Ришелье начал свою деятельность по устрашению аристократов с ареста двух братьев Людовика XIII (впрочем, оба брата были рождены простолюдинками в результате внебрачных связей отца французского монарха). Вскоре был казнен граф Шале, но особо сильное впечатление на Францию произвела казнь графа Бутвилля.
Преступление, в котором был виноват Бутвилль, до определенного времени и преступлением не считалось, а было, наоборот, делом чести. Речь идет о дуэлях. Одним из первых действий Ришелье на посту кардинала был строжайший запрет дуэлей под страхом смертной казни и конфискации имущества их участников. Этот запрет был обусловлен следующими обстоятельствами. В то время на дуэлях гибло огромное число представителей аристократической молодежи, которые могли бы долго верой и правдой служить королю и отечеству. К тому же большинство убитых были, как это ни странно, сторонниками кардинала. Тот был весьма непопулярен среди дворян, большинство которых сочувствовало Анне Австрийской, и его приспешники постоянно подвергались оскорблениям и насмешкам в обществе. А единственным достойным ответом на подобные проявления неучтивости считался вызов на дуэль.
На королевский декрет поначалу никто не обратил особого внимания. Даже сам король позволял себе иронизировать над теми, кто в критических ситуациях уклонялся от вызова на дуэль, – дескать, они получили удачную возможность спрятаться за королевским декретом. Иногда указ все же применялся, но до казни и конфискации дело не доводилось. Дворян в худшем случае лишали высоких должностей и отправляли в ссылку. Однако граф Бутвилль нарушил королевский декрет цинично и демонстративно. Он специально прибыл в Париж из Брюсселя для поединка с маркизом Девроном. Несмотря на присутствие в Париже короля, дуэль состоялась, причем не тайно, в тихом укромном месте, а в центре Парижа, среди бела дня. В результате дуэли был убит один из секундантов. Бутвилль по окончании поединка бежал из Парижа, но его все же арестовывали и предали суду. Суд неожиданно для всех решил применить королевский декрет и приговорил графа Бутвилля к смертной казни. Тем не менее все были уверены, что граф будет помилован королем. Однако кардинал настоял на утверждении приговора.
Скорее всего, Ришелье не имел никаких личных счетов с несчастным герцогом Бутвиллем. Однако этот случай был нужен ему, чтобы устрашить тех, кто все еще сомневался в серьезности его намерений укрепить власть короля (и свою собственную) и заставить аристократию подчиниться. Вскоре то же самое произошло с еще более выдающимся представителем французского дворянства графом Монморанси. Все приближенные короля умоляли монарха смягчить смертный приговор графу. Все, кроме, разумеется, Ришелье. Но король тогда настолько доверял своему министру, что остался непреклонным, и граф Монморанси был казнен.
Ришелье сумел преодолеть и раздробленность Франции, превратив ее, по сути, в унитарное государство. Он поочередно лишил привилегий те области и провинции, которые пользовались ими с незапамятных времен. Губернаторы провинций были этим весьма недовольны и угрожали заговорами и даже восстаниями. В ответ на это Ришелье упразднил пост губернатора в провинциях и заменил его назначаемыми королем (а фактически, первым министром Ришелье) интендантами. Чтобы окончательно избавиться от угрозы бунта со стороны провинциальной знати, кардинал добился уничтожения укреплений замков, которые не были непосредственно задействованы в системе государственной обороны Франции.
Расправился Ришелье и с провинциальными парламентами. До его прихода к власти парламенты областей утверждали на своих территориях законы и декреты, подписываемые королем в Париже. Это позволяло провинциям избегать нежелательных для них налогов или уклоняться от выполнения обременительных обязанностей вроде содержания армии во время военных кампаний. Практически все время пребывания Ришелье у власти он боролся с местными парламентами. Лишь за год до смерти ему удалось убедить короля издать указ, фактически ликвидирующий возможность местных парламентов вмешиваться в государственные дела.
