Ришелье достигает соглашения о перемирии, но оно оказывается весьма непрочным, и вскоре начинаются боевые действия между армиями Людовика XIII и Марии Медичи. Однако перевес оказывается на стороне короля, и после очередного поражения Мария Медичи вынуждена заключить новый мир, и снова значительную роль в подписании соглашения играет Ришелье.
Король, который еще недавно презрительно выслал Ришелье заниматься делами своей епархии, теперь был в восторге от его действий и в знак своей благодарности обещал ходатайствовать перед Папой Римским о посвящении талантливого епископа в кардиналы. Однако это обещание было нивелировано неприязнью, которую испытывал к Ришелье первый министр Людовика XIII де Линь. Тот по своим каналам просил папу не обращать внимания на представление французского посла о возведении Ришелье в кардиналы.
Мир между королем и матерью был освящен бракосочетанием племянника первого министра де Линя и племянницы Ришелье. Однако и это не сгладило разногласий и не уменьшило взаимной неприязни. Лишь после смерти де Линя и королева-мать, и Ришелье получили возможность вернуть себе прежнее влияние при дворе.
Чертами характера герцог Линь весьма походил на короля Людовика XIII, особенно нерешительностью в принятии решений и склонностью попадать под чужое влияние. Его основной задачей на посту первого министра было противодействие политике врагов Франции – Испании и Австрии. Де Линь же фактически помогал этим странам добиваться от французов постоянных уступок, поскольку искал врагов внутри Франции и ослаблял и без того не самую сильную в то время страну.
Именно де Линь посоветовал королю конфисковать часть принадлежавшего гугенотам церковного имущества и земель, тем самым нарушив Нантский эдикт, который был подписан в 1598 году королем Генрихом IV и фактически положил конец религиозным войнам, сотрясавшим Францию во второй половине XVI века. Согласно эдикту, католичество признавалось главенствующей религией в государстве, но при этом гугеноты получали ряд существенных гарантий, включавших, в частности, право проводить богослужения в ряде городов (кроме Парижа и некоторых других), а также право занимать государственные должности. Помимо этого, эдикт содержал и ряд секретных пунктов, разрешавших гугенотам содержать собственную армию и иметь до сотни крепостей и хорошо укрепленных замков (самыми крупными из которых были Ла-Рошель, Монпелье и Монтобан).
Теперь, когда правительство сделало первый шаг к пересмотру гарантий для гугенотов, те по привычке взялись за оружие. Армия короля окружила крепость Монтобан, однако осада оказалась неудачной. Вскоре после этого де Линь умер. Как было сказано в официальном сообщении, смерть герцога наступила «от тревоги и огорчений».
Первым министром стал принц Конде, который, впрочем, не пользовался особым доверием короля. Ришелье в это время пытается восстановить хорошие отношения между королем и его матерью. Это наконец происходит, и благодарная Мария Медичи способствует возведению Ришелье в кардинальский сан. Однако со временем именно она начинает препятствовать дальнейшему карьерному росту Ришелье. Опасаясь укрепления власти и влияния столь искусного интригана, Мария Медичи сумела настроить против него значительную часть двора.
Вскоре придворные интриги вынуждают короля уволить Конде и назначить первым министром маркиза Вьевилля. Ришелье принимал активное участие в осуществлении этих перемещений, в частности, он участвовал в секретном совещании, организованном королем и его матерью, на котором отставка Конде и назначение Вьевилля были окончательно утверждены.
Ришелье был уверен, что маркиз Вьевилль не сумеет самостоятельно разобраться со сложными обстоятельствами, сопутствующими и внутренним, и внешним государственным делам Франции того времени, и неминуемо призовет кардинала к себе на помощь. Так вскоре и произошло, и влияние Ришелье на принятие тех или иных решений государственной важности еще больше возросло.
