На родину – его отправило не сразу, искали наиболее безопасный маршрут. В деле смешивались интересы армии и ИСИ, причем ИСИ за последнее время окрепла настолько, что представляла собой самостоятельную силу, причем ее интересы не всегда совпадали с интересами армии. Полет на авианосец, базирующийся в Индийском океане, рассмотрели и отменили. Наконец – за ним погнали целый С17, который должен был привезти местным какие-то подарки для армии и служб борьбы с терроризмом – а на обратном пути забрать его. Нельзя было и тупо посадить его на гражданский рейс, пусть даже с дипломатическим паспортом – журналисты пронюхали о произошедшем, информацию, вероятно, сдала полиция, раздосадованная тем, что ей не досталось. Один человек на огромный стратегический транспортник – в этом был весь Пентагон, но на сей раз это было оправданно. Они должны были приземлиться в Кыргызстане, потом – через всю Россию лететь на Рамштайн. Там был хороший госпиталь.

В аэропорт – его ехали провожать как… если и не Президента – то как минимум – Госсекретаря. Пять машин, совершенно одинаковые белые Субурбаны, рев сирен мигалки, впереди – полицейская машина, расчищающая путь. Его начала какой-то дрянью, чтобы он нормально перенес полет и всю поездку он помнил как-то мутно, его обрядили в военную (не морскую форму), напялили бронежилет, дали автомат без патронов – и он держал его как мудак. Выли сирены, они неслись по улицам на шестидесяти милях в час и единственно, о чем он думал – как хорошо, что он покидает эту дерьмовую страну.

В аэропорту – их пропустили прямо на летное поле, к стратегическому транспортнику, черной тенью, распластавшемуся возле ангаров. Как обычно – была какая-то накладка, один из погрузчиков сломался, аэропортовские работяги работали спустя рукава и самолет должны были разгружать еще минут пятнадцать. Составив машины полукругом, чтобы прикрыться ими – они ждали у самолета, авиаторы из экипажа поделились кофе, добрая душа преподнесла чашку и ему. От кофе, настоящего американского кофе – ему стало намного лучше, лучше, чем от лекарств.

Потом – грузчики закончили с разгрузкой – и по самолету пошли люди из дипломатической службы безопасности – с собакой и химическим анализатором. Это было обязательно – грузчики были пакистанцами и любой из них мог во время погрузки внести в самолет бомбу…

– Когда же это дерьмо кончится… – в сердцах сказал седой подполковник, командир экипажа этого самолета

– Надеюсь, не раньше, чем я заплачу за дом по ипотеке – ответил кто-то из экипажа и все рассмеялись, но устало и невесело.

– Так, время отправляться – резидент и тут был тут как тут – позаботьтесь о нашем парне, ладно, ребята? Ему крепко досталось.

– Не сомневайтесь, сэр. Довезем по первому классу – ответил кто-то из экипажа

Резидент подошел к Аллену, положил руку ему на плечо.

– Ты все правильно сделал, парень. Забудь все это дерьмо и живи дальше.

Но глаза американца говорили совсем другое. Они были жесткими и напряженными.

И вот тут-то лейтенант понял одну простую вещь. Из того мешка – хапнул не только пакистанский генерал, освободивший его. Из того мешка хапнули все. Доля досталась и Уильямсу, начальнику станции. И мадам генеральному консулу США в Пешаваре. И возможно – часть этих денег ушла в Вашингтон и Исламабад, разойдясь там по нужным рукам. Этот мешок, за который Халед, исламский экстремист и Даббер, оперативный сотрудник ЦРУ поплатились жизнями – разошелся по рукам безо всяких проблем. А он в этом раскладе был лишним, и пакистанскому генералу и сотрудникам американского консульства в Пешаваре – надо было быстро и тихо вытащить его из полиции и отправить домой, наказав не болтать лишнего и намеком пригрозив уголовным разбирательством произошедшего уже в США. Потому что если начнется скандал как с Дэвисом – может всплыть и пропавший мешок. Интересы пакистанского генерала и американского консула совпали – и он был отправлен домой, а мешок – остался при них.

А если он хоть слово скажет про мешок и про то, что в нем было – его просто убьют. Что здесь, что там, на Родине. Потому что мешок этот – не первый и не последний и нарушать круговорот денег в природе – ему никто не даст.

