— Кто тут еще…

По голосу — Берестянский понял, что генерал Городецкий пьян и сильно.

— Товарищ генерал, капитан Берестянский, контроль — семнадцать. Тут у меня две легковушки и «КамАЗ». С медикаментами. И дочь замминистра Белоцерковского, требует, чтобы ее пропустили в зону боевых действий.

— Ты что, капитан, ох…ел там совсем? — раненым зверем взревел генерал — элементарный вопрос решить не можешь!? Еще раз, б…дь меня по такому вопросу разбудишь, и пиши рапорт на увольнение… б…дь!

В трубке зазвучали гудки.

— Ну?

У девушки в глазах стояли слезы, но она крепилась.

— Ну как же… как вы не понимаете. Мы же… собирали это… не одну сотню километров проехали, а вы…

— Ты хоть знаешь, что там, дура? Там штурм Грозного идет. Пальба такая, что небо с землей смешивается. И ты — такая красивая.

Вообще то, капитан Берестянский немного преувеличивал. Штурм Грозного не был похож на ни штурм в девяносто четвертом, ни на штурм в двухтысячном. Его начали с ходу, боевики не успели как следует укрепить город. Основные банды отошли в труднодоступную горную местность, по ним работал спецназ, наносили удары беспилотники. В сам Грозный вошли части Национальной гвардии, они были серьезно подготовлены для городских боев, оснащены новейшей техникой, срочников не было совсем. Спецназ уже был в городе, бои шли в районе комплекса правительственных зданий. По всем расчетам — Грозный должен был пасть завтра к вечеру, после чего оставалось только зачистить его. Далеко не все жители Чечни — поддержали мятеж, в том же Дагестане с этим было куда хуже. Объяснялось все просто — Чечня слишком хорошо жила по сравнению с другими и многим — было что терять. На словах это одно — а идти в горы, питаться Сникерсами и ждать управляемой бомбы с беспилотника или выстрела снайпера… извините.

— Но… что же нам делать тогда. Мы… помочь приехали, медикаменты собрали… я стольких просила…

Капитан вздохнул.

— Вот что. Видите — лагерь. Там беженцы. Машины оставляешь здесь, «КамАЗ» загоняешь туда и разгружаешь. Не беспокойся… тут все дойдет по назначению. Потом возвращаетесь сюда, садитесь в машины, валите отсюда и не оглядываетесь. Задача ясна?

— Да.

— Телефон свой дай… да не для этого, дура, не для этого. Я женатый человек. Может, случится чего. И мой — пиши.

Капитан посмотрел на часы — Traser, выигранные на соревнованиях, это тебе не хухры — мухры. Десятый час уже, темнеет. Всю ночь, б… стоять тут.

— Тащ капитан…

— Ну?

— Чехи свалили.

Капитан и сам это видел. Жди беды…

— Дылда. Прибор рабочий?

— Да.

У них был термооптический прибор наблюдения — спонсоры подарили. Мечтали о прицеле… но он полтора лимона штука ^[76]. Не шутки. Это казаки… за пленных выцыганивают, у них израильские есть, много…

— Первым встаешь ты. Дальше Царек.

— Понял…

Их Тигр был очень недурственно вооружен. Вместо армейского варианта — Печенег и АГС-30 здесь стоял КОРД с оптическим прицелом. Страшная штука, стены в три кирпича прошибает. В Федерале в укладке хранилась АВСК ^[77], к ней был ночной прицел.

— От машин не отходить… страховать друг друга.

— Есть.

Пусть подойдут только. У него все же не пацаны… сколько по командировкам помотались. А вон там, на взгорке — БТР, в экипаже у них снайпер. Да и КПВТ… как врежет, так…

— Товарищ капитан…

— Ну?

— А «КамАЗ» то все стоит, а?

Капитан снова посмотрел на часы. И в самом деле — что-то долго. Нахмурился, прощелкал вызов. Ничего. Еще раз. Ничего.

Так… мать твою.

— Дылда. На пулемете. Царек… хватит дрыхнуть — доставай дуру, занимай позицию.

— Есть.

Царек побежал за винтовкой. Капитан сменил магазин на пулеметный, на сорок пять патронов.

— Связь с президентскими, срочно.

Связь установили быстро — теперь рации хорошие были, копии американских.

— Позывной Брат три у них.

— О как! ^[78]Брат три, это контроль семнадцать, как принимаешь?

— Контроль, слышимость хорошая. Чего хотел?

