21 мая 1960 г. точно в 12.05 пополуночи «Британия» поднялась в воздух, и нацистский чиновник, под чьим руководством было выполнено задание по уничтожению шести миллионов евреев, — Адольф Эйхман — начал свое последнее путешествие — к виселице.

После поимки Эйхмана престиж Исера Харела невероятно вырос. Тем не менее уже через несколько месяцев после триумфального возвращения в Израиль из Аргентины появились первые признаки бури, которые в конечном счете привели к его падению.

Харел был, безусловно, исключительно одаренным человеком. Но своим положение в Израиле он был обязан и Бен-Гуриону. Харел был безоговорочно ему предан, и премьер-министр платил ему полной взаимностью. Мало кто поэтому решался критиковать действия главы Мосада или подвергать сомнению его представления о том, какой должна быть разведка в современном обществе.

Расхождения между ними возникли в связи с так называемым «делом Бера». Будучи военным советником Бен-Гуриона, Бер был одним из самых влиятельных в стране людей. Он считался глубоким военным теоретиком с международной репутацией. Официально Бер занимал положение историка израильской армии. Он воевал в Интернациональном легионе в Испании, был в свое время выдающимся деятелем Хаганы, а в начале 60-х годов пользовался признанием и за границей в качестве лектора и писателя, специалиста по военным наукам.

Внешне Бер производил малоприятное впечатление. Он не отличался мягким и деликатным обращением с людьми. С теми, кого он считал ниже себя, он разговаривал в пренебрежительном тоне, был нахален и самоуверен.

До 1953 г. Бер занимал самые левые позиции в израильской политической жизни. И вдруг резко эту позицию сменил и стал одним из самых горячих приверженцев Бен-Гуриона. Многие ему не доверяли. В их числе и Моше Даян. Но самую враждебную по отношению к Беру позицию занял Исер Харел. Он относился к нему крайне неприязненно, в течение многих лет скрывая от всех мучившее его подозрение, что Бер — советский агент. Все же несколько раз Харел был вынужден остановить Бера, когда замечал, что тот берет секретные материалы из министерства обороны и уносит их к себе домой. В таких случаях Бер жаловался на Харела Бен-Гуриону, который всегда становился на его сторону. Когда наконец Харел попросил у Бен-Гуриона разрешения последить за Бером, Бен-Гурион категорически ему отказал.

31 марта 1961 г. Исер Харел собирался в театр, как вдруг у него в квартире зазвонил телефон. Начальник отдела контршпионажа Шин Бет просил его о немедленном свидании. Встретившись с Харелом, он сообщил ему, что его агенты вели слежку за советским дипломатом, которого подозревали в шпионской деятельности. Они видели, как советский агент передал черный портфель встреченному им на улице человеку. Этим человеком был Израиль Бер.

Никого не известив, даже Бен-Гуриона, Харел той же ночью арестовал Бера. Вскоре Бер признался, что начал свою шпионскую деятельность в пользу Советского Союза после войны за Суэц. Все, что он рассказывал о своей жизни, оказалось выдумкой. Он не воевал в Испании, а занимал в это время скромную должность клерка в сионистской организации в Вене. В общем это был заурядный человек, несмотря на незаурядные способности. Продавать секреты своей страны Советскому Союзу он стал не ради денег, а потому, что считал, что Израиль не сумел оценить его, Бера, по достоинству.

Реакция Бен-Гуриона была смешанной. Ужас при мысли о том, что его военный советник оказался советским шпионом[11] и возмущение действиями Харела. Бен-Гурион не поверил, что агенты случайно засекли момент встречи Бера с его советским куратором. Бен-Гурион заподозрил, что Харел, вопреки прямым его указаниям, приказал Шин Бет вести наблюдение за Бером. В тот момент, когда Бер был арестован, Бен-Гуриона в городе не было, и он решил, что Харел пренебрег его распоряжениями, желая поставить премьер-министра в особо неловкое положение.

Харел оказался в своих подозрения прав, а премьер-министр ошибся, но именно это обстоятельство и обострило обстановку.

