Василий довольно сильно захмелел. С непривычки он перебрал, но вел себя в рамках приличия, понимая, что публика здесь серьезная, и вполне возможно, после его вчерашнего триумфа эти люди к нему еще обратятся. Впрочем, он никогда не позволял себе ничего лишнего даже в компаниях друзей.

Он смутно помнил, как разговаривал со Степаном Минком, как потом прощался с Федором, садясь в такси.

– Федор Петрович, спасибо Вам за приглашение, вечер был просто превосходным! – еле шевеля языком, поблагодарил он.

– До завтра, Василий. Как проснешься – позвони, мне нужно с тобой посоветоваться по одному вопросу, – ответил Минк.

Он не знал, что завтра для него уже никогда не наступит.

Прочитав протокол своего допроса, Кравчук расписался за свои показания. В этот момент в кабинет вошел начальник следственной части.

– Степан, – обратился он к следователю, – когда освободишься? Для тебя есть работа.

Начслед на вид был ровесником Василия. Высокого роста, лысый, широкоплечий, с крупными чертами лица. Взгляд суровый, глотка луженая. Василию показалось, что он уже встречался где-то с этим человеком. Точно, да это же его однокурсник, Леха Береговой.

– Вот так встреча, – узнав его первым, удивленно воскликнул Береговой, – здорово!

– Здорово, здорово, – пожимая ему руку, сказал Василий.

– Прикинь, Степ, как бывает, – улыбнулся подчиненному Береговой, – заходишь в кабинет к своему следователю, и на тебе – встречаешься со своим однокурсником.

– А тебя чего в адвокатуру-то потянуло? За бабками большими?

– Долго рассказывать, – отмахнулся Кравчук.

– Ну все, ты его допросил? – спросил Береговой следователя, и получив утвердительный ответ, обратился к Василию:

– Пойдем ко мне, посидим, пообщаемся.

Выйдя в коридор, Кравчук подождал, пока Береговой даст указания Борисенко.

– Ну, заходи, устраивайся, – предложил хозяин, едва они зашли в кабинет. Показал на небольшой диванчику стены, а сам опустился в стоящее рядом кресло. – Что-то парит сегодня. Ты чего это так неважнецки выглядишь, бухал, что ли, вчера?

– Ага, – буркнул в ответ погруженный в себя Василий, вытирая со лба проступивший пот.

– Чего пил-то хоть?

– Коньяк. Хороший, французский.

– Видно, перебрал малеха, но ничего, я тебя сейчас похмелю. – Алексей достал из сейфа бутылку «Камю». – На что только не пойдешь ради друга, – распечатывая коньяк, сказал он.

Подойдя к шкафчику в углу кабинета, Береговой открыл его стеклянные створки и достал два небольших фужера. После этого извлек из холодильника нарезанный дольками лимон и бутылку минералки «Перрье».

Разлив по фужерам янтарную с золотистым отблеском жидкость, Алексей сказал:

– Ну, давай за встречу, по маленькой, а то мне еще работать.

Чокнувшись, они выпили. На столе зазвонил телефон и Береговой стал докладывать кому-то из начальства, что было сделано по делу об убийстве Минка.

Изысканный напиток с оттенками лесных орехов, миндаля, и ароматом с нотками древесины и сухофруктов мягко проник в организм Василия, расширяя кровеносные сосуды – стало намного лучше.

Алексей, закончив телефонный разговор, озабоченно посмотрел на друга:

– Вась, слушай, без обид. Мне тут работы подвалило – выше крыши. Вот тебе моя визитка, – он передал Кравчуку кусок картона с золотым тиснением. – Звякни завтра, с утречка, только не очень рано, отоспаться надо. Мы с тобой встретимся, посидим где-нибудь, пообщаемся. Хорошо?

– Окей. Спасибо тебе за угощение, очень кстати. – Василий, наполнив напоследок свой фужер минералкой, тремя большими жадными глотками его осушил. – Ну, покеда, я завтра наберу, – и, пожав на прощание руку товарища, вышел из кабинета.

Он направился по коридору, к выходу с этажа, и в этот момент его окликнули.

