— Осторожней, не разбейся, — сказала она Энтони. — Дороги обледенели.

— Я должен доставить тебя в Лос-Анджелес как можно скорее, — ответил тот. — Знаешь, они уже собрали о Карле Синклере все необходимые сведения и знают, что он некогда имел в Атланте контору по продаже «понтиаков», а также что его жена и ребенок исчезли много лет тому назад. Но это все не важно. Главное, что Гаррисон сам вычислил его мотив.

— Каким образом? Ведь Карл мертв, а сказать он успел только то, что исполняет Божью волю.

— Гаррисон владеет радиостанцией, которая предоставляла Карлу Синклеру эфирное время для воскресной проповеди. Месяца два назад было решено отказаться от этой передачи. Гаррисон — человек деловой и к тому же не слишком религиозный. У него разговор короткий: если религиозная программа приносит доход, можно смело увеличивать вдвое ее эфирное время. Но если от передачи одни лишь убытки — ее песенка спета.

— Так, значит, Карл, узнав, что от его услуг отказались, решил отомстить?

— Что-то вроде этого. По крайней мере так считает Гаррисон.

— Меня в телешоу Беверли видел еще кое-кто, — с расстановкой произнесла она.

— Кто? — спросил Энтони, вырулив на автостраду, ведущую к аэропорту Остина.

— Моя тетушка Билли. Она живет в Сакраменто.

Вклинившись в густой поток машин, особенно интенсивный на автостраде в первый день Нового года, Энтони наморщил лоб от напряжения.

— Это хорошая новость.

Он не понимал, зачем она ему об этом рассказывает. Да и как ему было понять?

— После окончания совещания я ездила к ней, — сказала Тейлор. — Именно там я и узнала из экстренного выпуска новостей, что в Гаррисона стреляли.

— Почему ты мне об этом говоришь?

— Потому что она показала мне одно письмо. Видишь ли, моя мать всегда говорила, что мой отец умер, когда я еще была младенцем. После этого она перебралась в Атланту и встретила там Карла. Но она говорила неправду.

Энтони молча слушал.

— Моя мать забеременела от Гаррисона Стоуна, когда они были еще тинэйджерами^[4]. Это случилось в Саванне. Его семья не одобрила бы его выбор, поэтому он дал моей матери немного денег и никогда больше не виделся с ней. Все даты сходятся. Я дочь Гаррисона Стоуна.

Энтони резко втянул ноздрями воздух.

— О Господи! Ты ему об этом рассказала?

— Собиралась, но в этот момент вошла его жена. Я подумала, что, наверное, лучше рассказать ему об этом, когда мы будем одни. Как-никак…

— Ну и поворот! Даже просидев целый месяц, не вставая, я не смог бы придумать более запутанного сценария.

Тейлор рассмеялась: отчасти от пережитого потрясения, отчасти от усталости. А еще оттого, что поняла: что бы ни происходило, Энтони всегда мыслит категориями будущего кинофильма.

— Я не уверена, что мне следует рассказывать ему об этом, — произнесла наконец Тейлор. — Не знаю, как он на это отреагирует. Он оставил мать много лет назад. Может быть, ему вовсе не хочется, чтобы у него вдруг объявилась незаконнорожденная дочь.

Энтони, казалось, все свое внимание сосредоточил на дороге.

— Тебе придется рассказать ему обо всем, — проговорил он наконец, взглянув на Тейлор.

В этот момент они заметили знак поворота на аэропорт, и машина, замедлив ход, съехала с автострады. Через несколько минут они сдадут ее обратно в пункт проката и сядут в самолет. Энтони прав. Ей придется рассказать Гаррисону Стоуну всю правду, хотя, вероятней всего, тот рассердится и станет все отрицать.

Тейлор расплакалась.

Глава 25

К тому времени, когда они прибыли в Лос-Анджелес, Тейлор превратилась в сплошной комок нервов. В Остине им пришлось целых четыре часа дожидаться своего рейса. Энтони на руках перенес Майкла в зал ожидания и уложил его на сдвинутых стульях. В самолете Тейлор и Энтони сначала разговаривали, потом она начала клевать носом и наконец задремала у него на плече. После нескольких бессонных ночей подряд Тейлор чувствовала невероятную усталость.

