— Я понял вас! В какой он палате?

— Двенадцатой.

— Спасибо, информация принята. Обеспечьте ему наилучшие условия!

Странная, безмерно живая темнота. Она огромна и в тоже время неимоверно теснит, заставляя сжиматься в маленькую точку, превращая в одинокий атом посреди бездны мироздания. Что это?.. Где я?… Кто я?… Как шорох сухих листьев, слышалось какое-то невнятное бормотание. Будто бы приближаясь, оно становилось все четче, но все также оставалось загадочно. В какой-то момент, неопределенный шорох принял смысловую форму, превратившись в сладостный, плавный поток. Нет, не слов. Видений! Или все-таки образов! рождающих узкие и компактные, но тем не менее, реалистичные картины. Они недолговечны, скудны и в какой-то степени наивны, как и ты сам… Но, кто ты?…

Словно звенья цепи, тонкой струйкой потек чей-то мягкий голос, в очередном, новоявленном образе призрачной картины.

С каждым словом, все больше проявлялась волшебная нить, и вдруг пришло осознание, что обнаружив некую связь, обретаешь почву под ногами.

Вдруг подключился какой-то дополнительный шум, принесший с собой тошнотворное головокружение. Фантом одинокого атома, приобретал физическое тело.

— Игорь Борисович! Он пришел в себя.

— А что это он там бормочет? Медсестра склонилась над больным, и вслушавшись, удивленно констатировала.

— Он читает Эдгара По.

— Даже если это своеобразный бред, все равно чудненько, кризис миновал.

Солнце только показалось из-за горизонта, осветив параболические антенны на крышах высотных зданий, как молодой мужчина, одиноко лежащий в просторной, комфортабельной палате, внезапно открыл глаза. Очень хотелось пить и есть. С полчаса он еще лежал неподвижно, уставившись в потолок, стараясь разобраться с бушующими чувствами и возникающими в сознании вопросами, — где он? что с ним? кто он такой?. Постепенно, память возвращала его к реальности. Осторожно поднявшись с постели, мужчина переместился к входной двери, за которой открылся небольшой коридор, граничащий с вестибюлем, где за столом, дремала дежурная медсестра.

Обмотавшись простыней он быстро осмотрелся и как невесомая тень выскользнул в коридор. Чтобы избежать лишних и не столь приятных вопросов, необходимо было быстро ретироваться, тихо покинув поликлинику.

— Господи, здесь какой-то лабиринт, — всплеск одинокой мысли растворился в предрассветной тишине множественных больничных переходов. Справой стороны, на ламинированной поверхности промелькнувшей было мимо широкой двери, красовалась узкая зеркальная табличка — «Главврач». Кабинет оказался не заперт и тихонько прикрыв за собой дверь, — вдруг как громом пораженный, мужчина замер от неожиданности.

— Я уже заждался Вас. Проходите, не стесняйтесь… мы здесь одни… Осторожно развернувшись к источнику звука, пациент сбежавший с больничной койки, обнаружил в дальнем конце комнаты, старого знакомого, одиноко стоящего у окна, его улыбка вспыхнула холодным бриллиантовым светом в лучах восходящего солнца. — Почему он все время улыбается? — молнией промелькнувший вопрос, исчез где-то в темной периферии сознания.

— Вы начинаете удивлять нас!.. и доставлять немало хлопот. Поверте на слово, это не есть хорошо. — Он указал на сумку, стоящую на столе. — Здесь одежда, новые документы и новый чип. На этот раз мы перестраховались, и дали Вам урезанную версию. Этот чип только позволит беспрепятственно миновать высокочастотный барьер по периметру Зоны отчуждения, отключив один из его секторов… на время вашего перехода. Но только это, и все. Пойми же наконец! наше внимание на твою персону… все одно что перст Божий, указующий на счастливчика… То что тебе поручено… дело необходимое и важное… Будь осторожен, и думай только о себе… не упусти свой шанс.

Тоже время, где-то на территории Зоны отчуждения.

Владимир оступился, и от неловкого движения под ногой громко хрустнула ветка. Эльвира остановилась, долго прислушивалась, а затем бросила на спутника укоризненный взгляд.

— Мы здесь не хозяева, вести себя нужно очень осторожно не то, не успеешь понять откуда смерть пришла. Смутившись, Володя виновато пожал плечами и отвел взгляд в сторону… В пяти метрах от путников, на суке тонкого, чахлого деревца, висел обрез старой винтовки. Владимир посмотрел на Эльвиру, и молча указал рукой на кем-то брошенный раритет. Сталкер с минуту находилась в раздумьях, затем дала знак своему спутнику — «оставаться на месте». Осторожно достала из нагрудного кармана толстые, старомодные очки, внимательно осмотрела их и передвинув какой-то рычажок, — очки издали тонкий писк, — водрузила на нос. Ее рука легла на пистолетную рукоять автомата, а через пару минут уже обследуя местность, она скрылась в низкорослом кустарнике. Время начало растягиваться как венгерская резина. Минуты текли медленно, погружая сознание в густую патоку безмятежности. Неожиданно, Владимир почувствовал чье-то легкое прикосновение. Приложив палец к губам, Эльвира жестом руки поманила его за собой. Володя сделал всего пару шагов за ней, как гулко ухнув, прямо перед ним на уровне глаз, в ствол дерева впился обоюдоострый нож… Резко обернувшись он увидел в шагах десяти от себя… Эльвиру?! Она стояла с оружием наперевес и зорко смотрела сквозь него…

— Что… Что это?.. Или, кто это был? Эльвира вытерла грубым рукавом и так уже грязное лицо. — Тот, кто это узнал, навряд ли уже сможет нам об этом рассказать. Вариантов много, ровно на столько, на сколько фантазии хватит…, но гадать мы не будем. — Она положила у своих ног цилиндрический предмет. — Там за кустами, все что осталось от нашего с тобой старого знакомого. Если судить по косвенным признакам, это дело, приключилось с ним, около шести часов назад. И контейнер пуст… Куда же он шел? На Вильчу?… или на…