-Спасибо Миш. Детей не беспокой. Они пока пластилин, что мы из них вылепим, тем они и будут.

  После такой длиной речи Воротынский до конца дня ехал молча, давая отдохнуть натруженным голосовым связкам. А Черный не беспокоил своего контрразведчика, понимая, что ему нужно помолчать, дать отдохнуть его горлу.

   За последующий день прошли до Нарвы, выйдя к её берегу к вечеру, не встретив ни кого из людей. Реку Нарву решили форсировать практически в её устье, чуток по выше находящегося в устье поселения рыбаков На́рва-Мю́ндунг. Остановившись на ночевку в лесочке не далее чем в километре от русла Нарвы. Отпустили проводника, передав ему записку Куркову с распоряжением рассчитаться с ним как договаривались. А так же передать сверх говоренного одну сабля из 'туристических' поделок. Лошадь, 'Советского тяжеловоза', на которой вернётся проводник оставить у себя. При расставании проводник удивил Черного. Он долго мялся и наконец, обратился к Мечеславу:- Боярин позволь остаться у тебя. На службу к тебе хочу поступить.

  Больших трудов стоило Черному не выказать своего удивления. Через пять минут раздумья он спросил:- Я на что ты мне нужен. Что умеешь.

  -Могу работы всякие исполнять. Места в округе знаю. Из лука стреляю хорошо. Даже мечем рубится могу.

  -Отец отпускал?

  -Нет.

  -Ну на нет и разговора нет. Сперва у отца спроси разрешения.

  Парень сразу спал с лица, опустил голову. Видно, что отец ни за что не даст подобного разрешения.

  -Ладно- видя реакцию Федора на свои слова, произнес Черный. - Так и быть возьму к себе. Но не сейчас. - остановил он сразу вскинувшегося парня.

  -Нужно проверить, что и кто ты есть на деле. Сейчас ступал в усадьбу к боярину Куркову. Передай ему грамотку. Помогай ему. Все что скажет, делай. Присмотрись к другим парням. Может, кто еще хочет поменять свою жизнь. Если пройдете испытания то и тебя и парней пришедших с тобой возьму к себе и в дружину введу. А пока дай грамотку, про тебя боярину Куркову впишу.

  Забрав записку, Черный описал ситуацию с проводником, посоветовал привлечь его и других парней, что он приведет с собой к работам и сбору информации в округе. Но слепо им не доверять. После чего вернул записку проводнику и проводил его из лагеря.

   Встали на ночлег, в этом же лесочке, не разжигая костром, так как на левом берегу Нарвы стоял пост от магистрата г. Нарвы. И вот и так не сильно-то громкий и мельтешащий лагерь стал затихать. Кони расседланы, обхожены, люди накормлены, хоть и сухпайком, но сытно, устраиваются спать, посты выставлены, смены назначены. Перед сном можно и просто полежать на 'пенке', послушать шум верхушек сосен, вздыхая напоенный смоляным ароматом, настоявшийся за день воздух. Но просто полежать Черному не дали. Из сгущающейся темноты материализовался Пирогов, который без слов присел около Мячеслава на пенополипропилен и только после этого заговорил.

  - Мечеслав мне тут с момента переноса не дают житья некоторые мысли об нашем будущем.

  -Так Никита мы все об этом думаем.

  - Да нет, я со своей врачебной колокольни смотрю. И выводы у меня пока получаются паршивые.

  -Так поделись своими мыслями и выводами. Может, что и надумаем.

