– Кто ты?

Я ошарашенно уставился на него. Не то чтобы не предполагал подобного развития событий, но сюрприз, как всегда, подкрался незаметно.

– Ну, человек. – Ничего умнее в голову не пришло.

– Да уж вижу, что не обезьяна, – хмыкнул Виктор. За пределами «зала», роль которого выполняла лесная поляна, у нас установились отношения двух взрослых людей. Не слишком любопытных и терпимых к слабостям друг друга.

– Ну, возможно, человек не вашего круга, – я попытался у уйти от ответа, – а что, слишком заметно?

– В томто и дело, что ты как бы вне круга. Делаешь всё правильно, но с какойто отрешенностью, словно тебе скучно. Да и глаза твои иногда пугают. Я ведь людей чувствую… ас ты или новичок, достойный противник или слабак. Настройся на волну неприятеля, и тогда будешь знать, куда он будет бить, до замаха. Даже удар, который пропустишь, чувствуешь. Нет, есть в тебе неправильность, но ты не говори. Если не разведет судьба – сам догадаюсь, а нет так нет. Но мастер ты другой школы. Вернее, можешь им стать.

Я и в самом деле частенько «уходил», пытаясь улучшить, исправить. Ничего не попишешь, шила в мешке не утаишь.

– Всё в руках Божьих, а что касаемо новых свойств, то кто знает, где предел неведомому? – Отец Алексий смачно прихлебывал из кружки неизменный чай. – Бог един, а воплощений у него множество. А что есть человек, как не отражение его, по образу и подобию. Какое воплощение отразится, в каком осколке зеркала? Того нам знать не дано.

Ничего не скажешь, называться отражением воплощения самого Бога было приятно. Значительно было, знаете ли. Да и груз ответственности, в случае чего, уменьшался вдвое. Таки прав был Маркс в своем изречении, так беспардонно перевранном коммуняками: «Религия – опиум для народа, она облегчает его страдания». Облегчает, и еще как. Во все времена духовник играл роль психотерапевта. Чье место на семьдесят лет попытался занять оперуполномоченный. Операмто исповедовались, может, и больше, но вот легче не становилось. А тут вот ничего особенного, сидим, чай пьем, временами даже забываешь, что перед тобой лицо духовное. А чувство – будто гора с плеч свалилась. Я и не рассказалто ничего конкретного, а собеседник с присущим ему тактом не лез в жопу без мыла. Но понял, ободрил, посоветовал.

Как уже упоминал, шла третья неделя нашего с Инной подполья. Настоятель подыскал нам жилье в близлежащей деревушке. Любопытства мы не вызывали – так, молодая пара на отдыхе. Да и народуто – дветри старушки, божьих одуванчика. В Москву Инна не рвалась, ведь для нее муж с сестрой были мертвы. Я не спешил разочаровывать и ждал продолжения банкета, а в том, что оно последует, не сомневался. Девушка капризничала, но я, измотанный тренировками, не обращал на это внимания. Да и на нее, если честно, тоже. Всё это, вкупе с ореолом таинственности, заставляло Инну бросаться на стены, и пора было дать ей выпустить пар. Над нами властвуют стереотипы, а потому ничего оригинальнее казино я предложить не мог. Так сказать, игра ферзем на своем поле.

7

Негромко играла музыка, машину тихонько покачивало, а за окном мелькали подмосковные березки. Мы ехали развлекаться. Инна, притихшая и возбужденная одновременно, сидела рядом и изредка косила глазом. Девушку разбирало любопытство. Еще бы, после трех недель «Синяя Борода» снизошел наконецто и заметил, дурак несчастный, что рядом с ним женщина. Виноват, каюсь, но эгоизм не способствует развитию джентльменских качеств. А она была для меня больше фигуранткой, нежели женщиной. Стоило же мне взглянуть на нее глазами мужчины, как сразу вспоминалось про замужество. А для меня замужние женщины всегда были – табу. К тому же наличие моего невольного гостя в коридоре заметно охлаждало и так не слишком жаркий пыл.

Но наступал чудесный октябрьский вечер, мы ехали кутить, и настрой был благодушным.

– Чем вы занимаетесь, Юрий?

– Живу, а на досуге спасаю случайных знакомых.

– Так это хобби или всётаки профессия? – Я хмыкнул.

