Начальнику не возражали и в большинстве помалкивали. Лишь один, разочарованный вконец таким оборотом дела, Стеллер не выдержал и иронически заметил Берингу: «Итак, мы сюда пришли для того, чтобы американскую воду перевезти в Азию». А затем произошла сцена, приведшая в бешенство пылкого натуралиста.
Что же произошло?
Когда лодки были уже снаряжены для отправки на берег в поисках за водой, и Стеллер готовился спуститься в одну из них, чтобы заняться обследованием берега, на который он так жаждал ступить, Беринг запретил ему покидать корабль. Беринг руководствовался здесь лишь одним соображением: он боялся, как бы увлёкшийся экскурсант не задержал корабля. Однако, напористый германец не сдавался. Впоследствии Стеллер рассказывал:
«Сначала меня старались запугать рассказами о страшных убийствах, но когда я на это ответил, что никогда не был бабой и опасностей не боюсь, и что совсем не могу понять, почему меня не хотят отпустить на землю и препятствуют выполнению возложенных на меня правительством задач, то меня старались задержать на корабле шоколадом, который как-раз в этот момент готовился. Когда же я окончательно убедился, что меня хотят силою принудить к неисполнению служебных обязанностей, то я, наконец, отбросив всякое стеснение и вежливость, взмолился особой молитвой, что тотчас же и смягчило господина командира: он отпустил меня на землю с водовозами, хотя и не дал ни малейшей помощи. Съезжая с корабля, я ещё раз показал командиру, хорошо ли я умею ругаться и сердиться, ибо он велел, дабы заглушить мои слова, трубить трубачам мне вслед».
С волнением вступил путешественник на американский берег, глаза его горели. Резкий запах моря, водорослей и ракушек пьянил и щекотал нервы. Стеллер не знал, с чего начать и куда идти, — в его распоряжении было ведь так мало времени. Его сопровождал казак Фома Лепахин. Невдалеке от берега бесконечной колоннадой тянулся, не имея впереди никакого подлеска, высокий хвойный лес. Кто слыхал или читал о первобытных лесах Северной Америки, тот, вероятно, в состоянии представить себе всю дикость и вместе величие леса, куда направлял теперь свой путь Стеллер. Вероятно, его переживания в этот момент были совершенно особого рода.
Стеллера очень интересовало — обитаем остров или нет? К этому вопросу научного характера присоединились и практические соображения: если остров обитаем, и повстречаются жители, то Стеллеру более чем вероятно придётся вступить с ними в сражение, из которого ему и его спутнику вряд ли удастся выйти живыми. Сам Стеллер был вооружён лишь небольшим кинжалом, которым извлекал из почвы растения и камни. Его же спутник имел при себе заряженное ружьё, нож и топор. Стеллер подробно объяснил ему, как совместно действовать в случае нападения на них дикарей. Путешественник пристально осматривался по сторонам, приглядывался к земле в поисках человеческих следов и не замечал, казалось, что небо все плотнее заволакивается свинцовой пеленой, и над головой низко проносятся клочья рваных туч. Быть шторму!
Но вот он и в лесу — густом и мрачном. Между деревьями жутко завывает ветер; каждый новый порыв его сильнее и беспокойнее шевелит верхушки елей и сосен и обдаёт путников волнами сырого лесного холода. Крепкий смолистый запах становится тогда ещё гуще. Кажется, что ветер сжимает стволы деревьев и гонит смолу наружу. Что-то зловещее и бесконечно печальное чувствуется в этом однообразном и протяжном гуле столетних елей, прерывающемся по временам свистом сверху.
Наконец и первое открытие — первые признаки обитателей острова. Стеллер не прошёл по лесу и нескольких сот шагов, как наткнулся на стоявший под деревом выдолбленный пень, в котором дикари по всем признакам ещё совсем недавно варили мясо, пользуясь для этой цели раскалёнными камнями, которые опускали в воду, налитую в выдолбленное в пне отверстие. Кроме того, он нашёл подобие чашек, содержащих солодковый корень, и деревянный снаряд для добывания огня, подобный тому, какой он встречал у камчадалов; также обнаружил свежие кости с остатками на них мяса, повидимому, оленя. Это открытие навело Стеллера на мысль, что жители американского берега, должно быть, одинакового происхождения с камчадалами, и следовательно обе страны подходят на севере значительно ближе друг к другу, чем это предполагалось, ибо в противном случае совершенно было бы непостижимо, как могли камчадалы на своих жалких лодчонках переплыть по вечно неспокойному морю такое большое расстояние.
