— Кто?

Городецкий…

— Капитан Берестянский, семнадцатый контроль.

— Берестянский. Ты что, ох…ел в атаке?! Ты что сделал?! — трубка дрожала от начальственного гнева.

— Товарищ генерал, только что группа машин в составе двух предприняла попытку силового прорыва через блок-пост. Прорыв пресечен, одна машина повреждена, преступники задержаны. Пострадавших нет.

— Ты совсем там ох…ел в атаке? Мало нам проблем? Это сотрудники местного МВД, они остались верны нам!

— Товарищ генерал, вы же сами приказали усилить бдительность.

Какое-то время генерал Городецкий молчал, не зная, что сказать.

— Задержанных освободить. Оружие, транспортные средства вернуть. Принести извинения. Вам все ясно?

— Так точно.

— Исполняйте.

Берестянский выключил трубку. Махнул рукой условным знаком — освобождайте. ОМОНовцы и нацгвардейцы отошли в сторону, чеченцы поднимались, отряхиваясь.

— А что нам с машиной делать? — спросил один из чеченцев — ты нам машина сломал, да!

— Пешком дойдешь.

Чеченец подошел ближе.

— Уезжай отсюда, русский. Пока жив.

— Это ты жив, пока я позволяю тебе жить.

Двое — русский и чеченец долго смотрели друг другу в глаза. Первым — не выдержал чеченец.

Через несколько минут прошли три фуры. Их пропустили…

— Э, русский…

Капитан обернулся. Один из сотрудников местного МВД, тот самый, на Приоре — стоял рядом с Тигром.

— Поговорить надо, да. Отойдем?

Берестянский повесил себе на плечо автомат. Они отошли в сторону… чеченец не видел, что один из ОМОНовцев присел за машиной, держа чеченца под прицелом Вала.

— Говори.

Чеченец был молодым, наглым, небритым — здесь вообще было на удивление много молодых людей, в России от этого отвыкаешь. Из хорошей, влиятельной семьи — иначе бы в уголовный розыск не попал бы. Здесь это не просто так и не бесплатно — даже большие деньги, и то возьмут далеко не от каждого.

— Ты из Ростова, да?

— И что?

— Я в Ростове учился, в школе милиции… — чеченец закатил глаза — такие девочки, да… Вай, какие девочки…

Да уж… Это не у вас — коз и овец…

— И что с того?

— Да ничего. Ты зачем так делаешь, брат? Нехорошо так делать, да.

— Я тебе не брат.

Чеченец внешне не обиделся.

— Как знаешь, русский. Только ты все равно нехорошо делаешь. Ты зачем так Асланбека остановил? Он большой человек, у него дядя генерал полиции, да. А ты его обидел при его людях, на землю положил — это большое унижение для мужчины, если его на землю положили. А если он ночью мстить со своими абреками придет? Мы тоже спокойно жить хотим, русский, если ты такой крутой, зачем нас подставляешь?

— Как придет, так и уйдет. И тебя сюда никто не звал. Хочешь — вали домой, без тебя тут справимся.

Чеченец поцокал языком.

— Нехорошо говоришь, русский. Нехорошие слова говоришь. Ну, зачем так делать? Давай договоримся — мы тут знаем каждого, кого можно остановить, кого нельзя. У кого есть деньги, у кого нет. А ты ничего не знаешь, никого не уважаешь… беда будет, русский. Давай договоримся — ты своим людям скажешь. Если я рукой сделаю вот так — твои люди пропускают. А если вот так — останавливают. Ты сколько денег зарабатываешь, русский?

— Достаточно.

— Вах… достаточно никогда не бывает. Квартира купить, девушка в ресторан сводить, машина хорошая купить. На все деньги надо. А где взять?

Чеченец подмигнул.

— А у Аслана взять. На вот, держи. Со своими поделишься…

Чеченец достал из внутреннего кармана куртки разномастную пачку денег — доллары, евро, рубли в крупных купюрах. Не глядя, поделил надвое, сунул одну часть капитану ОМОНа.

— Держи. Не смотри, что мало, если умно делать, до конца дня вчетверо от этого заработаем. И пополам поделим. Ты будешь не пропускать, а я — пропускать, да? Скажу — русский злой, надо много платить, да. Половина — по справедливости, ты не смотри, что у меня людей мало, мне тут много с кем делиться надо, да.