В то время внешняя политика Франции состояла в противодействии Испании и Австрии, общие интересы которых обуславливались тем, что в обеих монархиях властвовали представители дома Габсбургов. Однако у этих двух империй не было общей границы, что не позволяло им, резко усилившись за счет объединения армий, совместно угрожать Франции. Когда же испанцы предприняли попытку создать прямое сообщение с Австрией, введя свои войска в Вальтелинскую долину (ныне это север Италии), якобы для поддержки местных католиков в их противостоянии с протестантами, французское правительство, руководимое Вьевиллем, не сумело достойно ответить на этот явно недружественный и даже враждебный шаг. Это еще сильнее пошатнуло позиции Вьевилля при королевском дворе.
Его отставку ускорил распространившийся по Парижу памфлет, написанный неким аббатом Болье, называвшийся «Голос общества к королю». В нем Вьевилль обвинялся во взяточничестве, превышении своих полномочий и невыполнении прямых приказов и распоряжений короля. Выгодной альтернативой Вьевиллю памфлет представлял Ришелье, который, как писал автор, был едва ли не единственным человеком, способным вывести Францию из того угрожающего положения, в котором она оказалась под неумелым руководством Вьевилля. Между тем аббат Болье был хорошим знакомым Ришелье, и свое сочинение написал едва ли не под диктовку рвущегося к власти кардинала. Сам же Ришелье сумел организовать дело так, что памфлет попал на глаза королю и был воспринят тем со всей серьезностью.
Придя таким образом к власти, кардинал не собирался следовать примеру своих предшественников, которые либо пали жертвой заговора, как Кончини, либо были смещены в результате придворных интриг. Единственным способом обезопасить себя Ришелье считал… резкое усиление власти монарха, которому он служил.
В то время власть короля во Франции была достаточно слабой. Генрих IV пытался укрепить власть короля и осадить аристократов, порой ставящих свои удельные интересы выше государственных, но не успел до конца выполнить свои миссию и был убит. К моменту прихода Ришелье на пост первого министра Франция была внутренне раздроблена. Фактически отдельным государством внутри страны считали себя гугеноты. Они представляли собой не только религиозную секту, но и крупную политическую партию, готовую при удобном случае обратиться за помощью к заграничным союзникам. В плачевном состоянии находилась королевская казна, а судебная система была практически полностью парализована. Даже на улицах французской столицы жители вынуждены были появляться с оружием, чтобы защититься от грабителей и воров. Например, один из потомков Карла IX годами не платил зарплаты своим слугам, а те и не жаловались, поскольку в любой момент могли выйти на ближайшую улицу и ограбить первого встречного. Сами же аристократы вообще пренебрегали нормами закона. Решение суда для них вовсе не было поводом для беспокойства, к тому же в доме каждого уважающего себя дворянина была целая команда сильных слуг, которые при необходимости просто избивали судебных приставов, являвшихся в дом, и затем выгоняли их вон. Известно, что даже сам Людовик XIII велел поступить так с парламентским приставом, принесшим ему исполнительный лист в отношении одного из придворных. И не миновать бы несчастному серьезной взбучки, если бы не один из королевских советников, который сначала вступился за пристава, а потом и вовсе выяснил, что придворный чиновник, за которым явился пристав, был наказан по приказу самого короля! Ришелье, следуя общей моде, также содержал команду палочников. Впрочем, его высокое положение позволяло применять телесные наказания подобного рода не только по отношению к служителям, но и к лицам более высокого ранга. От Ришелье и его подопечных доставалось и министру финансов, и государственному канцлеру.
Кардинал происходил из дворянского рода, и тем не менее для укрепления власти короля вынужден был нанести основной удар именно по французском дворянству. Аристократы того времени, как уже было сказано, не питали особого почтения к королю и регулярно участвовали в различных интригах и заговорах, приводивших к еще большему ослаблению авторитета королевской власти. Поэтому Ришелье заставил наконец работать уже существовавшие законы, а также настоял на принятии ряда новых, которые предусматривали суровые наказания за различные преступления, совершаемые прежде всего людьми аристократического круга. И более того, Ришелье принялся последовательно применять эти законы, карая без всякой жалости представителей дворянства. Впрочем, наказанию подвергались лишь те, в ком кардинал видел угрозу (реальную или потенциальную) своим позициям при дворе.
