11

Окончание войны с Польшей и победа над Врангелем означали прекращение широкомасштабных военных операций в ходе гражданской войны. Советское правительство снова получило возможность приступить к работе по мирной перестройке экономики, которая была начата на VIII съезде партии.

Соответствующая программа была изложена Лениным на VIII съезде советов, который происходил в конце декабря 1920 года.

Гвоздь политического момента состоит в том, что мы переживаем как раз переломный, переходный период, некоторый зигзаг, — период, когда от войны мы переходим к строительству хозяйственному… Наша программа партии не может оставаться только программой партии. Она должна превратиться в программу нашего хозяйственного строительства, иначе она не годна и как программа партии.

Было бы однако ошибкой полагать, что для Ленина и других коммунистических руководителей переход к восстановлению экономики означал отказ от системы чистого коммунизма. Конец войны, по мнению Ленина, предоставлял возможность для усиления коммунистической системы экономики и устранения ее недостатков. Как и год назад, во время мирной передышки зимой 1919–1920 годов, вновь зазвучали речи о необходимости усиления дисциплины труда, о реформе управления, об улучшении технической базы промышленности. И снова начались разговоры об электрификации. На VIII съезде советов Ленин объявил: «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны». На план электрификации он возлагал огромные надежды.

Внутренний враг, говорил Ленин, «держится на мелком хозяйстве, и, чтобы подорвать его, есть одно средство — перевести хозяйство страны, в том числе и земледелие, на новую техническую базу современного крупного производства. Такой базой является только электричество». Не дожидаясь результатов электрификации, советское правительство стало продвигать коммунистическую программу.

29 ноября 1920 года президиум Высшего совета народного хозяйства объявил декрет о национализации всех промышленных предприятий, в которых количество рабочих составляло более пяти (там, где употреблялись машины) или более десяти (там, где механические приспособления не употреблялись) человек. Согласно этому же декрету вся сельская промышленность, независимо от количества занятых в ней работников, была обязана подчиняться исключительно Центральному бюро сельской промышленности и лишена права размещать свои изделия на свободном рынке.

«Борьба с частником» проводилась не только в сфере промышленности, но и в области торговли. Перед открытием VIII съезда советов Московский совет закрыл Сухаревку — громадный базар, который существовал, несмотря на официальное запрещение.

Одним из кардинальных вопросов коммунистической экономики был вопрос о побуждениях, которые подвигнут человека на тяжелый эффективный труд при отсутствии личной выгоды. Ленин взывал к коммунистическому патриотизму:

«Надо добиться, чтобы все поняли, что нам принадлежит Россия, что мы, рабочие и крестьянские массы, своей деятельностью, своей строгой трудовой дисциплиной, только можем пересоздать старые экономические условия существования и провести в жизнь великий хозяйственный план». На деле пришлось усиливать меры принуждения введением обязательного труда.

Закон о принудительном труде собирались применить и в городе, и на селе. Ленин настаивал на том, что крестьян надо убедить в необходимости принудительных государственных работ. По его инициативе был издан ряд декретов, регулирующих крестьянскую экономику. Был установлен план обязательной обработки и засева полей. Крестьяне превращались в рабов советской власти.

Итак, первые месяцы мира принесли новую вспышку так называемого «военного коммунизма». Однако по сути этот коммунизм не был военным: он действовал одним и тем же способом и в военных, и в мирных условиях.

Новая экономическая политика

1

Во время гражданской войны на митингах и в печати Ленин объяснял экономические трудности тем, что белые армии отрезали Советскую Россию от хлебородных регионов, и что союзники держат страну в экономической блокаде. Кроме того он обвинял буржуазию и кулаков в спекуляции и саботаже.

Теперь гражданская война окончилась, союзники сняли блокаду, буржуазия и кулаки были подавлены, советское правительство объявило, что имеет программу мирного экономического строительства.

Тем не менее экономическая ситуация в стране становилась все хуже. Национализированная промышленность приходила в упадок, несмотря на все усилия советского правительства. Трудовая дисциплина лишь ухудшалась. На больших металлургических заводах недостача рабочей силы достигала от 30 до 50 %. Производительность труда падала с каждым годом. Например, в Донецком каменноугольном бассейне ежемесячная выработка на каждого рабочего в среднем в 1916 году составляла 800 пудов, а в 1922 году — 200 пудов. Падение нормы выпуска продукции частично объяснялось сильным понижением заработной платы и трудностями с приобретением продовольствия.

Рабочие стали покидать города и возвращаться в деревни. Так, в Уральском регионе в течение 1920 года почти 37 % всех рабочих ушли в деревню. В этих условиях неудивительно, что общее производство в промышленности падало. Добыча угля в 1916 году (в границах соответствующих позднейшему Союзу советских республик) составляла немногим более 2 миллиардов пудов. В 1918 году она составляла 731 миллион пудов, в 1919 — 504 миллиона пудов, в 1920 — 464 миллиона пудов. Выплавка железных чушек в Южной России в 1916 году доходила до 176 миллионов пудов, в 1918 было выплавлено 12 миллионов пудов, в 1919 — 1 миллион 700 тысяч пудов, в 1920 — 900 тысяч пудов. Продукция других отраслей промышленности сокращалась в такой же пропорции. Подобная же дезорганизация царила в транспортной системе. В 1918 году не работало 40 % локомотивов, в 1920 году — 56 %.

В связи с этим происходил бешеный рост цен на все товары. Кроме того цена бумажных денег на 1 января 1920 года настолько упала, что за один золотой рубль давали 3136 бумажных рублей. В январе же 1921 года за золотой рубль платили уже 26 529 бумажных рублей.

Ужасающий удар был нанесен сельскохозяйственному производству — и во время ликвидации крупных помещичьих имений в 1918 году, и в период захвата Комитетами бедноты так называемых кулацких хозяйств. Именно эти помещичьи имения и кулацкие хозяйства поставляли продукцию на рынок. Хозяйства середняков производили лишь немного больше, чем требовалось им для собственного потребления, бедняки не могли обеспечить продуктами даже себя.

К тому же центральное правительство и рабочие продотряды проводили бесконечные реквизиции так называемых излишков зерна. В течение 1917–1918 годов советские власти изъяли в деревне 40 миллионов пудов зерна, в 1918–1919 годах — 80 миллионов пудов, в 1919–1920 — 180 миллионов пудов. Быстро уменьшались крестьянские стада. В 1916 году в России было 32 миллиона лошадей, а в 1920 — всего 24 миллиона. Крупного рогатого скота в 1916 году насчитывалось 50 миллионов голов, а в 1920 — 36 миллионов.

С каждым годом сокращалась площадь пахотной земли, частично из-за забоя тягловых животных, но главным образом потому, что крестьяне не видели смысла производить больше, чем требовалось им самим, так как весь излишек изымался советским правительством. В результате коллапса промышленности советская власть не имела возможности предложить крестьянам компенсацию за реквизированное зерно в виде промышленных товаров. К 1921 году площадь обработанной земли сократилась до 62 % по сравнению с довоенной, а урожай составил только 37,3 % от довоенного. Страна встала перед угрозой полной остановки промышленности и голода.

2

Весной 1921 года коммунистическая экономическая система довела страну до угрозы новой гражданской войны. Новая борьба могла стать для большевиков еще более опасной, так как она начиналась как стихийное движение крестьян и матросов без участия организованных контрреволюционеров или иностранных интервентов.