Тем не менее значение этой находки никто не пытался преуменьшить. Израильская разведка была в состоянии не только устранить немецкого ученого, но и навлечь подозрение на того самого человека, который был призван его оберегать. В такой обстановке, кто мог чувствовать себя в безопасности?

Однако операция «Дамоклов меч» закончилась неудачно.

Исер Харел все еще надеялся на помощь Отто Джоклика, австрийца, который в свое время предупредил его о существовании проектов «Ибис» и «Клеопатра». Теперь он попросил Джоклика помочь ему заставить немецких ученых отказаться от работы в Египте. У Поля Герке, руководителя завода «333», была дочь Хэйди, адвокат по профессии. Она жила в Фрейбурге, маленьком уютном городке на границе с Швейцарией. Однажды, когда Хэйди возвращалась домой, перед ней вдруг вырос Отто Джоклик. Очень спокойно он сказал ей, что знает, где находится ее отец и что он делает. Израильтяне, продолжал он, ни перед чем не остановятся, чтобы заставить Герке прекратить работу над оружием массового уничтожения.

Хэйди разволновалась, но Джоклик стал убеждать ее, что, как только ее отец уедет из Египта, он будет в полной безопасности. Тем не менее, если он там останется, все может обернуться по другому.

Через несколько дней после этого, Джоклик позвонил Хэйди и сказал: «Если вы любите своего отца, приходите в субботу 2 марта к отелю „Три короля“ в Бэзле в 4 часа. Я познакомлю вас со своими друзьями».

Насмерть перепуганная Хэйди связалась с бывшим офицером немецкой армии, который тоже работал с египтянами. Его телефон оставил ей отец на случай, если она заметит что-нибудь подозрительное у себя дома. Офицер тут же предупредил полицию.

Секретные службы Германии и Швейцарии имели в своем распоряжении две недели на то, чтобы устроить засаду. Джоклик не скрывал, что он действует по поручению израильтян. Не скрывал он и того, что на встрече будут израильтяне. Его самого с легкостью засекли в Цюрихе. Пограничной полиции были даны указания проследить, чтобы ни один подозрительный израильтянин не проник в страну.

1 марта 1963 г. светловолосый молодой человек с аккуратно подстриженными усиками подъехал к итальянской границе. У него был паспорт сотрудника израильского министерства образования Иосифа Бен-Гала. Он не очень ясно объяснил цель своего приезда. За ним проследили. Он остановился в отеле «Три короля».

Хэйди появилась в назначенное время в сопровождении своего младшего брата и человека, которого она представила как своего друга.

Швейцарская полиция установила за столом подслушивающее устройство, так что каждое сказанное за ним слово было слышно детективам, сидевшим за соседними столами. Полицейские машины окружили отель. Ничего не подозревающие Бен-Гал и Джоклик разговаривали с Хэйди более часа. Бен-Гал сказал, что израильтяне ничего не имеют против ее отца, потому что он никогда не был нацистом. Единственное, против чего они возражают, — это против работы, которой он сейчас занят в Египте. «Однако, — продолжал Бен-Гал, — господин Пилз нацистом был и потому на пощаду рассчитывать не может».

Ни Бен-Гал, ни Джоклик ничем конкретным не угрожали. Они предложили Хэйди билет на самолет в Каир с тем, чтобы она попыталась уговорить своего отца вернуться в Германию. Не получив от Хэйди никаких определенных обещаний, оба ушли.

Их не забрали сразу, но следить за ними продолжали. Они отправились в Цюрих. Выйдя с вокзала, оба пошли к зданию парламента, расположенному на берегу озера. В это время там как раз был в разгаре костюмированный бал, организованный актерами. Джоклик и Бен-Гал остановились у бара, выпили по рюмке и разошлись. Джоклика арестовали около железнодорожной станции, а Бен-Гала около израильского посольства, но еще в течение двух недель никаких официальных заявлений на этот счет сделано не было.

