— Цель один уничтожена.
— Подтверждаю, две единицы техники уничтожено, техника горит. Движения не наблюдаем…
— Стрелец два, уничтожение враждебных сил подтверждаю. Есть цель два. Караван — двумя километрами на юго-запад от вас, семь единиц, идет на высокой скорости. Караван противника уничтожить.
— Вас понял, есть цель два, караван противника, два километра на юго-запад, приступаю к работе…
Еще десять лет назад — прошлось бы или посылать вертолеты — это если успеем и если вертолеты найдут цель в пустыне, и если они не вынуждены будут вернуться на базу из нехватки топлива до того, как отработают по цели. Или — нам пришлось бы высаживать разведгруппы на наиболее вероятных путях отхода, ждать, а если караван все же появится — вступать в бой с совсем неясным исходом. Все-таки девять машин и как минимум одна из них с ЗГУ — это сильно. Чтобы обеспечить действия спецназа и вертолетную поддержку — нам пришлось бы организовывать в пустыне аэродромы подскока, организовывать там дозаправку, выделять людей на их охрану — и конечно же, такие аэродромы стали бы отличной приманкой для боевиков. Теперь — бой ведет экипаж самолета, сидя в кресле на высоте нескольких километров, нажимая кнопки и посылая на грешную землю смертоносный поток огня. Конечно, если такое выложить на Youtube и показать тем же правозащитникам из ЕС — они ужаснутся. В их давно и капитально забродивших мозгах, в дурно пахнущем и пузырящемся вареве в их голове, которое у них вместо мозгов — есть немало блестящих идей, одна из которых — у каждой стороны в войне должны быть равные возможности, иначе это не война, а уничтожение. Бред… здесь даже иракцы, которых эти сентенции теоретически должны защищать… нет, не те иракцы, которые бандитствуют и шахидствуют, а те которые служат в армии — считают, что это голимый безумный, неслыханный бред. И я с ними, знаете, согласен.
Сто лет назад — мы были такими же, как и они. Как и у них — у нас произошла революция, и надо было выбирать, как жить дальше. И мы выбрали — мы сели за парты и начали программу ликвидации неграмотности. Мы читали учебник физики и обсуждали теорему относительности, в то время как они обсуждали и обсуждают житие Пророка Мухаммеда и его сподвижников — и не обсуждают ничего иного вот уже тысячу с лишним лет. И теперь получилось так, что у нас есть самолет, способный обрушивать гнев Господень на головы врагов с высоты несколько километров — а им нечем от него защититься. Потому что мы полагались на законы сопромата, а они — на защиту Аллаха, который прекрасный хранитель.
И потому мы сейчас их убьем и это будет правильно. И то, что мы не дадим им ни малейшей возможности ответить, убьем как тараканов тапком на кухне — это тоже будет правильно. Потому что у нас есть такой самолет — а у них его нет. Потому что им никто не запрещал читать учебник по физике — но они раз за разом делали свой выбор и брали вместо него то Коран с хадисами, а то еще Майн Кампф. В Египте — они скинули Мубарака и получили свободу — но вместо того, чтобы встать к станку, сесть за парты — они стали обсуждать по телевизору, как в раю у праведников будет эрекция, постоянная или продолжительная, и можно или нет трахать мертвых. [115]Вместо того, чтобы обсуждать судьбу страны, обсуждать серьезно, с выработкой программ, с осознанием ответственности — они скакали по площади Тахрир как обезьяны с лазерными указками, слепили пилотов, дрались, насиловали. Это их выбор — и им за него отвечать. Те, кто следует в конвое — ответят прямо сейчас, остальные — тоже ответят. Раз у нас есть такой самолет — мы имеем право указывать им, как жить и убивать тех, кто не следует нашим указаниям. Это лучше для нас, это лучше для всего мира, сотрясаемого мятежами и терактами — и это даже лучше для самих иракцев, бедуинов и всех арабов, большая часть которых все-таки хочет жить в нормальном обществе. И чтобы все было по-другому, надо сделать одно простое действие — отложить в сторону Коран и взять в руки учебник по физике…
Ого… Кажется, как тараканов тапком не получится…
— Вспышка, вспышка, вспышка!
Кодовое слово «вспышка» — обозначало ракетный пуск
— Отражатели пошли! Противодействие!
— Я Аскер, наблюдаю две вспышки, две вспышки! Еще одна!
— Мы видим их!
— Ухожу вниз!
— Ловушки пошли!