При мысли о неизбежной встрече с Гаррисоном Стоуном у нее начинала кружиться голова. Хорошо, что Энтони был рядом. Закрыв глаза, она подумала, как ей повезло, что у нее есть он. Энтони искренне любит ее даже после того, как она по-свински с ним обошлась. Он понимает, что ей нужно помочь справиться с очень непростой ситуацией, что он нужен ей, и поэтому не бросает ее, несмотря на то, что она с ним когда-то поступила именно так.

— Эй, бэби, — прошептал он ей на ухо, осторожно тряхнув за плечо. — Самолет только что произвел посадку. Вставай и воссияй.

При мысли о том, что надо «воссиять», ей стало еще хуже. Она предпочла бы не подниматься с кресла еще часов десять.

— Мы уже здесь? — неуверенно спросил проснувшийся Майкл.

— Так точно. Следующая остановка — больница «Сидарс-Синай», — сказал Энтони.

В туалетной комнате аэропорта Тейлор привела в порядок волосы и слегка подкрасилась. Увидев в зеркале свое отражение в полный рост, она поморщилась: джинсы, кожаные сапожки, куртка, волосы собраны на затылке в конский хвост, густые белокурые локоны свисают вдоль спины… Нет, она была решительно не похожа на президента рекламного агентства.

До больницы они добирались на такси. Входя в лифт, Тейлор почувствовала, что время как-то странно сместилось. Ей казалось, что она была здесь то ли год, то ли всего пятнадцать минут назад. Тогда она приходила сюда одна и страшно боялась, что Гаррисон умирает. На сей же раз с ней были два человека, которых она любила больше всего на свете, и ей предстояло рассказать Гаррисону, кто она такая. Лифт медленно понимался вверх, а ее сердце сжималось все сильней. Приближался момент разговора, который ей страшно было начинать.

Но ладонь Энтони лежала у нее на плече — и это помогало, а Майкл вцепился ей в руку — и это придавало Тейлор уверенность. Она не знала, позволяют ли детям входить в палату, но продолжала идти.

Она кивнула стоящему перед палатой Гаррисона человеку из секретной службы. Тот, очевидно, узнал также и Энтони, который побывал здесь вчера. Никто не остановил их, и Тейлор решила, что Майклу тоже позволено войти в палату, по крайней мере пока у какой-нибудь из медсестер не изменится настроение.

Гаррисон полулежал, опершись спиной на подушки. Цвет его лица теперь был значительно лучше, нежели во время последней их встречи.

— Вы только посмотрите, кто пришел навестить меня! — весело воскликнул Гаррисон. — Клер недавно ушла. Она спустилась вниз позавтракать. — Он посмотрел на Майкла и широко улыбнулся. — Привет, молодой человек! Ты, должно быть, Майкл?

— Куда они вам выстрелили? — сразу же спросил Майкл, загипнотизированный бинтами и трубками.

Гаррисон указал на грудь.

— Прямо сюда, а потом пуля прошла сквозь всякие важные органы и застряла возле позвоночника. Но ее уже вытащили.

— А пулю вам отдали?

— Еще нет. Полицейские сказали, что она им пока нужна, — хмыкнул Гаррисон. — Думаешь, мне нужно попросить ее назад, когда они закончат расследование?

— Обязательно, — серьезно заявил Майкл.

— Как только получу ее назад, сразу же покажу тебе.

Тейлор стало не по себе, но она ничего не сказала. Все эти разговоры о пулях и выстрелах казались ей неуместными возле постели больного. Но, похоже, Гаррисон не меньше Майкла получал удовольствие от этого разговора.

Она предпочла бы, чтобы он шутливо поболтал с Майклом, а потом бы они ушли. Да что угодно было лучше по сравнению с тем, что она должна была сейчас сделать. Тейлор почувствовала, что у нее душа уходит в пятки, но сразу же взяла себя в руки.

Гаррисон окинул ее взглядом и удивленно приподнял брови. Очевидно, он только что заметил, как она одета: джинсы, шелковая блузка, кожаная куртка. Да еще эти дурацкие ковбойские сапожки.

— Ты что же, меняешь свой имидж? — усмехнулся он.

— Я была в ковбойском краю, — ответила Тейлор, печально взглянув на свою одежду. — Знаете, с волками жить…