Швейцарская полиция сообщила об арестованных в Германию. Немцы тут же попросили о выдаче обоих, так как, во-первых, они угрожали Хэйди Герке и, во-вторых, должны были предстать перед судом по подозрению в участии в покушении на Ганса Клейнвахтера.

Мосад и его директор Исер Харел оказались перед перспективой серьезного кризиса. Один из его агентов обвинялся в покушении на убийство в европейской стране. Это грозило неприятными последствиями всей разведке и осложнениями в международных отношениях.

В этой сложной обстановке Харел чрезвычайно нервничал. Одна из причин его неослабевающего упорства в преследовании немецких ученых состояла в том, что они были немцами. Ему казалось, что их действия продиктованы не профессиональными и меркантильными интересами, а общим, исторически сложившимся, отношением к еврейскому народу.

Германия требует выдачи Джоклика и Бен-Гала. Это, с точки зрения Харела, подтверждает злой умысел по отношению к Израилю со стороны германского правительства.

Некоторые из членов правительства, в том числе Голда Меир, согласились с позицией, занятой Харелом. Для Голды Меир, так же как для Харела, в мировой политике могло быть только два цвета — черный и белый. Существовали на свете либо герои, либо злодеи. Переходных состояний было немного. Харел уговорил Голду Меир направить делегацию к канцлеру Аденауэру с ходатайством отменить требование о выдаче Бен-Гала и Джоклика и запретить немецким ученым работать в Египте.

Давид Бен-Гурион в это время был на отдыхе в Тиверии. Исер Харел явился на свидание с ним. Он должен был получить согласие Бен-Гуриона на посылку делегации. Бен-Гурион, однако, это делать отказался.

В отличие от Голды Меир и Исера Харела, он отлично понимал, что германское правительство ничего сделать не сможет, даже если ему и не нравятся действия немецких ученых в Египте. Если немецкий ученый желает работать за границей, то это его право как гражданина демократического государства. То же относится к требованию о выдаче двоих израильтян. Немецкий канцлер не имеет права вмешиваться в действия юридических инстанций. Если у обвинения есть достаточно оснований для требования о выдаче, Аденауэр не может ничего или почти ничего с этим поделать.

Обращение к Аденауэру, по мнению Бен-Гуриона, только вызовет его неудовольствие, еще более обострит отношения между двумя странами и никакого выигрыша Израиль от всего этого не получит. У Бен-Гуриона были и другие соображения на этот счет. Он стремился создать в Израиле концепцию «новой Германии», указывая на то, что Германия старается не только искупить все свои грехи, но и стать надежным союзником Израиля. И это обстоятельство может в будущем сыграть решающую роль.

Израиль не может остаться в стороне от исторического процесса и позволить прошлому стать на пути к будущему страны.

Германия выплатила Израилю многие миллионы долларов в качестве репараций. Кроме того, секретно снабжала его ультрасовременным оружием по ценам, составляющим всего десять процентов рыночной стоимости, а другими, тоже существенными, военными материалами, вообще бесплатно.

Спор между Бен-Гурионом и Харелом продолжался, собственно, уже семь месяцев, с тех самых пор, как, стало известно о египетских ракетах. Положение обострилось еще более в связи с ошибками, допущенными в этом вопросе Харелом.

Меир Амит занял к этому времени совершенно непримиримую позицию. Его не воодушевляли сообщения Вольфганга Лоца. Амит и раньше относился скептически к возможностям египтян вредить Израилю. Теперь он уже решительно в это не верил. Он считал, что у египтян нет реальной перспективы создать атомную бомбу. Результаты их деятельности, по его мнению, не могли быть сколько-нибудь значительными.

К великому огорчению Харела, Бен-Гурион согласился с оценками Амита. Харел это расценил так: премьер-министр рискует безопасностью страны ради сохранения дружеских отношений с Германией. Это было тяжкое обвинение, особенно если принять во внимание, что оно было выдвинуто против человека, который в течение многих лет поддерживал Исера во всем и был его постоянным заступником.

Теперь оба стали задумываться над тем, смогут ли они и дальше продолжать совместную работу.