– Но я же ничего про вас не знаю. Кто вы, чем зарабатываете на жизнь, и вообще, может, вы сообщник этих…

– Не так давно я был мелким клерком, а потом получил наследство.

– Много? – живо спросила она.

– Боюсь, что не унесу.

– И всё вы врете, – она лукаво улыбнулась, – дешевые шмотки, машина эта подержанная, у вас вон даже сотового нет.

Меня впервые препарировали подобным образом, и я немножко обиделся.

– Да ладно, не будьте букой, – она ласково погладила меня по щеке, – я совсем не то имела в виду. Вы очень даже милый.

Такая грубая лесть невольно вызвала улыбку, а проказница расхохоталась.

– Вы вспоминаете Раю? – внезапно спросила она.

Я нахмурился. Откровенно врать не хотелось, и я совершенно не готов был к такому повороту.

– Но мне же совершенно нечего надеть. – Я облегченно перевел дыхание.

– Я не шутил по поводу наследства.

– Я девушка бедная, но гордая, а мама учила ничего не брать у незнакомых дядей.

Это было уже слишком.

– Ты выпила столько моей крови, что я тебе почти родной. – Беседа сворачивала в привычное русло, и я приободрился, снова почувствовав себя в своей тарелке.

Так, коротая время за милой беседой, подъехали к моему дому. На антресолях в коробке изпод обуви хранилась заначка на черный день, чтото около пяти тысяч. Маловато, конечно, чтобы сделать из Золушки принцессу, но за порог нас пустят. Со мной проблем не возникло, так как я понатыкал по дватри комплекта «спецодежды» по всем местам обитания, включая офис и коридор. Надо сказать, что к костюмам и всяким там смокингам я относился как к робе в буквальном смысле слова.

– Как тебе это, милый? – Испытывая мое терпение, Инна перебиралась из бутика в бутик уже второй час.

Я скорчил страдательную гримасу, и она расхохоталась. Я стоял, увешанный свертками и сверточками, нагруженный какимито коробками. Утешало, что третья, и последняя, тысяча долларов подходила к концу, что ознаменовало финиш моих мучений. Но всё рано или поздно заканчивается, и мы направились на снятую недавно квартиру. Стараясь быть джентльменом, я пропустил даму в душ первой, а сам принялся варить кофе. Не знаю, кому как, а мне для удовольствия всегда требовалось сил больше, чем для самой тяжелой работы. Минут пятнадцать спустя она вышла из ванной, вся укутанная в мой махровый халат и с чалмой из полотенца на голове. Посмотрела этак таинственно и, сказав противным голосом «Без стука не входить», скрылась в спальне. Ох, ох, больно надо – это я, конечно, про себя, – и пошел в душ.

Таинство продолжалось уже минут сорок. Я успел помыться, одеться, выпить кофе, а изза двери спальни – ни гугу, то есть, конечно, звуки доносились, и очень даже членораздельные: раздавалось пение, зачемто двигалась мебель, но и всё.

– Юра, выйди в другую комнату и выключи свет.

Судя по всему, готовилось нечто сногсшибательное. Дааа, этто нечто. Не раз читал, что серая мышка может превратиться в королеву, но воочию! Я, конечно, видел женщин красивее – по телевизору. Не берусь описывать, но поверьте, любого бы на моем месте хватил столбняк. С минуту Инна наслаждалась произведенным эффектом, потом подошла и пальчиком установила на место мою челюсть.

– Сломаешь, милый, я тебе манную кашу жевать не буду. – Она крутнулась на каблучках и походкой богини вернулась к дверям. Что ж, слава богу, хоть чтото не меняется.

Ужин удался на славу. Мы поехали в «Националь». Метрдотель пожирал мою спутницу глазами, я же удостоился лишь мимолетного взгляда. Так, бесплатное приложение. Да и не он один. Я спрятался в ее тени, став сродни человекуневидимке. То и дело ловил бросаемые на Инну взоры. Два раза она принимала приглашения потанцевать, смотря на меня както странно. Нет уж, не дождетесь, да и в душе взыграло какоето злорадство. Вот сейчас как «вернусь», да как «переиграю».

Тоже мне, королева бала нашлась. Но, несмотря на инсинуации задетого эго, я всётаки не сволочь, и забрать конфетку у младенца выше моих сил.