Бен-Гурион придавал явно преувеличенное значение вопросу о том, насколько его приближенные преданы ему лично, т. е. в какой степени он может им доверять.

Те, кому он доверял, пользовались полной свободой действий. Тех, кому не удалось заслужить его доверия, он держал на почтительном расстоянии. Но горе было тем, кто принадлежал к первой категории и, по представлениям Бен-Гуриона, его предал.

Давид Бен-Гурион мог быть чудовищно несправедлив к людям. Таким он теперь и оказался по отношению к Харелу. Растерянный и обиженный, Харел тяжело это переживал и начал солидаризироваться с теми членами правительства и политическими деятелями, которые настаивали на уходе Бен-Гуриона с политической арены.

Харел считал свое положение устойчивым и неколебимым: человек, который поймал Эйхмана и разоблачил Бера, по его мнению, не мог быть так просто сброшен со своего поста.

Тем не менее, основной его опоры, Бен-Гуриона, больше не было. Критики, которые прежде не осмеливались высказываться, перестали стесняться.

Следующая крупная операция Харела подогрела враждебное по отношению к нему настроение.

Это была необычайная история, которая впоследствии стала известна под названием «дело Шумахера».

В 1960 г. Иосселе Шумахер, восьмилетний мальчик, был похищен у родителей фанатически настроенными членами религиозной еврейской секты, причем его дед был пособником похитителей. Дело в том, что старик не без оснований, предполагал, что родители мальчика не станут воспитывать из него ортодоксального верующего еврея.

С самого начала существования Израиля религия стала фактором, разобщающим евреев. МАПАЙ никогда не имела достаточного большинства в парламенте и вынуждена была для осуществления своей политической программы блокироваться с представителями ортодоксальных еврейских партий.

В благодарность за поддержку правительство шло на уступки их требованиям в вопросах соблюдения строгих ортодоксальных религиозных законов, которым в Израиле в повседневной жизни следовало лишь ничтожное меньшинство.

Кроме того, в Израиле существовала мало кому известная ультраортодоксальная партия, решительно отвергавшая само существование этого государства. Она считала Израиль государством, проклятым Богом, чем-то столь же порочным, как тот золотой телец, которому поклонялись евреи, пока Моисей вел разговор с Богом на горе Синай.

В Библии, утверждали они, рассеяние еврейского народа было предсказано, точно так же как и его воссоединение, которое должно было произойти только в День Страшного суда.

Эти ультраортодоксальные евреи постоянно подают в ООН петиции, в которых утверждают, что существование государства Израиль незаконно перед лицом самого Господа Бога. Палестинцы тоже считают, что Израиль не имеет права на существование, но по совершенно другим соображениям.

Своими врагами эти евреи полагают не арабов, а правительство Израиля и тех, кто осмелился ослушаться указаний Всемогущего и восстановить государство Израиль, чтобы собрать в нем блуждающих по всему свету евреев прежде, чем Господь подал знак.

Ида Шумахер и ее муж, портной, Альтер приехали в Израиль из Советского Союза в 1957 г. В семье было двое детей — дочь Зина и сын Иосиф, которого дома называли Иосселе. Отец Иды Нахман Штаркес принадлежал к суровой ортодоксальной секте старой школы. Он прожил тяжелую жизнь, претерпев все несчастья, которые только можно придумать, однако это не могло сломить его глубокую веру. В жизни для него имели значение: его религия (он принадлежал к секте хасидов из Бреславля), семья и ненависть к коммунизму в России. Оснований для этой ненависти у него было предостаточно. Во время второй мировой войны он был отправлен в ГУЛаг, потерял глаз и был свидетелем гибели своего младшего сына, затравленного бандой русских антисемитов.

Нахман Штаркес был первым в семье, кто уехал в Израиль. А через некоторое время он с восторгом приветствовал приезд своей дочери и зятя, хотя зять, с его точки зрения, был недостаточно ортодоксален и, будь его воля, он бы его в мужья своей дочери не выбрал.