Главная кухня в Хайклире была большим помещением с высоким потолком, со стенами, выложенными плиткой выше человеческого роста. На одной стене висели огромные изящные часы в деревянном корпусе, чтобы все могли соблюдать жесткий график, требуемый поваром, а в середине комнаты стоял громадный стол. Гвендолен Грей, которая начинала посудомойкой, а затем стала кухонной девушкой, впоследствии припоминала «гигантскую плиту, сжиравшую пять ведер угля поутру и пять после обеда, длинный, выскобленный добела стол, полки со сверкающей медной утварью – и, будучи посудомойкой, как же я гордилась этими медными кастрюлями!»
Эрл и графиня ели четыре раза в день: завтрак, обед, пятичасовой чай и ужин; от каждого приема пищи оставалось огромное количество «объедков», особенно от званых ужинов. Проживая в замке, лорд и леди Карнарвон редко пребывали без общества гостей, но даже в будний день рабочая нагрузка была безжалостной. Время от времени не обходилось без погрешностей. Дороти Уикс во времена Альмины служила кухонной девушкой и через много лет рассказала, как ее светлость пожаловалась на попавшиеся ей в капусте листья дуба. На следующий вечер Альмина приготовила капусту сама, но озорная Дороти подбросила в блюдо пару листков. Жалоб не последовало.
Повариха имела свою собственную комнату, признак ее высокого статуса, и еда в Хайклире воспринималась очень серьезно. Ей помогали три девушки и посудомойка. Вдобавок к главной кухне и двум посудомойным помещениям имелась тихая комната для дополнительной кладовой и работ типа домашнего консервирования, которые не были непосредственно связаны с повседневными требованиями кухни. Надлежало иметь под рукой множество утвари: от кастрюль для тушения до кастрюль для консервирования – и не просто котлы для рыбы, но и емкости для лосося и тюрбо. Формы различных размеров и видов использовались для первых холодных блюд, таких, как заливные, mousselines[23], а также фруктовые желе и пудинги, подававшиеся красиво украшенными.
Ужин объявлялся Стритфилдом точно в восемь вечера. В обычные дни ужин подавали два лакея, но если присутствовали десять или более гостей, дежурили четыре лакея, и им надлежало пудрить волосы, – обычай, от которого отказались только в 1918 году. Посудомойка вспоминала: «Как же далеко приходилось идти второму лакею, чтобы принести блюда в столовую! Если в меню было суфле, я до сих пор слышу миссис Мэки, стоящую у раздаточного окошка с мольбой к лакею: “Беги, беги, беги пошустрей!”» Иногда дворецкий приносил записку на серебряном подносе от его светлости по поводу чего-то, связанного с обедом. Миссис Мэки называла эти послания своими «полюбовными записками»[24].
Как эрл, так и леди Карнарвон ели немного. Лорд Карнарвон неторопливо наслаждался турецкими сигаретами, выкуриваемыми за бренди вместе с гостями в столовой. Дамы пили кофе в гостиной. Альмина не любила уделять слишком много времени ужину, поскольку прислуге еще предстояло все убрать и помыть, готовясь к следующему дню.
На кухне всегда оставалось большое количество отходов от жарки и варки, так что местные жители приносили судки, и Минни Уиллс, в 1902 году поступившая в Хайклир посудомойкой, отдавала им некоторое количество еды в обмен на один или два пенни, опускаемых в прорезь аккуратного деревянного ящичка; на Рождество эти монеты делились между слугами.
В конце концов челядь садилась за горячий ужин в людской, расположенной прямо под парадной столовой. Это было просторное помещение, большую часть которого занимал массивный трапезный стол из дуба. «Наши харчи были такими же хорошими, как и в господской столовой», – поведала миссис Харт, давнишняя обитательница Хайклира, начинавшая четвертой горничной. Она вспоминала, как обучалась танцам в людской, где часто пели хором, собравшись вокруг пианино. Горничные завершали рабочий день горячим какао под надзором старшей горничной в гостиной для прислуги, отдельном от людской помещении, намного уютнее ее – полной кресел и украшенной репродукциями в рамках.
