер метать. Свой народ ни во что не ставят. Вон, рядом с городом есть одно место – здешний уголок райской жизни. Называется поселок Зима. Может, слышали? Нет? Это прямо кусочек Америки – домишки новенькие, настоящие игрушки. Все вылизано, кругом гламур. Там живут иностранцы, которые разрабатывают нефтегазовые месторождения. Я никак не могу понять, почему из наших недр выкачивается такое добро, государство на этом огребает миллиарды баксов, наши шишки за границей строят себе дворцы с золотыми унитазами, а мы – в заднице. Настоящие туземцы, до которых никому нет дела. Дороги – яма на яме. Спасибо, японцы успели за сорок лет понастроить. А то и этого не было бы! Все ветшает и рушится. Это нормально?!
– Если бы такое было только здесь! – Станислав саркастично рассмеялся. – Рядом с Москвой есть такие дыры, что ваши прорехи не так ярко светятся по сравнению с ними.
– Да, – согласился Гуров. – Там тоже не рай небесный. Целые регионы на грани банкротства. Так что и средней полосе России особо похвастаться нечем. Ну а в Зиму, в этот американский рай, что, вообще никому входа нет?
– Почему же? Местные жители и их гости могут туда пройти, хоть и по пропускам. Случайных туристов не пускают. Я там пару раз был. Это совсем другой мир! Сворачиваешь с этой грязной трассы на Корсаков и как будто попадаешь куда-то за границу. Я там у них как-то в бассейне искупался. Он, говорят, лучший на Сахалине, если не во всем регионе. Детишки из школы идут и все по-английски чешут. Только и слышишь: «Ю вэмп! Май дадз – босс!» Там все свое – школа, садик, медицина, охрана. Можно велик оставить, и фиг его кто тронет.
– Местные им сильно завидуют? – поинтересовался Стас, глядя на кварталы Южно-Сахалинска, пролетающие мимо.
– Вы не поверите, но никто из моих знакомых почему-то не завидует. – Таксист пожал плечами и рассмеялся. – Конечно, чтобы у нас самих жизнь стала получше, чтобы наши края не стыдно было людям показать – этого все хотят. А жить именно там – нет! Скучища смертная. Знаете, у нас московскую верхушку потому и не любят, что приедут, наобещают с три короба, а на деле – фига с маслом!.. Вот мы и приехали. Проспект Победы, – объявил таксист, притормозив у дома старой постройки.
Гуров окинул взглядом синеватые вершины сопок, высящиеся вдали над крышами домов, достал из кармана деньги и расплатился с таксистом, еще раз посмотрел на горную гряду и заметил:
– Природа-то здесь у вас красивая!
– Да, насчет этого у нас небедно, – согласился парень и добавил: – Вам сейчас надо пройти туда во двор, там дверь такая неприметная с табличкой. Только поторапливаться надо – они принимают документы с девяти тридцати до половины одиннадцатого. У вас запас времени всего пять минут. Как бы не отфутболили.
Опера без особых затруднений разыскали пограничную контору. Оттуда, о чем-то безрадостно переговариваясь, как раз выходила компания каких-то туристов-экстремалов.
От миловидной сотрудницы в униформе московские гости услышали безапелляционное:
– К сожалению, время приема документов уже вышло. Вам придется подождать до завтра.
– Нет, до завтра ждать мы никак не можем! – столь же резко уведомил ее Гуров.
Он показал барышне служебное удостоверение и командировочное предписание, повергшие ее в напряженную задумчивость. Прихватив с собой документы сыщиков, девушка ушла к своему начальству. Через минуту она вернулась, приветливо улыбнулась и сообщила, что, учитывая чрезвычайно важные цели и задачи гостей их города, документы будут приняты и пропуска оформлены в кратчайшие сроки. Более того, эта милая особа даже взялась отксерить документы оперов на своем служебном копире, избавив их от необходимости бегать по городу в поисках такого аппарата.
Приятели заполнили анкеты в трех экземплярах. При этом Стас ухитрился испортить несколько бланков подряд. Гуров справился со столь напряженной работой менее чем за десять минут. Он вышел на улицу и еще столько же ждал Крячко, которому обаятельная сотрудница этой строгой конторы взялась помочь.
Вскоре Стас, преувеличенно серьезный и озабоченный некими мировыми проблемами, тоже вышел во двор.
Лев Иванович мельком взглянул на него и лаконично, без каких-либо эмоций поинтересовался:
– Понравилась?
– Анкета, что ли? – Станислав не очень умело попытался изобразить святую простоту.
– Стас, не придуряйся, ладно? – Гуров окинул его изучающим взглядом и иронично усмехнулся. – Я же видел, как ты нарочно делал ошибки, чтобы остаться с ней наедине. Ее зовут-то хоть как?
– Даша, – сокрушенно вздохнув, неохотно сообщил Крячко.
«И как только этот Лева, черт побери, ухитрился меня раскусить?»
– Ну а тебя-то что так разобрало?
– Да ничего меня не разобрало. – Лев Иванович пожал плечами. – Тебе не кажется, что сложившиеся обстоятельства не слишком подходят для флирта?
– Да ну тебя! – Стас сердито отмахнулся. – Похоже, у вас с Петрухой уже какая-то навязчивая идея. Ладно, все, хорош трепаться о ерунде! Поехали, узнаем насчет билетов! Я думаю, все-таки сначала обратимся к авиации.
– Пошли!.. – Гуров хлопнул его по плечу и рассмеялся.
Они спросили у прохожего, как найти кассы, и услышали, что им сейчас надо идти прямо, потом направо, потом опять прямо, потом налево.
– Только, мне так думается, на авиацию вы зря рассчитываете, – сочувственно пояснил их собеседник, сокрушенно покачав головой. – Быстро и без лишней мороки улететь на острова на самолете – все равно что выиграть в лотерею. Сейчас там непогода, застрянете тут как минимум на неделю. Да это еще что! Я лично дожидался рейса на Кунашир, отложенного аж на двадцать дней! Надежнее, конечно, на теплоходе. Тем более что он отправляется уже завтра.
Приятели вопросительно переглянулись и попросили словоохотливого сахалинца подробнее рассказать им о варианте морской поездки до Курил. Тот понимающе кивнул и пояснил, что к островам ходят пассажирские теплоходы. Билеты на них достать можно, правда, тоже не без заморочек. Все-таки сезон соответствующий, да и авиация на приколе. Из-за этого у морских касс порой случается настоящий ажиотаж. Особенно в последние дни. Иногда бывает сложно купить билеты даже на палубные места.
– Это что еще такое? – Крячко недоуменно наморщился.
– Места, которые не имеют номеров. Где приткнулся, там и сел. – Мужчина рассмеялся. – У меня на Итурупе брат проживает. Я к нему, случается, езжу в гости. Приходилось и на палубе обретаться. Ничего особенного в этом нет. Тем более что плыть туда не месяц. Ночь перекантуешься, а назавтра уже будешь на месте. К тому же сейчас на Кунашире судно подходит к новому причальному комплексу и швартуется прямо у берега. Не надо пересаживаться на плашкоут и ползти на нем к суше. Раньше такая высадка пассажиров занимала до семи часов.