С приходом к власти кардинала Ришелье французское духовенство воспряло духом. Однако энтузиазм священнослужителей иссяк, как только они столкнулись с необходимостью платить налоги в казну, как и прочие землевладельцы. Убедить церковников подчиниться Ришелье сумел следующим образом: он намекнул им, что в случае их упорства легко сможет конфисковать в пользу государства всю землю, принадлежавшую на тот момент монастырям и церквам (а это было ни много ни мало почти четверть всей французской земли). Более того, католический кардинал, в свое время ездивший в Рим и просивший благословения у папы, вдруг стал резко выступать против некоторых из прав, издавна признаваемых за папами. Раскол произошел после того, как во Франции получила широкое распространение книга иезуитского священника Санктареля. В своем сочинении тот указывал, что именно папа обладает высшей властью на территориях, где обитают христиане, и может даже свергать с престола монархов и королей. Естественно, такая точка зрения резко противоречила доктрине Ришелье о неограниченной власти короля. Первый министр и кардинал передал книгу Санктареля в суд, и тот нашел сочинение еретическим и присудил сжечь его на площади руками палача. Иезуиты пробовали было протестовать, однако им тут же пригрозили конфискацией земель и высылкой из страны. В результате иезуиты проявили типичную для своего ордена гибкость суждений. Книга Санктареля была к тому времени публично одобрена папой и главой ордена иезуитов; несмотря на это большинство влиятельных французских иезуитских священников сочли нужным подписать приговор об уничтожении данного сочинения.
Комментируя отношения Ришелье с иезуитским орденом, современник кардинала сказал: «Он их скорее боялся, чем любил». Не зря, между прочим, – рука этого ордена чувствовалась во многих заговорах против Ришелье и его политики. Из всех орденов кардинал отдавал предпочтение капуцинам – их настоятель был его давним другом. Со временем появилось своеобразное «министерство капуцинов», представители которого занимались в основном дипломатической деятельностью.
На взаимоотношения папы и Ришелье случай с книгой Санктареля практически не повлиял. Дело в том, что папе в то время было выгодно усиление Франции и неминуемо последовавшее бы за ним ослабление Испании и Австрии. Поэтому при папском дворе старались не обострять отношения с кардиналом, который проводил весьма выгодную для Ватикана политику. Но вот в вопросах, касавшихся исключительно религиозных дел, отношения были далеки от идеальных. Так, папа пришел в ярость, услышав требование Ришелье разрешить дочери Людовика XIII выйти замуж за английского принца, ведь с точки зрения Рима тот считался откровенным еретиком. Тем не менее папа был вынужден благословить этот брак, поскольку кардинал успел намекнуть, что бракосочетание вполне может состояться и без папского благословения. В отместку за это папа отказался возводить Ришелье в сан папского легата.
Иногда конфликты между папой и кардиналом так обострялись, что французский король даже запрещал принимать при своем дворе посланников папы. Однако в конце концов взаимоотношения наладились, и снова не без помощи памфлетов. В одном из них, выпущенном во Франции, утверждалось, что Ришелье планирует вообще отделиться от власти папы и основать независимую галльскую церковь. От имени кардинала был распространен ответ, где данный тезис отвергался, но вместе с тем подчеркивалось, что в самой подобной идее нет ничего противоестественного и, вероятно, к ней вскоре придется прибегнуть. Папа, напуганный возможностью очередного раскола в церковном мире, пошел на компромисс с Ришелье.
Надо отметить еще один удивительный факт. Ришелье – министр и кардинал – боролся с французскими гугенотами лишь как министр, а как кардинал демонстрировал к ним всяческое уважение и терпимость. Большую опасность для Франции представляло то, что на момент прихода Ришелье к управлению страной гугеноты обладали собственной армией и не стеснялись просить помощи у врагов Франции для защиты своих интересов. Это существенно подрывало единство страны и делало ее весьма уязвимой в случае возможной войны с кем-либо из внешних врагов.