— Значит, этому тебя в Ростове учили, да?

— Зачем так говоришь? — обиделся чеченец — при чем тут Ростов? Это дядя Мага научил, он тоже милиционер, на дороге стоял, трехэтажный дом построил. Если хочешь, русский, тебе тут и стол накроют, и девочек привезут. Если надо — машину подарим. Или насчет девочек распорядимся. У Аслана тут девочки есть… есть русские, есть украинки… даже полька есть. Скажи, какую надо, брюнетка, блондинка, рыжая, маленькая, взрослая — любая будет, да.

— Значит, если вот так — пропускаем. А так — останавливаем. Да?

— Да! — просиял чеченец.

Берестянский взял деньги. И вмял их захлебнувшемуся кровью чеченцу в рот поверх выбитых одним ударом зубов…

— Товарищ капитан…

У Берестянского уже башка гудела.

— Что там…

— Да тут… прибабахнутые какие-то…

— Прибабахнутые?

— Эти… в Чечню прут. Без оружия.

— Б… этого только не хватало.

Берестянский пошел к блоку. Ё… «Шеви-Нива», дальше «Паджеро» и за ними «КамАЗ». «Шеви-Нива» серебристая, «Паджеро» белый, но без знаков ООН. Зато какие-то наклейки… хрен знает, какие. Темнеет — да и в глаза как песком сыпанули.

У «Паджеро» — Смирнов отбивался от каких-то…

— Так! — голос у капитана был гулкий, командирский, отработанный — капитан Берестянский, полиция! Прекратить! Что тут происходит, нах..!

— Теперь — все внимание обозначилось на него. Три бабы — мужик благоразумно в машине сидит — понимает, что все на взводе и можно и в рожу схлопотать очень даже запросто. Бабы — одна пожилая, толстая, явно стервозная — капитан это мог определять с первого взгляда, пришлось хлебнуть. Одна лет тридцати, неприметная, с короткой стрижкой. Зато третья…

Лет двадцать пять… только одно определение подходит — гламурная киса. Хороша и без косметики… просто убийственно хороша. Он таких в Москве понавидался, когда в командировки ездил — митинги разгонять. Название у этих было — болотные. То против власти орут, поорали, разошлись — в соседских дворах целая выставка автопрома, вплоть до «Бентли». Он сам видел. В основном — психованные, один раз капитана одна такая киса по лицу зацепила, дома скандал серьезный был — так вот что у тебя за командировки, сукин ты кот! Еще один раз — какая-то психушка облила его краской, еле отстирался потом. Причем не на митинге — прямо на улице подошла и раз! Это какая-то там арт-группа, то голыми на Красной площади скачут, то в храм с непристойными песнями ворвутся, то еб…ся, простите, публично, то еще чего. А вот теперь придумали полицейских краской обливать. Парады п…расов еще проводят — капитана всегда удивляло: что на параде п….расов делают бабы? С жиру бесятся, дуры.

Связываться с ними было тягостно, нервы и так были на взводе. Он бы их пропустил, только вот — впереди Чечня.

— Ты куда прешься? — грубовато спросил капитан — не видишь, тут зона боевых действий. Совсем с ума съехали? Поворачивайте назад.

— Мы представители организации Гражданская Инициатива, везем медикаменты для пострадавших от боевых действий жителей Чечни! Вы не имеете права нас останавливать.

Хороша девочка. И злая как кошка, реально злая.

— Да что ты говоришь. Я имею право останавливать, кого захочу и когда захочу. Это блок-пост, не видишь?

— Вы не имеете права нас останавливать! Позовите сюда руководителя.

— Старшего по званию.

— Что?

— Старшего по званию. Я и есть старший по званию, здесь. Капитан Берестянский, ростовский ОМОН.

Глаза девушки вспыхнули злостью.

— ОМОН!

— Ну, да. Душитель свободы. Сатрап и тиран. Ты в этом сарафанчике — как думаешь, докуда проедешь? До Грозного точно не доедешь, красивая такая.

— Да вы… свинья.

— О… здорово. Еще!

— Позвоните руководству! Я дочь Белоцерковского!

— Кого?

— Белоцерковского! Заместителя министра экономики! Да вас…

— Да не вопрос…

Берестянский — снова достал телефон, включил на громкую связь. Набрал номер — тот самый, который набирал чеченец. Повтором.