Где-то там, в темноте — пикирует в бездну черный как уголь самолет, отстреливая тепловые ловушки, шары, яркие как само солнце, даже ярче. Несмотря на то, что ПЗРК — опасная штука — самолет тоже может защищаться. На его борту — огромный запас тепловых ловушек, в десять раз больше, чем на истребителе, мощная станция радиоэлектронной борьбы, мощная лампа в хвосте, сбивающая с толку головки самонаведения, запас отражателей. Наконец, есть и имитаторы — две ракеты, тепловой след которых один в один схож с тепловым следом двигателя. Их можно применять только в самый последний момент…
— Подрыв!
— Есть захват, идет одна!
— Подрыв!
Пилот, судя по обмену, действует отчаянно — посылая самолет навстречу ракетам, в крутое пике, не пытаясь убежать от ракет — а как раз идя навстречу им. Лоб в лоб — тепловой след и ЭПР самолета минимальны, настолько, насколько это возможно для четырехмоторного транспортника. Аскер — вряд ли дремлет, все-таки — четыре машины, дальнобойное оружие — наверняка он ведет беспокоящий огонь, пытаясь накрыть место пусков или хотя бы заставить ракетчиков опасаться. Если он подоспеет вовремя — противник будет вынужден иметь дело с врагом, атакующим как с неба, так и с земли…
— Подрыв! Доложить о повреждениях…
— Двигатели исправны. Радар углового обзора не отвечает…
— Огневые точки — на час, расстояние три.
Рискуя — пилот вывел громадный самолет в зону действия крупнокалиберных пулеметов, возможно — даже авиапушек противника. Однако и противнику — надо целиться не в далекую точку на горизонте, а в рычащий где-то совсем рядом транспортник, летящий с огромной скоростью. Риску. т все…
— Еще один пуск! РПГ! РПГ!
Несмотря на то, что самолет отчаянно борется за жизнь — удивительная еще по меркам пятилетней давности аппаратура по-прежнему дает точную информацию, изображение стоящих полукругом и тоже борющихся за свою жизнь машин. Одна из них — внезапно вспыхивает с ярким облачком на экране… ага, горит… Кажется, Аскеру все таки удалось накрыть цель.
— Вспышка! Еще одна!
Да что же это такое…
— Ловушки пошли!
— Вспышка!
— Пожар на правом крыле! Пожар на правом крыле!
Это сообщение — как ушат ледяной воды. Потерять ударный самолет — это сверх предела, это даже не провал — это катастрофа. Какого хрена мы здесь стоим — с восемью бронетранспортерами?!
— Вспышка!
— Пожар потушен. Третий двигатель заглушен, топливо на ноль.
— Есть…
Изображение плывет — но все ж видно, как взрывается вторая машина. Похоже, Аскер сблизился и, маневрируя в ночи, атаковал. Это шанс и немалый — у Аскера как минимум два КПВТ, опытные пулеметчики на них. Под несколькими пулеметами — стоять и спокойно целиться не сможешь…
— Эшелон три — два нуля, разворачиваемся для повторной атаки цели два…
Кажется, до начальства дошло — что восемь бронетранспортеров целесообразно бы двинуть на выручку или хотя бы их часть. Мимо КУНГа один за другим с ревом проносятся два бронетранспортера, судя по звуку двигателей — из охранения пошел еще как минимум один. Уже что-то — на каждом 2А42, [116]АГС и две спарки ПТУР — это снаряжение для боя с танками. Если ни успеют туда — то этим семерым… теперь уже пятерым — гореть без вариантов…
Нам остается только стоять тут, сжимая кулаки…
— … Есть исходная… есть захват… есть лазерное прицеливание… отказов нет… ракеты пошли!
Секунда, вторая — и ослепительно яркие кляксы термобарических — накрывают машины…
Похоже все…
До места боя мы добрались еще затемно. Меньше пятнадцати километров от границы…
У Аскера было двое убитых, раненых не было. Такие потери — обусловлены тем, что с обеих сторон в таких стычках применяется чрезвычайно мощное оружие, при попадании в тело пули 12,7 — шансов почти нет, не говоря о 14,5. Но бедуины — и не думали предъявлять претензий нам, к примеру, за неправильное командование, да и просто — со зла пытаться набить морду. Они совсем по-другому мыслят. Каждый кто пал в бою — шахид, и ему рай и лучше умереть шахидом, чем от болезни или стариком, от старости. Не важно, что ты умер, главное — как ты умер. Когда они придут в свои племена — они с гордостью продемонстрируют свои шрамы, и все поймут, что они сражались, не щадя себя. Как и подобает мужчинам…