– Василий Ильич! – Он обернулся и увидел Степана Петровича Минка. Как же он похож на своего покойного брата. Только ростом пониже и немного стройнее. Во всем остальном внешность совпадала. Ну, еще, может быть, характером мягче покойного был Степан Петрович. И голос не такой зычный, и взгляд не такой жесткий…

Василий остановился и подождал, пока Минк-старший подойдет к нему. Они пожали друг другу руки.

– Здравствуйте, Степан Петрович, – Василий старался говорить как можно деликатнее, – мои соболезнования…

– Вас тоже вызвали по этому поводу? Допрашивали? – голос Минка был тверд, и только в глазах читалась глубокая скорбь по единственному брату.

– Да, вызывали вот, допрашивали, – сочувственно вздохнул Василий.

– А в кабинете начальника следственной части, если не секрет, что делали?

– Так получилось, что начальник – мой однокурсник. Я сам только что узнал. Встретились, поговорили, вспомнили былое. Береговой назначен руководителем следственной группы по этому делу…

Василий не хотел лишний раз травмировать брата своего покойного подзащитного и поэтому не стал говорить «по факту убийства Вашего брата».

– Вот что, – Минк жестом предложил Василию двигаться в сторону выхода, – Вы уже закончили?

– Да, на сегодня я свободен.

– Тогда у меня есть к вам предложение. Поедем сейчас ко мне домой, есть разговор. Заодно помянем братишку. Вы как?

От него веяло такой душевной болью и безутешной скорбью, что Василий не решился отказаться. К тому же, он был заинтригован – о чем с ним хочет поговорить далеко не последний человек в бизнес-кругах Москвы.

– Я согласен.

На небе ни облачка. Раскаленное солнце плавит асфальт. Жара. Хоть бы ветерок подул, что ли. Или дождь полил. Но нет. Испарения, смешанные с отработанными автомобильными газами, проникали в дыхательную систему, оседали в легких. К горлу подступала тошнота, болело в затылке, в ногах слабость. А парило все сильнее и сильнее.

Подойдя со Степаном Петровичем к новому черному представительскому «Мерседесу», Василий вместе с ним сел на заднее сиденье. Салон автомобиля встретил спасительной прохладой. Помимо него и Минка, в салоне впереди сидели водитель и охранник.

Кравчук постепенно приходил в себя от жары. Так, как он сейчас, наверное, чувствует себя выброшенная на берег рыба, волею судьбы оказавшаяся снова в родной стихии.

Машина тронулась. Всю дорогу до дома Минка, который находился на Новом Арбате, они ехали молча. Пробок не было и уже через десять минут их «Мерседес» парковался на закрытой территории около шестиэтажного дома из красного кирпича, недалеко от Московского дома книги. Этот жилой дом был построен еще в начале прошлого века, но не так давно переоборудован по последнему слову архитектурно-дизайнерской мысли.

В само здание вел центральный вход на две секции, каждая из которых была оборудована внешним лифтом с панорамным остеклением. Они поднялись на последний, шестой, этаж и оказались в большом холле, пол которого был выложен светлой мраморной плиткой. Два огромных напротив лифта, метрах в десяти, открывали прекрасный вид на Москву. В правом углу холла стоял диван из красной кожи, по обе стороны от него – две большие напольные фаянсовые вазы с какими-то пышными растениями. Приятно пахло полевыми цветами.

Повернув от лифта налево, они оказались в небольшом коридорчике, который упирался в громадное – от пола до потолка – окно. Слева и справа располагались двери в квартиры, одна из которых принадлежала Степану Минку.

Квартира была одноуровневая и довольно большая. Василий успел отметить две спальни, гостиную, тренажерный зал и небольшой бассейн. Обставлена она была очень дорогой, изысканной мебелью, и оборудована всеми видами домашней техники.

Они прошли в кухню-студию. Дома никого, кроме них, не было.

– Василий, располагайтесь. Я сейчас переоденусь и вернусь. – Степан Петрович включил систему кондиционирования и вышел.

Минут через пять он вернулся.

– Домработницу я сегодня отпустил, жена на работу поехала зачем-то. Всю ночь со мною проваландалась. Дети живут со своими семьями. Мы здесь одни. Так что не стесняйтесь, – если хотите принять душ или искупаться в бассейне – милости прошу!