В ответ на просьбу Ольги увидеться с сестрой, был получен ответ, что Луноликая Пэри в данный момент спит но, если уважаемые гости соизволят прийти вечером, то им непременно представиться такая возможность.

Мы и пришли. Бледная девчёнка с голубыми глазами встретила сестру без особого энтузиазма.

– Ольга, зачем ты приехала?

– За тобой.

Но та лишь горестно вздохнула.

– Боюсь, они меня не отпустят. Да и вас…

– Тогда мы заберём тебя силой! Храбро заявила моя спутница.

Но, как видно, её слова не произвели должного впечатления, ибо скользнув взглядом по моей не слишком героической фигуре, Мари лишь пожала плечами. И, в самом деле, даже на фоне жирной туши Джумбека, имевшего "в холке" под метр девяносто, я както не смотрелся. А, ежели учесть человек десять охранников…

Как видно, Джумбек считался в этом городе весьма и весьма уважаемым человеком. И совсем ничего не боялся. Во всяком случае, бесцеремонно оглядывая Олькину хрупкую фигурку и закатывая маслянистые глазки в наглую предложил ей оставаться рядом с сестрой. Меня он не замечал.

Выйдя из заведения, одновременно бывшим и курильней, и театром стриптизшоу, и неким подобием публичного дома, я взглянул на Ольку и спросил:

– Ну, так как, Вы мне доверяете?

– А что ещё остаётся делать?

Тогда я порылся в бардачке джипа, и протянул ей розовую капсулу.

– Пейте.

– Что это?

– Лекарство против страха. Соврал я. Оно немного затормозит ваше эмоциональное восприятие. А, когда действие пилюли закончится, всё уже будет позади.

И, подождав, пока девушка заснёт, "забрал" её в коридор. Потом, облачился в закрытый модуль и, "выйдя" наружу, запрыгнул к одному из окон.

И вот, вишу теперь, изобретаю план захвата Парижа.

На неком подобии сцен одна из красавиц танцевала танец живота. Молоденькая девчёнка, одетая в прозрачные шаровары и микроскопический лифчик извивалась подобно змее. Вуаль, закрывавшая лицо, оставляла открытыми огромные чёрные глаза, и они смотрели на зрителей с какойто скукой и отрешённостью. Да уж, крутишься тут, вертишься, а кругом станки, станки…

Но, не хозяина, ни безголовой Олькиной сестрёнки в зале не видно и я, опустившись на землю подошёл к кабинету Джумбека. Тот, развалишись на какойто софе, заваленной горой подушек, курил кальян и в комнате явно распространялся запах гашиша. Кстати, поихнему "кальян" и "гашиш" одно и то же. Да ладно, зато водку не пьют…

Мари, безучастная ко всему, сидела в уголке, наталкивая на мысль о том, что она давно и прочно находится под кайфом. И, Бог ты мой! В руках она вертела вторую половинку стекляшки, так взволновавшей Ольку! Может, есть всё же в этом чтото "не просто тАковое"? Попёрся вот сюда, в войнушку поиграл. Опять же, доброе дело собираюсь сделать… В общем, цель была близка и "танки наши быстры".

Отойдя шага на два, я получше прицелился, и прыгнул, вломившись в окно. Рама повисла на шее, но я буквально разорвал её. Джумбек и не думал что либо предпринимать а, выронив чубук изо рта, ошарашено смотрел на механического монстра. Я же взял девчёнку на руки и "перешёл". Конечно, иньектор с пентоталом натрия зверская штука но, я надеюсь, выживет. Во всяком случае, действуя по строго отработанной схеме, я практически ничем не рискую. Сам же, тотчас "выскочил" наружу. Кади Джумбек так и сидел, пуская слюни, и я, снова через окно, выпрыгнул на улицу. И взвился вверх. Скутер, вообщето, машина умная, но и ей нужно пространство для манёвра.

Сделку мы заклюсили в Париже, поэтому я летел на запад. Ни вниз, ни по сторонам не глазел, а просто сидел, бездумно ожидая, пока в мозгу возникнет подтверждение прибытия. Времени полёт занял немного, и вскоре очутился над Булонским лесом.

Убрав скутер, и приземлившись в модуле, "вытащил" девчёнок, "выкатил" джип и принялся ждать. Олька очнулась раньше и, увидя спящую сестру, принялась меня тормошить:

– Что с ней?