  - Да здесь чистая медицина идет, вернее микробиология, санитария. Да и долго об этом рассказывать. - Ладно, говори, раз подошел, все равно ведь Коль, не отстанешь. - Конечно, не отстану, ты послушай, это для нас важно. Попав в это время, мы принесли с собой и свои микроорганизмы, передав их местным, а сами в свою очередь получили от аборигенов их микроорганизмы. Начну, пожалуй, с нашего иммунитета, то есть всех провалившихся в это время. Иммунитет у современного нам человека 21 века, значительно снижен - загрязнение окружающей среды, неправильное питание, адинамия. Но и антибиотики здесь сыграли не последнюю роль. Устойчивость микроорганизмов к антибиотикам - это, к сожалению, не миф, не фантастический рассказ - а реально существующая вещь. Сразу же, как началось использование первого антибиотика пенициллина, началось и приспособление к нему микроорганизмов. В беседах старые врачи с ностальгией вспоминают те благословенные времена, когда инъекцией в 50-100 000 действующих единиц пенициллина гарантированно лечилась любая пневмония, самая жуткая газовая гангрена и т. д. Прошло немного времени, всего несколько лет - и дозу стало необходимым увеличивать: 400...., 500 тысяч, миллион... В 80-е годы обычно назначалось - по миллиону (а то и два!) через четыре часа - шесть-двенадцать миллионов в сутки. И это в хорошем случае! Это если пенициллин вообще действовал! Потому как микробы, сволочи такие, научились вырабатывать фермент пенициллиназу - с помощью его они разрушали смертельный для них антибиотик пенициллин. Ну, людишки-ученые разработали другой антибиотик - оксациллин, микробы и к нему приспособились. Так и пошло - ампициллин, цефазолин, макролиды, фторхинолоны, карбапенемы и список можно не оканчивать, а ставить многоточие. Разработка каждого нового антибиотика стоила все дороже, а микроорганизмы все равно нахально к ним приспосабливались. Каждый новый препарат в начале относительно неплохо работает - по крайней мере, чувствительность к нему большинства микроорганизмов остается довольно высокой - около 90% болезнетворных микробов при воздействии на них новинки грубо говоря, дохнут. Но и к каждому новому препарату микробы приспосабливаются и люди продолжают умирают от пневмонии, перитонита, гнойного пиелонефрита, вызванных микроорганизмами, нечувствительными к новому антибиотику. В условиях 21 века, когда естественная защита организма ослабла все чаще источником злейших воспалительных процессов становится так называемая условно-патогенная флора, которая по своей сути является мутантом в среде микроорганизмов. То есть этом времени нет тех болезней и микроорганизмов, которые вызывают эти болезни. И соответственно у местных нет против них антител. И вот тут-то и таится корень того, почему я не считаю, что занеся наши микроорганизмы в прошлое, мы выморим аборигеов. Мы привыкли к тому, что медицина - это такое всесильное божество, с легкостью исцеляющее любое инфекционное заболевание. 'Умер от аппендицита' (пневмонии, пиелонефрита, дизентерии) в конце 20 века звучит не правдоподобно. Как??! Разве от этого теперь умирают?!. Умирают. И умирали всегда - ну, применительно к человеку, как виду - как только вид хомо сапиенс на Земле появился, более ста тысяч лет назад, так и стали от этого умирать. Вот был в истории человечества крайне непродолжительный период времени, практически, жизнь одного поколения (как раз с того самого благословенного врачами времени - с 40-х годов по 2000 год), когда с помощью антибиотиков смертность от инфекционных заболеваний резко - в разы, сократилась, хотя до конца все равно не исчезла. Сейчас все просто возвращается 'на круги своя'. Ну и что же - скоро мы все вымрем. Да нет же. Просто мы настолько привыкли, что смертность от того же аппендицита, вернее, от перитонита и сепсиса, вызванного аппендицитом, составляла в 'золотые' годы эры антибиотиков доли процента (а это, помним - на протяжении всей жизни целого поколения, что для него равнозначно 'всегда так было') что для нас шоком является теперь, что смертность от данной хворобы, оказывается, может быть и 5 и 10 и более процентов. А ведь так и было, и не так давно. Так что просто придется снова привыкать, что, заболев аппендицитом, умрут не три из десяти тысяч, а один из ста. И, кстати - это все равно меньше, чем до изобретения возможности сделать хирургическую операцию по удалению аппендикса. У нас в 20 веке и сейчас возможность выжить с аппендицитом совсем без антибиотиков, куда выше, чем у древнего грека хоть и с антибиотиком. И мало того. Смертность от наших, 'прокачанных' антибиотиками возбудителей, будет все равно ниже, чем от таких же 'диких' штаммов. Вот и перехожу к основным выводам своих размышлений. Тут дело в чем - ничего не дается в этом мире 'за так' - даже для микроорганизмов. Опять таки, образно говоря - в металлических латах хорошо на поле боя - враг тебя не достанет ни копьем, ни мечом, только алебардой какой-нибудь, а покрепче и потяжелее латы сделаем - и алебардой не возьмет. А голого - и простой не заточенной палкой убить можно. Так то на поле боя - а в мирной жизни? Каково