Безусловно, глупо притворяться, что жизнь домашней прислуги была столь уж идиллической. В некоторых знатных домах любая прислуга женского пола, у которой появлялся «ухажер», то есть поклонник, немедленно увольнялась – такая практика сегодня показалась бы варварской, – хотя Хайклир в этом отношении более либерален, поскольку среди персонала поместья заключались многочисленные браки. Жалованье нельзя было назвать щедрым, но, безусловно, включались стол и жилье, так что деньги удавалось экономить, и служба в таком хозяйстве, как у Карнарвонов, обычно считалась хорошим местом с возможностями для продвижения. К 1890-м изменения в законодательстве позволили слугам получать недельный оплаченный отпуск один раз в год, а также половину нерабочего дня в воскресенье и иногда – свободный вечер в течение недели. Во время званых приемов работа изматывала, но, когда семья пребывала в Лондоне или заграницей, благоприятных возможностей расслабиться было больше.
Несмотря на тяжелый труд, в Хайклире отношение к прислуге, как правило, вовсе не было тираническим. Минни Уиллс имела обыкновение говорить, что пришла из дома, который нельзя было назвать счастливым, а Хайклир стал для нее истинным домашним очагом по сравнению с родными пенатами. Пианино в людской и забота, проявляемая в виде какао в конце рабочего дня, являлись свидетельством доброжелательной атмосферы. Для челяди устраивались поездки в Ньюбери, а позднее – на лошадиные бега. В библиотеке также ежегодно организовывался танцевальный вечер, на который приглашалась прислуга из всех больших поместий в окрестностях. Лорд и леди Карнарвон традиционно стремились сделать Хайклир «домом доброты». Уинифрид, золовка Альмины, с одобрением упоминала об этом. Как выразилась горячо любимая няня шестого эрла Мосс: «Никто из замка Хайклир никогда не попадет в ад».
Возможно, именно на одном из этих танцевальных вечеров или на бегах Минни и Артур Хейтер, конюх, впервые заговорили друг с другом. Это стало началом длительной дружбы, в конце концов переросшей в любовь. Естественно, близкие отношения между слугами были относительно обычным явлением, но могли получить дальнейшее развитие, только если пара вступала в брак, ибо, помимо моральных норм поведения, они вели чрезвычайно обособленный образ жизни. Поскольку для женщины замужество означало конец работы, многие служанки оттягивали вступление в брак в течение нескольких лет, пока не обеспечивали себе более надежное финансовое будущее. Некоторые женщины также предпочитали продвижение по служебной лестнице, дабы стать экономкой или камеристкой. Это могло сыграть свою роль и в длительном ухаживании Артура за Минни.
Хайклир представлял собой симбиотическую структуру, и ключом к ее успеху было взаимное уважение. Пятый эрл гордился своей учтивостью, присущей Старому Свету, и это задавало тон всему хозяйству. Он интересовался благосостоянием прислуги и фермеров поместья; зачастую делалось пожертвование в фонд помощи арендатору, пострадавшему от падежа скота, выделялись и средства на лечение слуг. Это отношение поддерживалось его преемником. Шестой эрл писал в своих воспоминаниях, что считал персонал стержнем хозяйства, и откровенно признавал свою неспособность управлять Хайклиром без неоценимой помощи дворецкого (Роберта Тейлора), прослужившего у него сорок четыре года.
Замок, конечно же, представлял собой всего лишь часть поместья. Это имение было натуральным хозяйством с собственной кузницей, лесопилками, плотниками, каменщиками, молочной фермой и мастерскими электриков. Имелись овощные огороды, фруктовые сады, теплицы и пивоварня, держали свиней и скот. Была охрана и привратники, садовники, егеря и лесники.
На землях поместья произрастали огромные сады, и, как во всех крупных имениях, качество цветов, предназначенных для среза, и продуктов для кухни являлось предметом большой гордости. Главным садовником в 1895 году был Уильям Поуп, рьяный труженик, ревностно охранявший вверенную ему территорию. Под его началом трудились от двадцати до двадцати пяти работников. Размер огражденного стеной огорода составлял добрые пять акров, за ним располагался очаровательный сад, окаймленный сливовыми деревьями, чьи плоды славились своим изысканным вкусом.
