8 октября рано утром, еще до свету, в сторону монастыря Кольк ушла конная сотня под командой Полухина в составе двух десятков 'витязей', трех десятков боевых холопов и полусотни псковских охочих людей.

   9 октября из гавани вышел флот находников в количестве шестидесяти двух различных судов от коггов и нефов до лойм и ушкуев с дракарами, увозящий в Великий Новгород добычу от последнего рейда. В последний момент, решив последовать совету Бургова и на второй неф 500-тонник, утрамбовали три тысячи пленников, остальные более трех с половиной тысяч распредели по другим судам, хоть по десятку, но впихнули. Для общего надзора с караваном старшими пошли на море Сенявин, на суше Ивлев-старший. С ними в качестве команд захваченных кораблей ушли две сотни псковичей и полусотня боевых холопов 'витязей'. А на следующий день с утра из Кунды в Васкнарву вышел обоз. Оставшихся полторы сотни бойцов: сотня боевых холопов и полусотня псковичей, едва хватило на сопровождение и охрану обоза с остатками трофеев, хотя его очень большая часть и была вывезена морем. Тем более охрана обозов не только вела обоз, но и методом 'невода' собирала окрестных сервов, забирая их с семьями, скотом, остатками урожая и другим имуществом и присоединяя к каравану. За спинами обозников всё горела и оставленные замки, городки с портовыми постройками, монастырь и хижины сервов в опустевших деревнях. Отдельно пылали башни замков Раквели и Тоолсе на третьи этажи которых

   сложили трупы ливонцев погибших от пуль выпущенных из оружия 20 века, а второй и первые этажи забили запасами дров, находящихся в этих замкам и полив их смолой, зажгли. Превратив пару этих башен в своеобразные крематории по уничтожению трупов и засевших в них иновременных пуль. Однако все когда нибудь заканчивается, закончился и этот переход. Однако не для сотни БХ. Только загнав вечером 14 октября последнею телегу за стены замка, с утра 15 числа они опять ушли на север, откуда вернулись только через четыре дня с обозом из возов сервов с их семьями и имуществом, оставив у себя за спиной зарева пожаров.

   Окрестности монастыря Кольк. 07 октября по новому стилю 1552 года РХ.

   Возможный вид монастыря Кольк внутри, за монастырской стеной.

   Ушедшая в рейд для выполнения третьего пункта плана конная сборная сотня под командой Полухина, достигла монастыря Кольк около 10 часов. Быстрая разведка. Монастырь окружен каменной стеной, но ворота монастыря открыта, в них беспрерывно втягивается тонкой ниточкой прерывистая цепочка пешеходов, возов, всадников, по виду беженцы, как горожане или владельцы мыз или их управляющие, так и возы простых сервов. Выдвинутый командиром сборной сотни план был прост. Используя то, что боевые холопы одеты в свои одежды и доспехи и вооружены оружием времен нахождения их в рядах кнехтов Ливонии, три десятка из них, легкой рысью выходят на дорогу. Добираются до монастыря. Добиваются от стражи, что бы их впустили в монастырь, захватывают ворота. После их захвата остальные силы присоединяются к авангарду, и начинается основная фаза захвата монастыря с его зачисткой и сбором добычи. Как сказано, так и сделано и уже через две минуты по направлению к воротам монастыря медленно плелась колона всадников, судя по одежде, оружию и доспехам из кнехтов уцелевших при разгроме замков. Не смотря на то, что приближающиеся всадники по виду принадлежали к своим, к ливонцам, ворота все равно перед ними закрыли. Отрезав доступ во двор монастыря не только приближающимся кнехтам, но и не успевшим пройти ворота паре сервских возов и с пяток пеших путников. Из колонны приблизившихся кнехтов, один из едущий в передней шеренги воинов закричал по-немецки с явным ливонским акцентом:

  -Открывайте вороты, вы трусливые собаки. Или вы хотите, что бы мы выломали ваши сраные ворота. Или вы ждете пока московиты не прискачут к вашим стенам и научать вас относится уважительно к кнехтам ордена.

  Со стены ему ответил, так же по-немецки с тем же акцентом не менее грубый голос.

  - А не пошел бы ты грубиян со своими кнехтами в зад к свиньям - собачьим. Это с каких пор орденцы стали свои господину епископу? Вот сейчас придет господин сержант он и решит, пускать вас или нет.

  Таким образом, пара крикунов, перепирались не менее двадцати минут. Пока сержант не сходил к настоятелю монастыря и не получил у него разрешение на впускание в монастырь хоть и своих ливонцев, но все-таки кнехтов ордера. Сейчас сержант стоял на стене и из-за парапета наблюдал за столпившимися внизу конными кнехтами. По виду и по поведению это были кнехты ордена или рыцарей вассалов епископа. Но какое-то чувство тревоги не давало ему отдать приказ, распахнут ворота перед этими всадниками, хотя распоряжения отца настоятеля не давало повода трактовать его иначе. Впустить кнехтов и использовать их для усиления обороны монастыря. Сержант понимал, что ему с четырьмя десятками кнехтов, в случае приступа московитов не отбиться и три десятка воинов ох как помогут монастырю в обороне. Но что делать с этим чувством тревоги. За это время около ворот скопилась уже не маленькая толпа народа и на дороге стояли уже не менее шести возов, один по виду принадлежал какому-то зажиточному господину. Который выйдя из него и усмотрев на стене лицо сержанта закричал:

  -Фриц, Фриц Дорн, это я господин Генрих Миллер, управляющий мызы барона фон Тизенхаузену. Ты что не узнаешь меня?

