Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Андрэ Нортон

Зов Лиры. Зеркало судьбы

ЗОВ ЛИРЫ

Роман

1

РИФТ ЛЕЖАЛ в развалинах. Эта страна была опустошена не только огнем и мечами захватчиков, но и мощью черного колдовства. Над ней непрестанно клубились серые тучи, и прорывавшийся изредка солнечный луч не мог подарить бесплодной земле достаточно тепла и света, чтобы здесь снова возродилась жизнь. Угрюмая, бурная река рассекала Рифт на две почти равные части. Шелестящие остовы мертвого тростника скрывали очертания ее берегов. Испепеленный, разрушенный край.

Но кое-что сохранилось до сих пор — полуразваленный каменный фундамент некогда процветавшего, хотя и небольшого поместья. Фруктовые сады превратились в ровные площадки, утыканные обугленными, выгоревшими изнутри стволами деревьев.

К северу виднелись обе Высоты Аскада — казалось, что горная гряда когда-то была разрублена напополам неким чудовищным мечом. В давние времена там проходил Великий Высотный путь, но во время последней битвы неизвестно по чьему повелению горы сдвинулись, погребая под лавиной камней людей и животных, и древняя дорога перестала существовать.

С запада громоздились скалы, утесы, обрывы, ущелья и пики — дикая и неприветливая местность, которую человеку, может быть, никогда не суждено покорить и освоить. На востоке возвышалась еще одна гряда Высот, когда-то легко проходимая, но сейчас превратившаяся в неприступную каменную твердыню, стерегущую подходы к Рифту. К югу… Вышло так, что разлом на Высотном пути отвел поток из русла реки. Вода устремилась в провал, и все земли, лежащие дальше к югу, оказались без животворной влаги и стали пустыней — смертельной ловушкой для путешественников.

Она ждала с самого рассвета. Сухая, костлявая женщина в штопаном-перештопанном платье, посеревшем от грязи и от времени. Выстирать его дочиста было невозможно, как нельзя добела отмыть серые камни, среди которых пряталась хозяйка этого ветхого одеяния.

Над Рифтом прошелестел легкий ветерок, не принеся с собой даже слабого запаха зелени и жизни, — только застарелую вонь смерти и давно угасшего пламени. Ветер захлопал отброшенным на плечи женщины капюшоном, разметал ее седые волосы, небрежно подрезанные ножом. Волосы упали на запыленное, бронзовое от загара лицо, и женщина нетерпеливо отвела их рукой.

Красотой она не отличалась — не нос, а клюв хищной птицы, глубоко посаженные глаза и узкая щель рта с тонкими, строго поджатыми губами. И все же в этом истощенном теле теплились целеустремленность и сильная воля — последняя искра жизни во всем Рифте.

С самых первых лучей солнца женщина, не отводя пристального взгляда, смотрела на север, изучая местность не только глазами, но и внутренним зрением. Ее губы сжались еще крепче. Да! Она ждала долго, очень долго и наконец дождалась!

Минуту спустя из черного зева бывшего Высотного пути, за которым начинался перевал Аскад, вынырнули черные точки. На солдат не похоже…

Та, которая в давние времена, когда Рифт кипел жизнью, звалась Дрин, впилась побелевшими пальцами в плетеную тесьму, служившую ей поясом. Потом провела языком по сухим губам. Пора…

Когда процессия подошла ближе, спускаясь по склону горы, Дрин быстро втиснулась в щель между двумя вертикальными валунами. Набросив капюшон на голову, она прижалась к серым камням и замерла. Никто не смог бы заметить на фоне камней невзрачную фигурку в запыленной одежде, разве что самый зоркий и внимательный наблюдатель.

Нош устало пошатывалась при каждом шаге. Она равнодушно подумала, что скоро упадет. А Илды уже не было рядом, и никто не протянет ей руку, никто не поможет подняться. Нош всхлипнула, но на слезы не хватило сил. Она смотрела прямо перед собой, но не видела двоих детей, уныло бредущих впереди. У девушки перед глазами стояло видение, которое потрясло ее этим утром, — грязные, окровавленные клочья волос.