И лейтенант Аллен, садясь в самолет, пришел к одному лишь выводу. Что единственный выход здесь – все это прекратить. Разом прекратить, на любых условиях, просто прекратить и уйти отсюда навсегда. Потому что иначе – это никогда не кончится. И американские солдаты родом из Жабьего логова22 – будут оплачивать своей кровью расходящееся по рукам содержимое таких вот мешков.

Тут произошло еще кое-что, чего не должно было произойти. По правилам – если оперативник облажался в какой-то стране, не обязательно даже по своей вине – данные об этом вносятся в его файл, и больше его в эту страну не пошлют, за исключением случая, когда нужен именно засвеченный человек. Это и понятно – никому не хочется глупо терять агента из-за того, что контрразведка знает его как облупленного.

Но тут произошла накладка. Местный резидент – был заинтересован как можно меньше привлекать внимания и к этому делу и к самому Аллену. Поэтому – он сфальсифицировал отчет для Лэнгли, который по понятным причинам – подтвердила и консул в Пешаваре. Отчет ушел в Лэнгли и в Норфолк, в кадры флота и там лейтенант Аллен был чист как стеклышко.

И в то же время, в Норфолке по спешному и абсолютно секретному проекту – подбирали людей. Никто не знал, что должно произойти – знали только кодовое обозначение операции – «Копье Нептуна». Для нее нужны были люди с опытом службы в Афганистане, желательно хоть немного знающие языки региона, их не хватало, все были на заданиях. Поэтому – поступившее из ЦРУ дело освободившегося Аллена, имеющего опыт службы в регионе и прошедшего краткие языковые курсы в ЦРУ – было для кадровиков как подарок с неба. Его тут же включили в операцию Копье Нептуна, причем как офицера – на офицерскую должность заместителя командира группы.

Обе турбины спасательного вертолета работали на пределе своих возможностей, хватая холодный, разреженный до предела горный воздух. Вертолет покачивало в воздушных потоках, они шли над горным склоном, в зеленой мути ночных очков были видны проплывающие в паре сотен футов от борта вертолета черные, корявые пирамиды сосен. Высокогорная провинция Хост, одно из самых дурных мест на земле, какие только можно себе представить. Самая граница с Пакистаном, с той стороны – только в этом секторе и толкло у самой границы по данным G2 двадцать семь лагерей Талибана и других бандформирований. Некоторые из которых – остались еще с тех времен, когда тут воевали с русскими. Узкие, опасные дороги, почти никакой возможности маневра, покрытые лесом склоны, на которых всегда найдется место гранатометчику, желающему стать шахидом или войти в историю. Агрессивно настроенное, почти поголовно враждебное население, в основном пуштуны. Война шла уже тридцать второй год, о ее прошлом напоминали ржавые остовы советской бронетехники вдоль дорог, о ее настоящем – уродливые наросты передовых огневых баз, некоторые из которых обстреливали днем и ночью, а снабжение их происходило исключительно по воздуху, о ее будущем не мог сказать никто. Лейтенант Джон Дулитл видел парня, русского по национальности, у которого тут воевал его отец – и он не был уверен в том, что здесь не придется воевать его сыну. Но он был членом элитного отряда ВМФ США, он получил приказ прийти сюда, он пришел сюда и делал все, что мог для того, чтобы если и не закончить войну – то сделать так, чтобы с той стороны было как можно меньше ублюдков, способных ему продолжать. Рано или поздно – кто-то здесь не выдержит…

Лейтенант сидел на своем рюкзаке рядом с ганнером, который настороженно всматривался в горный склон, готовый в любую секунду окатить его градом путь калибра 0,50 дюйма – и вспоминал. Во время своей предыдущей ходки он заработал достаточно для того, чтобы они с Тришей окончательно выплатили кредит за дом. Черт возьми, они здесь это и делали, зарабатывали, чтобы выплатить кредит за дом. В эту ходку – возможно, он заработает достаточно, чтобы купить себе что-нибудь свое, потому что дом при разводе остался у Триши. Военная служба, тем более такая, как у него – не слишком способствует крепости семейных уз, не всякая женщина выдержит. Вот и Триша – не выдержала. И он ее ни в чем не винил.