— Брат, у нас тут ЧП возможно. Москвичи повезли медикаменты в лагерь, машина все еще стоит. Контролька просрочена, на звонки не отвечают…

— Так… что делать думаешь?

— Я оставляю Тигра на дороге. Тут снайпер и пулеметчик, у обоих крупняки. На покемоне ^[79]выдвигаюсь вперед, досматриваю. Далее по обстановке.

— Добро. От меня что требуется.

— Прикрой огнем, если полезут.

— Добро. Я выведу снайпера, если что из крупняка по ним. И АГС у меня есть.

— Добро, Брат.

— Удачи, Контроль.

— Удачи.

На войне — ничего другого и не желали. Здоровье тут особо не требовалось — сейчас здоровый, а через секунду…

— Так… готовность.

— Готовы тащ капитан.

— Двинулись.

Бронированный «Урал» взревел мотором.

«КамАЗ» стоял у самой дороги. Прикрывая друг друга, ОМОНовцы пошли вперед. Оперев сошки о капот, позицию занял пулеметчик с Печенегом…

Было уже темно. Попахивало дерьмом, страхом и похоже что кровью. У всех были монокуляры ночного видения — но дешевые и изображение плыло.

— Чисто справа!

— Чисто слева, вперед!

Двое ОМОНовцев перебежали и заняли позиции у машины.

— Кроем, вперед!

Перебежали еще.

— Впереди чисто!

Лагерь в основном состоял из машин, съехавших сюда, на бездорожье…

— Справа чисто…

— Командир, кровь!

Берестянский — провел рукой по металлу, поднес к губам ставшие липкими пальцы.

Сука, дура глупая. Дура!!!

— Так… разбиться на тройки. Прочесывание, пятьдесят метров. Пошли.

Но прочесывать не пришлось — нашли почти сразу. Сам капитан, лично нашел. Под ноги не смотрел почти… вряд ли тут растяжки, в конце концов, лагерь беженцев, люди тут ходят. Опасность тут другая… на любой машиной скрываться может, теснота такая, что кинжалом под ребра и все. Запнулся, посветил фонарем. Фонарь был со съемным светофильтром, чтобы ночнику подсвечивать. И увидел что-то темное, струящееся по земле. Вгляделся… глаза не верили тому, что видят. Этому сложно было поверить.

ЭТО БЫЛА ОТРЕЗАННАЯ ГОЛОВА.

Капитан нагнулся, ухватил ее за волосы, поднял. Подержал перед собой, словно прощаясь с той девушкой, с которой говорил всего раз, с той глупой дурой, дочерью замминистра, которая привезла медикаменты чеченским беженцам, и которой за это отрезали голову. Потом поставил на крышу стоящей рядом машины. А потом — поднял автомат и открыл огонь.

Дальнейшее — он помнил плохо.

Вспышки выстрелов, грохот со всех стороне, раскаленный ствол. Рокот прикрывающего их Печенега, пули, летящие прямо над головой. Как он отпихнул от пулемета Дылду и открыл огонь по лагерю беженцев из крупнокалиберного пулемета — его трясло и пулемет трясся вместе с ним. Как лейтенант — нацгвардеец бил его по щекам — а он не понимал, что вообще творится, и только хватал ртом воздух, как вырванная из воды рыба.

Пришел в себя он только под утро, на Ставрополье… или еще дальше. Колонна в составе Тигра Федерала и БТР-82 катила по дороге, забитой машинами, военными и гражданскими, катила на северо-запад, их никто не останавливал. В салоне — тряслись его люди — Дылда, Царек, Казак был за рулем. Голова была как чумная, руки жгло. Он попытался облизать их и не смог — потому что одна рука была прикована наручником к скобе наверху.

— Э… — капитан недоуменно посмотрел на своих людей — Дылда, ты чего? Что случилось то?

Дылда, пулеметчик их отряда как-то странно на него глянул.

— А ты не помнишь, старшой?

— Нет. Да вы чего…

Дылда тяжело вздохнул.

— П…ец теперь нам, старшой. Как есть — п…ец.

Остановились у заправки — надо было заправиться, заодно и жратвы купить. Военная техника — много жрала…

Командиром национальных гвардейцев оказался совсем молодой парень. Он и предложил — за жизнь покумекать. Потому что всем понятно было — такое просто так не прокатит. Расстрелять не расстреляют, нет сейчас расстрелов. Но на пожизненку — запросто катит…