Путники шли все дальше. Повидимому, способность ориентироваться в чужой, незнакомой местности была развита у нашего путешественника в исключительной степени. Наконец они набрели на небольшое возвышение над землёй, покрытое срезанной травой. Смахнув траву, обнаружили под ней ряд камней, аккуратно уложенных на настил из древесной коры; настил покоился на длинных деревянных жердях, врытых в края ямы. Видимо, это был погреб с заготовленной на зиму провизией и прочими предметами обихода. В погребе было сложено множество копчёной рыбы, солодкового корня, свёртков луба лиственницы, идущего и в Сибири в пищу в голодное время года, и больших связок морских водорослей. Помимо продуктов питания, здесь находилось также несколько окрашенных в чёрную краску и очень чисто выструганных стрел, значительно более длинных, чем употребляют камчадалы; деревянные лукошко и лопата, несколько раковин и камень, на котором, повидимому, растирали медь.
Обрадованный интереснейшей находкой, Стеллер отобрал образцы всего обнаруженного в погребе. Все это свернул в объёмистый тюк и отослал своего спутника на корабль передать находки Берингу вместе с запиской, в которой очень просил продлить его пребывание на берегу и прислать ему вподмогу двух-трех матросов. После этого Стеллер привёл погреб в прежний вид и бесстрашно отправился на дальнейшие поиски в глубь дикой страны. Пройдя с десяток километров, он приблизился к чёрному кряжу и вдруг увидел вдали, над сосновым лесом дым. Конечно, там были люди, от которых можно было разузнать многое, с риском, однако, не вернуться вовсе. Взволнованный этим новым открытием, Стеллер, дорожа каждой минутой, поспешил к берегу и приказал матросам, перевозившим в течение всего дня на корабль воду, сообщить Берингу, что он обнаружил невдалеке на берегу людей и вторично просит всего лишь на несколько часов вооружённых матросов и лодку.
В ответ на это Беринг прислал два железных котла, штуку зеленой крашенины, два ножа, бисера, трубок и табаку и приказал все это отнести и положить в найденную Стеллером землянку[43], ему же самому передать, чтоб он немедленно возвращался на корабль, иначе уйдут без него. Предвидя погоду и опасаясь остаться на открытом месте вблизи неизвестных берегов, Беринг не считал возможным задерживаться здесь ни одного лишнего часа. Этим и закончилось пребывание Стеллера на американском берегу, не посещённой до прихода сюда «Св. Петра» ни одним европейцем. За короткое время пребывания здесь Стеллер сделал очень многое. Он собрал и описал до 160 видов растений и даже добыл из некоторых семена (до 25 видов), отосланные им потом в Академию Наук.
Из здешней флоры особенное его внимание обратила малина, зрелые ягоды которой отличались необыкновенной величиной и чудесным вкусом. «Стоило бы взять, — писал Стеллер, — несколько кустов этой малины и доставить её в ящике с землёй в Петербург», но «не моя вина, — сокрушённо добавляет он, — что для них не нашлось помещения на корабле».
Из местной фауны он отмечает тюленей, китов, акул, множество морских бобров, чернобурых и красных лисиц, а из птиц — сорок, ворон и до десяти видов неизвестных ему пестроокрашенных, в числе их — впоследствии названную его именем хохлатую сойку (Стеллерова хохлатая сойка).
Пока снаряжали лодку, возвратился Хитров, посланный Берингом с 15 матросами на берег для отыскания, на всякий случай, подходящей гавани. Гавани Хитров не нашёл, но обнаружил интересные бревенчатые постройки, тщательно обшитые досками. Вокруг домов были врыты столбы с вырезанными на них фигурами по тлинкитскому образцу. Людей он нигде не увидел, повидимому, они скрылись. Стеллер, вконец утомлённый, собрал на берегу ещё несколько растений и напился превосходной воды из ближайшего источника. Он ещё раз взглянул назад. На всем видимом сзади пространстве тянулся таивший в себе столько интересного и загадочного могучий девственный лес, не посещённый, кроме него, ни одним ещё культурным человеком.
