— Я ведь могу и пристрелить…

— Можешь, — кивнул Хаммер. — Стреляй, чего тянешь?

— Оп-па, — луч скользнул к Ивану, ослепил на мгновение, потом снова вернулся к Хаммеру. — Слышал, Ваня, как полагаешь, откуда такая смелость вдруг образовалась у нашего трусливого друга?

Иван закрыл глаза, пытаясь избавиться от белых пятен перед глазами. Круль — идиот. Машет фонарем почем зря, а если сейчас кто-то появится из темноты, Ивану придется сражаться на ощупь. Подошел к гаду, нащупал, приставил ствол и выстрелил. Смешно.

— Ваня! — окликнул Круль. — Ты спишь?

— Я проморгаться пытаюсь, — буркнул Иван. — А Хаммер, может, бояться устал. Запсиховал, я ведь его бабу полчаса назад пристрелил, если ты не заметил.

— Психуешь, морячок? — спросил Круль.

Хаммер не ответил, опустил голову и сжал лицо руками.

— Нет, — сказал Круль. — Не психует. Притворяется. Гадом буду — притворяется. Он бы сейчас должен был орать, махать руками или просить пощады — знал ведь, сука, что не просто так отпущен на выпас, что прийти за ним должны. Либо ты, либо другие. Чем его могли припугнуть, отправляя на такое дело? Или что пообещать?

А предавшийся говорит дело, подумал Иван. Под угрозой смерти в бар Хаммер бы не пошел. Не тот человек. И тут смерть, и там смерть — чего дергаться. Пытки испугался? Так Иван бы с ним церемониться не стал. Те же пытки, только в профиль. Галаты добрались бы до Хаммера раньше? Так допрос Ивана показался бы Хаммеру на этом фоне милой непринужденной беседой.

— Честно говоря, мне лень, — Круль выключил фонарь, и в коридор вернулась темнота, перестала прятаться за поворотом и в щелях древней кладки. — Поверь, я могу тебя разговорить, не брезглив. Вон Ваня не даст соврать.

Иван промолчал.

— Слышал? Молчит, а молчание — знак согласия, — Круль сделал паузу.

Из-за поворота слышались шорохи и какое-то позвякивание: Ян что-то мудрил с «сигналками».

— Я ведь могу тебя порешить сразу, могу распороть, к примеру, брюхо и так оставить… Это как минимум, Джек. Я хочу знать, какого рожна ты подставился? На каких условиях? И кто тебя уговорил?

Хаммер всхлипнул, но ничего не ответил.

— Но боится ведь, боится! — воскликнул Круль. — От него воняет даже не страхом — ужасом так и разит. Даже моя сера на этом фоне не так заметна. Настолько испуганные люди обычно словоохотливы до болтливости. А этот — молчит. У него же нет семьи?

— Нет, — ответил Иван. — Ни жены, ни детей, ни родителей. У него и друзей-то нет.

— Во-от… Чем же его прижали? Он же боли боится. Пальчик я ему сломал, он прыгнул в дыру как зайчик. А тут я ему угрожаю пытками, смертью мучительной, а он только сидит, мычит и воняет… Где не состыковка?

На стене появился белый отсвет — Ян возвращался.

— Янек! — крикнул Круль. — Ты там поброди немного, когда будет можно — я позову.

Отблески исчезли.

— Так о чем это я? — спросил Круль. — Да, о странном поведении. Ваня, у тебя есть варианты?

— Ты ему еще палец сломай, может, он опять в дыру прыгнет? — Не было у Ивана настроения шутить и болтать.

Иван пришел за правдой, а ввязался в очередную непонятку. В грязную, мерзко воняющую непонятку. Погибло столько народу, а он сидит в коридоре и слушает залихватский бред предавшегося и стоны смертельно напуганного Хаммера.

— Слышь, Круль, а если человек… грешник… попадает в Ад… Он сразу попадает? Быстро? Умер — очнулся? Или проходит время?

— Ты про девять дней? Фигня, наши клиенты прибывают сразу и огребают без промедления. Я засекал. У нас с этим строго, — в голосе Круля даже гордость проскочила, адская корпоративная гордость.

— И это значит, что можно сразу его допросить? — уточнил Иван. — У вас же этим занимаются? Допросами, сбором информации от мертвых.

— Сбором, сортировкой, анализом и обобщением. А что?

— Так какого мы хрена перлись все вместе за Хаммером? — устало спросил Иван. — Нужно было послать одного снайпера или какого-нибудь смертника на драндулете, начиненном взрывчаткой. Бац — и Хаммер дает показания самой эффективной службе дознания.