в латах ходить, а тем более бегать, косить, дрова рубить, пардон, писать, какать и размножаться? И чем тяжелее латы - тем все это труднее делать. Так же и с микроорганизмами. Приобретя способность выживать в условиях 'антибиотикового прессинга' им волей-неволей пришлось пожертвовать чем -то еще - в ряде случаев, тоже очень важным. За то, что у тебя есть та же пенициллиназа - придется 'отдать' способность размножаться быстрее - делиться, скажем, не раз в 30 минут, а в 40, или того реже - значит, концентрация микроорганизмов в макроорганизме будет нарастать медленнее. За способность выживать в условиях другого антибиотика, действующего на ту же клеточную стенку, вернее на один из ее слоев - придется научиться жить без этого слоя, а, значит 'сделать' эту стенку тонкой и непрочной. Вот и получается наш микроб более хилым, нежизнеспособным, да и менее вредоносным - токсины, которые на наш организм действуют у него-то как раз большей частью из того самого, ныне отсутствующего слоя вырабатывались. Важно помнить, что 'устойчивый' микроорганизм - он не более заразен или смертелен, чем 'неустойчивый'. Там, где 'дикий' штамм какого нибудь стафилококка шутя убьет 50 процентов, им зараженных, 'цивилизованный антибиотиками' штамм, кряхтя и натуживаясь, с горем пополам, сможет убить лишь 10 процентов. И с очень большой долей вероятности можно думать, что смертность от такого штамма никогда не превысит естественный уровень в 50 процентов. Но для нас, привыкших, что еще в прошлом году от такой же болячки умирало всего 0,5 процентов - есть повод удариться в панику. Еще раз повторяю. Вырабатывая устойчивость к антибиотикам, микроорганизм всегда жертвует чем-то, тратит часть своих ограниченных ресурсов, которые он мог бы потратить на что-то полезное для себя, на 'хорошую жизнь' - на 'гонку вооружений'. Такие микроорганизмы - не кто иные, как самые обыкновенные мутанты. А мутанты - они только в фантастических романах все сплошь свирепые и страшно жизнеспособные. В обычной же, реальной жизни - мутант всегда хилее и менее жизнеспособен, чем первоначальный вид, его породивший. В обычной жизни, без прессинга - мутант быстро уступает в равной конкуренции обычным же видам, будь то хоть рыба, начавшая не пойми с чего растить ноги вместо плавников, хоть микроб с пенициллиназой. И в отношении микробов тому есть прекрасное подтверждение! Как рассказывал мне мой преподаватель, в некой стране Латинской Америки законодательно было введено положение, приравнивавшее употребление, а равно ввоз и сбыт в стране пенициллина - к наркотикам. То есть, его вообще в стране не было. В результате, буквально спустя несколько лет чувствительность микроорганизмов к пенициллину во всей стране снова восстанавливалась до уровня тех самых '40-х благословенных'. А это что значит? 'Мирные' землепашцы-микробы быстро и начисто вытеснили тратящих все средства на 'подготовку к войне' - мутантов. Ну, кстати, за что быстро и поплатились - как только их 'пенициллиновой бомбой' по голове шарахнули - и сразу все опять по новой завертелось у них там. В 16 веке та же флора первоначальная, 'дикая'. Это у меня пока общее рассуждения. А вот в нашей ситуации дальше интересно, на какую почву попадет та и другая. Хилой, хоть и умеющей разлагать пенициллин "нашей бывшей" микрофлоре не выдержать конкуренции с "нашей нынешней". И впрямь: нахрен надо такое умение, когда вокруг пенициллина нет, и в ближайших несколько сотен лет не предвидится? У аборигенов антибиотиков нет, зато есть неплохой естественный иммунитет. Оно и понятно: все, у кого он плохой был - еще в самом раннем младенчестве померли. У всех, кто хотя бы до полового созревания дожил, не лимфоциты - тренированные спецназовцы, с любым патогенным микроорганизмом драться будут люто и насмерть, потому как рассчитывать им больше не на кого и не на что, а после смерти макроорганизма всем его клеткам, включая те же лимфоциты - однозначно хана. А уж кишечную палочку в своем организме естественный иммунитет тем паче держит в 'ежовых рукавицах'. Та самая 'наша бывшая' условно-патогенная флора в тех условиях моментально прикинется ветошью, и фиг куда дернется. И то при нынешнем уровне медицины, даже из тех раненых, кому местный доктор, окончивший Сорбону или еще какой-либо университет, усердно коровий навоз в разорванный живот втирает, кто-то нет-нет - да и выживет, 'всем смертям назло'. Тут, конечно, есть оговорка - у ряда местных жителей естественный иммунитет все равно здорово снижен - из-за хронического авитаминоза и недоедания, но тем не менее. Так что если и 'завалит' кого из аборигенов 'наша бывшая' микрофлора, при о-очень большой удаче, так какого разве доходягу. В любом случае, на смертности в это время, эти случаи практически никак не скажутся. А вот нам может туго прийтись - на нас со всем свирепым пылом уже кинулась орда местных микроорганизмов, привыкшая с боем 'прогрызать' дыры в местном тренированном иммунитете. Нас спасает то, что в наших телах сохранились следовые концентрации антибиотиков, не знаю от чего, может после лечения ангины на прошлой неделе или съели