– Спит.

Потом она огляделась и снова схватила меня за руку.

– Где мы?

– Дома.

– Не морочьте мне голову! Я же прекрасно помню, что какихто пару часов назад мы находились в ЭльНаджафе!

– Это всё действие лекарства. Понёс ахинею я. Я же вам говорил, что ваше восприятие несколько затормозится. Отсюда и неадекватные ощущения.

Мы препирались до самого утра. Наконец, очнулась Мари и, первым делом попросила пить. Я снова "сгонял" к водопаду и "приволок" упаковку сока.

– Оля! В голосе отважной исследовательницы взаимоотношений народов востока слышалась неподдельная радость. А я думала, что это сон.

– В какойто степени, так оно и есть. Подал голос я. Но, к счастью, всё кончено, и вам остаётся только выкинуть последние месяцы из головы.

И принялся разогревать мотор джипа.

В ближайшем городке мы остановились возле магазина, торгующего одеждой, и я почти насильно всунул Ольге деньги.

– Господи, я же и так Вам должна!

"Вам" она явно произнесла с Большой Буквы.

– А, пустяки. В конце концов, люди обязаны помогать друг другу.

Взглянув на отражение в витрине, она поспешно пришла к тому же выводу, и они отправились переодеваться.

Всю дорогу до города, Ольга то и дело пыталась свести разговор к оплате долга. Лепетала чтото о загородном коттедже, оставшемся от родителей, за который она сможет выручить столькото. В конце концов, мне это изрядно надоело и, остановившись, я "сходил" к водопаду и принёс ей почти все деньги, что у меня имелись.

– Вот, это вам за консультацию!

– Какую консультацию.

Чёрт, опять я забыл, что для неё нашего разговора не существовало.

– Не хочется вдаваться в подробности но, во время последнего мероприятия вы оказали мне довольно значительную услугу. Так что, держите. Эти деньги вами честно заработаны. И, чтобы окончательно рассеять её сомнения, спросил: Я похож на человека, который будет отдавать золото просто так?

В Париже шёл дождь. Нет, не противный затяжной дождь, который нудно льёт осенью, с тяжёлыми серыми тучами, полной беспросветностью и безнадёгой. И не гроза, сопровождаемая стремительным ливнем. Лёгкий и радостный дождик, который у меня дома называют "цыганским". Тёплый и нежный, он осторожно, словно опытный музыкант, тронув клавиши в высоком регистре, застучал по крышам, исполняя либретто. В лужах отражалось солнце и многие прохожие, не пытаясь прятаться и сняв обувь, босиком топали по своим делам. Мне показалось, что прозрачная вуаль нежным флером окутала парижские улицы, слегка коснувшись красной черепицы и мягко обняв каштаны. Газоны, умытые тёплой влагой, вовсю сверкали на солнце и клумбы пестрели разноцветьем, открывшихся навстречу живительной влаге тюльпанов и гвоздик.

Он беспечен и недолог, цыганский дождь, во время которого светит солнце. От нагретого за день асфальта стремительно поднимается пар, давая понять, что скоро, как только перестанет ткать музыкальный узор, от его звонкого Либретто не останется и следа. Умыв город и не оставив после себя ни серых потёков ни грязных луж он исчезнет, испарится, оставшись только в людской памяти как чтото светлое и необычное. То, чему удалось принести пусть кратковременную и недолгую, но всё же радость. Он прекрасен именно мимолётностью и лёгкостью. Красив первой свежестью утренней росы и застенчивостью робкого и несмелого поцелуя юной девушки.

И мы, спеша не упустить момент, тоже скинули обувь и зашлёпали по тёплым пузырящимся лужам босиком. Подставляя лицо нежным струям и ласковым лучам солнца.

19

Под шероховатым брюхом скутера проносились поля и реки, и я снова летел… в Париж. С тех пор как, решив, что набрался достаточно впечатлений, и вернулся под крылышко мамми Розы, минуло два дня. У "Профа Со" всё шло по плану. Ребятишки мистера Уилли не докучали визитами. На территорию будущей обогатительной фабрики завозились стройматериалы и оборудование. Лёнька хлебом его не корми забросил детские "стрелялки" и чтото там усовершенствовал.