Должно быть, Илда высвободилась из сонных объятий Нош, выскользнула из-под их общего одеяла и вышла за пределы стоянки, чтобы облегчиться. Во время последнего перехода ее постоянно мучили колики в животе. А потом, когда Нош очнулась под вздохи и стоны просыпающегося лагеря… Болотные волки обнаружили, что жалкая горстка путников может быть легкой добычей, и этой ночью устроили кровавый пир.

Они были детьми, все до одного, в этой безнадежно шагающей в никуда шеренге. Когда-то, Нош уже не помнила, как давно это случилось, их собрали всех вместе, дали еду и кров… ее желудок сжался при воспоминании о еде… Так Нош повстречалась с Илдой и, как рано или поздно происходит с детьми, они подружились.

А потом пришли солдаты. У них были копья и мечи, и те, кто пытался защитить детей, упали мертвыми. Солдаты набросились на детей, собрали в кучу, как стадо домашних животных, — и погнали, убивая тех, кто отставал. Нош с Илдой не раз задавались вопросом: почему их не уничтожили сразу, как Хагина, или Фаркера, или тех, кто пытался их защитить? Но так и не поняли, почему всадники на тощих лошадях и в ржавых доспехах гнали их на юг.

Второй вопрос, который мучил девочек, состоял в том, почему погонщики выдавали несчастным совсем мало еды. И детям приходилось охотиться на ящериц и выискивать под камнями личинок и червей. Многие предпочли умереть, чем терпеть постоянные муки непреходящего голода.

Три дня назад их отряд добрался до места, где Высотный путь был перегорожен огромным обломком упавшей скалы. Погонщики помедлили, а потом заставили детей взбираться наверх. Деваться было некуда — и весь отряд начал карабкаться по каменистому склону.

С каждым днем их оставалось все меньше, Нош не считала выживших. Ей было все равно. Илда погибла, и скоро она, как и ее подруга, почувствует, как смыкаются на горле безжалостные волчьи зубы. Ее тоже ждет горькая участь беспомощной жертвы.

Постепенно девушка сообразила, что ей, как и всем, уже не приходится то подниматься вверх, то спускаться вниз. Дорога стала ровнее и пошла под уклон. Нош даже удалось догнать идущих впереди, хотя ничего хорошего в этом и не было. Она не знала, почему продолжает идти, но что-то в глубине души поддерживало последние силы и заставляло перебирать ногами.

Девушка споткнулась об острый угол камня. Ее сандалии давно износились, и она постоянно сбивала ноги в кровь. Впереди виднелась вода — какая-то река. Авангард их небольшого отряда уже достиг берега.

Нош опустилась в пыль и потерла раненую ногу, не сводя глаз с манящих прохладных вод. Ей хотелось пить.

— Алноша!

Девушка вскинула голову. Ее действительно кто-то позвал или просто почудилось? Как давно она не слышала своего имени! Так давно, что даже не могла вспомнить, когда именно.

— Алноша!

Так, зов определенно донесся вон от тех камней. Но никто, даже Илда, не знал, что Нош — это сокращение от более длинного имени.

— Я… — начала девушка, но природная осторожность, свойственная слабым, заставила ее произнести: — Меня зовут Нош.

Высокий камень двинулся с места. Нет, это был не камень, а человек — женщина в длинном балахоне цвета пыли.

— Ты — Алноша, — промолвила женщина и присела рядом с ней. Она достала из поясного кошеля небольшой зеленоватый хлебец, поймала руку Нош и сжала слабые пальцы девушки.

— Ешь, дитя.

Хлебец пах как-то странно, но девушка, недолго думая, впилась зубами в лепешку. Она набила полный рот, словно опасаясь, что кто-то может наброситься и вырвать из рук ее сокровище. Тем временем женщина приподняла ногу Нош и начала ощупывать синяк на ступне.

— Кожа не повреждена, хорошо. Здесь вся земля отравлена, умереть можно от чего угодно, даже от пыли. Но оставаться тут мы не будем, Алноша. Для тебя уже готово гнездышко.

Не успела Нош пошевелиться, как незнакомка подхватила ее и понесла. Кто бы мог подумать, глядя на эту тощую, как скелет, женщину, что у нее хватит сил поднять девушку?

1
{"b":"212729","o":1}