— Хороший вопрос, — одобрил Круль. — Я его тоже пару раз задавал начальству. Даже Самому при личной встрече…

— И что?

— Понимаешь, в чем дело… — протянул Круль, будто собирался объяснять что-то банальное не очень умному собеседнику. — Я ж не знаю отношений клиента с противоположной стороной. Если он грешен — прямая дорога в Ад. А если я его пристрелю сразу после покаяния и отпущения? Что тогда? Уйдет, милый, всенепременно уйдет. И мы от него ничего и не узнаем. Понятно, бестолковый? Хотя… Так ты не бестолковый, ты хитрый, подводишь меня к ответу исподволь, осторожно и аккуратно. Хитрец!

Круль засмеялся.

— Так тебе, Хаммер, грехи отпустили? Исповедали, отпустили, причастили… Так?

— Так, — ответил Хаммер дрожащим голосом. — Так. И ничего, кроме боли, ты мне причинить не сможешь. Ничего! Мне отпущено и обещано…

— Гарантировано! — подхватил Круль. — Кем гарантировано? Лично Господом? Или, на худой конец, ангелом из Иглы? Или человеком? В рясе? Обычным человеком, наряженным в кусок сшитой тряпки и оттого выглядящим кем-то особенным? Или сутана на нем была? Сутана там правит бал! Как замечательно и, главное, как надежно! А ты ничего не забыл, морячок?

— Что? — тревожно спросил Хаммер, и голос его, сорвавшись в крик, спугнул звонкое эхо под сводчатым потолком. — Что забыл?

— А почему такие нервы мы слышим в голосе безгрешного и готового предстать? — низким, зловещим голосом спросил Круль. — Почему ты уверен, что тебе не соврали? Ты же моряк, слышал о пустом причастии? Не слышал? А ты, Ваня? Смешная и поучительная штука, между прочим. В Средние века… ну в те же Крестовые походы, на кораблях облатки давали не освященные. Знаешь зачем? Подскажи, морячок!

Фонарь трижды мигнул, вырывая каждый раз из темноты испуганное лицо Хаммера и широко распахнутые глаза, наполненные ужасом.

— Ладно, я сам скажу, времени на долгие разговоры нет. Корабли качало, свирепствовала морская болезнь, причащенного свободно могло стошнить, а каково это — выблевать тело Христово? Вот и обманывали мореходов. Потому и шли моряки большей частью не на небо, а в сундук Дэви Джонса, — Круль сделал эффектную паузу, Иван услышал, как мелко стучат зубы Джека Хаммера. — Ты ведь знаешь, Джек, почему я ушел из Конюшни? После чего?

— Д-да…

— Из-за попика ушел. Из-за, считай, пустого причастия. А ведь все выглядело более чем пристойно — ритуалы выполнялись, грехи отпускались… Только попадал счастливый человек не в рай. У тебя все по-другому? У тебя, конечно, все не так… Тебя совершенно точно, правильно, без нарушений обработали, подготовили к переходу в прекрасный мир наслаждений, укрепив, на всякий случай, твое мужество перед лицом возможных мучений. У тебя есть гарантия, Хаммер! Тебе нечего бояться.

Выстрел прогрохотал внезапно, оглушив Ивана. Пуля с визгом отлетела от стены и щелкнула где-то в глубине тоннеля.

— Все нормально, Янек! — крикнул Круль. — Это я играюсь!

— Придурок, — пробормотал Иван.

— Не боись, Ваня, все путем! А ты, Хаммер, прикинь, если бы сейчас пуля ударила не по кирпичу, а тебе в голову, мозги полетели бы в разные стороны, полушарие влево, полушарие — в клочья… Ты моргнул, а вместо апостола Петра с ключом и бутылкой рома перед тобой стоит кто-то с рогами и хвостом? И что бы ты ему сказал? Ошибочка вышла? Ошибочка?

Снова вспыхнул белый свет, рот Хаммера был полуоткрыт, нижняя челюсть дрожала, с нее длинной ниткой стекала слюна.

— Твою мать, ужас какой! — брезгливо воскликнул Круль, выключая фонарь. — Ты еще и обмочился, парень! А ведь, казалось бы, взрослый мальчик… Неужели твоей уверенности хватило только на двухминутный разговор и один выстрел поверх головы? И это вся твоя вера? Хотя… Правильно, наверное. Одно — верить в Бога, совсем другое — доверять его слугам. И, что самое обидное, я ведь тоже могу оказаться неправ. Вдруг все нормально, тебя обработали на совесть, качественно… А я пытаюсь посеять семена сомнения в твоей чистой… пардон, очищенной душе. Так что будем делать, Джек Хаммер?