чего нибудь напичканное антибиотиками или еще как эти препараты попали в наши организмы. Вот наличие остатков антибиотиков нас и спасает пока. А наши лимфоциты, образно выражаясь, не спецназовцы совсем - а разжиревшие на не пыльной тихой службе полицейские, которым любой малолетний урка может пендаля отвесить и смыться успеть. Куда уж им против варвара-берсерка с топором. И я заявляю, что наша судьба зависит от наличия у нас, хоть каких антибиотиков. К нашему счастью они у нас имеются, повезло. Когда собирал аптечку, как кто-то толкнул, захватил большое количество разных препаратов. В настоящее время себя мы в момент вылечит практически от чего угодно. Ведь и наш 'жирдяй - полицейский' тоже, небось, 'берсерка' 'завалит' если его самого дробовиком снабдить, а еще лучше - автоматом Калашникова. Особенно, если 'берсерк' ни того ни другого и в глаза не видел. Мало того, со временем мы и от своей хилой патогенной флоры, скорее всего, избавимся - ее вытеснит местная 'дикая' флора, которая заодно и условно-патогеннную 'нашу бывшую' 'под лавку' загонит. И пока у нас антибиотики не кончатся, будем что-то вроде местных богов, исцеляющих любые заразные болезни у всех окружающих - ну, и у себя, конечно, случись такая напасть опять заболеть. Если проживем достаточно долго - глядишь, сумеем потихоньку адаптировать свой иммунитет к местным условиям К этому времени 'жирдяй-полицейский' сгонит вес, накачает мышцы и сам освоит владение секирой. Тут Мечеслав еще один нюанс появляется, ежели мы начнём всех подряд лечить, с использованием наших запасов антибиотиков, они быстренько всю 'дикую' флору изничтожат, ее место займет 'цивилизованная', 'устойчивая' флора. Смертность 'от заразы' резко снизится, хотя и сохранится на небольшом уровне. На этом фоне последует бурный всплеск рождаемости, увеличения выживших младенцев, увеличение срока жизни, демографический взрыв. Но это пока у нас будут антибиотики. Вот я и предлагаю не откладывать дело в долгий ящик, а приступить к исследованиям по пенициллину, более сильных препаратов пока и не надо. Пока выйдем на промышленный выпуск, наша иммунная система сама окрепнет, при необходимости поможем препаратами из запаса. А там и пенициллин подоспеет. Ну это по бытовым микроорганизмам. Но имеются и действительно особо опасные инфекции. К ним в первую очередь относится чума, и примыкающие к ней оспа и холера, безо всяких кавычек, это - одни из самых страшных бичей человечества. И чума, и холера, и оспа - болезни, выкашивающие целые города и даже страны во времена средневековья, то есть в это самое время в которое мы угодили. По оспе - к счастью для нас, большинство из нас в детстве получили прививки от оспы. Кто не получил, нужно в ближайшее время привить по методике великого Дженнера коровьей оспой. Получим иммунитет от оспы и все, можно жить спокойно. По холеры - при наличии антибиотиков и 'диких' штампов холеры это лечится легко, но подхватывать все равно не рекомендуется. Предотвратить не сложно гигиена, в том числе и простое мытьё рук, кипячение воды и термическая обработка продуктов уже предотвратить её появление. Ну и 'царица грозная чума'. При бубонной форме без лечения летальность при ней - что-то около 30 процентов - антибиотики рулят. При легочной форме летальность около 90 процентов, даже антибиотики не помогают, слишком быстро протекает болезнь. И в конце хочу еще отметить такой момент в местной медицине. Примерно с 16-17 века, то есть со времени, куда мы провалились, и по начало 19-го существовал громадный провал, связанный, как ни странно, с веками 'просвещения'. Многие европейские врачи принципиально не мыли рук - ведь это, с точки зрения науки, просто мракобесие, не говоря о том, чтобы инструменты над огнем прожечь - явное шаманство, не обезболивали операции - мол, боль помогает излечить болезнь, ампутировали конечности при первой возможности, да просто зашить рану - надо ниточку сначала хорошо обслюнявить, а лучше - между зубами пропустить, закармливали лекарствами с высоким содержанием ртути, возможно и ныне здравствующего царя Ивана IV подобные врачи и залечили, не зря в его останках найдено просто огромное содержание ртути. И кровопускания, кровопускания, и еще раз кровопускания, отводят 'дурную' кровь, ослабляя и так ослабленный организм. Так что нам при заболевании или не дай бог ранении лучше быстро делать ноги, лишь бы не попасть в руки нынешним докторам с высшим медицинским европейским образованием. Итак, выводы из моей более чем большой речи. Хоть и повторяюсь, но озвучу их ещё раз. 1. Ни в коем разе нам всем нельзя попадать с ранениями или болезнями к местным лекарям и врачам, особенно европейски образованным, для нас это 100 процентная смерть. 2. Всем систематически принимать слабенькие антибиотики, пока наша иммунная система не окрепнет для местных реалий. 3. Срочно начинать работы по исследованию пенициллина, это может лет до десяти растянуться. Чем скорее начнём, тем скорее получим результат. (Списал у уважаемого Шпырковича Николая Анатольевича, взято отсюда http://samlib.ru/s/shpyrkowich_n_a/pop_shovinism.shtml)