  А господин Миллер. Приветствую вас. Почему это я вас не узнал, даже очень узнал.

  -Так чего ты закрыл передо мной ворота?

  -Это не перед вами господин Миллер. А вот перед этими господами кнехтами.

  -А что господин епископ находится в состоянии войны с орденом?

  -Нет, слава богу. Но вы же слышали, что московиты взяли штурмов замки Раквери и Тоолсе и разграбили городки около них.

  -Конечно слышал, иначе зачем я бросил бы мызу и стал искать убежище в монастыре? А ты не пускаешь меня. Ждешь, пока не появятся московиты и не ограбят и убьют меня.

  -Что вы господин Миллер, что вы. Эй вы, сыны греха живо открывайте ворота и впускайте этих доблестных воинов и господина Миллера.

  Слова Миллера и стали той соломинкой сломавшей хребет верблюду сомнения сержанта. А зря. Надо было бы послушаться своего внутреннего голоса. И больше сержант, переживший этот штурм и впоследствии перешедший на службу тем, кто захватит монастырь, свято слушался своего внутреннего голоса и прожил до 79 лет, умер дома в постели в окружении детей и внуков.

   А пока ворота медленно со скрипом открылись, в них въехал стоявшим первый воз с семьей серва и привязанной сзади к возу тощенькой коровёнкой. Вместе с возом протискивались и пешеходы. Всадники по трое в шеренге въехали в ворота, проехав на территорию монастыря. Вдруг часовой, стоящий на надстенной наблюдательной вышке закричал, указывая рукой вперед на дорогу: - Московиты! Московиты! Закрывайте ворота! Конница московитов! Их рыцари-бояре!

   Кнехты воротной стражи попытались, закрыт ворота. Да куда там. Услышавшие крик караульного, возничие, стегнув лошадей, рванулись в ворота, хоть, слава богу, ни один воз не опрокинулся, и не сцепились колесами. Все же существовал шанс успеть закрыть ворота до того как ужасные московитские бояре доскачут до них. Но окончательно похоронили надежду закрыт ворота, сошедшие с ума орденские кнехты. Которые вдруг стали рубит мечами кнехтов привранной стражи и отстреливать из, оказывается заранее взведенных арбалетов, находящихся на стенах кнехтов епископа. Один их болтов и прилетел в лоб сержанту. По какому-то необъяснимому случаю, он не пробил шлем, и даже не сломал ему шейные позвонки. Но от удара сержант потерял сознания, а когда падай, то добавил своим многострадальным мозгам сотрясения, ударившись головой о камни боевого хода стены. Внезапный удар, нанесенный въехавшими в монастырь кнехтами-всадниками, сразу вывел из строя два с половиной десятка монастырских кнехтов. А когда из проема ворот на территорию монастыря ворвались передовые всадники московитов, оставшиеся кнехты, лишенные командования и деморализованные внезапным появлением на территории монастыря врага, прекратили сопротивление и бросив оружие, подняли вверх руки. Уже через полчаса монастырь был под контролем ушкуйников и полностью зачищен. Пленные связаны, собраны во дворе монастыря и усажены на землю, вязали всех не взирала на пол, возраст, чин, статус. Аббата и отца ключника забрали для особой, обстоятельной беседы. Находники начали собирать, упаковывать и сносить в одно место добычу. Полчаса беседы и добыча пополнилась тридцатью тремя тысячами серебряных талеров. Грабили монастырь вдумчиво, обстоятельно в течении всего светового дня. При этом, не забывая впускать в монастырь для 'защиты' от диких московитов окрестных сервов и других ливонцев ищущих за его стенами спасения. Гостей монастыря и их имущество досматривали не менее тщательно, чем и строения самого монастыря и монахов - цистерцианцев. Досмотру подвергались все не взирала на пол, возраст и положения. И этот подход к пополнению трофеев не преминул сказаться. У пары гостей, один из них оказался 'невольная отмычка', управляющий Мюллер, а второй купец из Таллина Манфред Вёрне, нашлись увесистые мешочки с серебряными талерами. И даже у на вид совершенно нищего, оборванного и грязного серва, за щекой неожиданно обнаружился талер. Но в основном, массовый 'улов' ушкуйникам доставили женщины. Украшения из золота и серебра с полудрагоценными и драгоценными камнями, у них находили не только на руках, шеи и в ушах, но и в одежде, иногда около достаточно пикантных частей тела. Но даже эти ухищрения не помогли добропорядочный фрау и фройляйн сокрыть имущество своих мужей и отцов от умелых рук московитов. Ну кто же мог предположить, что московиты так не учтивы, что заберут все, до чего смогут дотянуться. Но не только золото, серебро и драгоценные камни интересовали захватчиков. Они вывезли из монастыря абсолютно все. Оставив после себя только голые стены. Все что осталось от монастыря Кольк после визита 'Витязей'.Но и те, впоследствии, после их ухода охватил огонь, оставивший после себя только обгоревшие развалины, бывшие ранее монастырем Кольк. Уже в темноте собрали обоз, оставив на утро только запряжку в возы коней и десятка волов, оказавшихся в монастыре.