На дворе стоял КАМАЗ, весь кузов которого был полностью заполнен большими красными газовыми баллонами с пропаном, а вокруг стояли часовые с винтовками. Грузовик приехал еще утром, он должен был отвезти баллоны страдальцам с теплохода, по дороге сбросив несколько штук на нужды торжокского кремля. Но Арсений Николаевич, с подачи Шибалина, тормознул машину и даже распорядился подогнать ее поближе у окнам терема. Дескать, пусть до обеда постоит. На всякий случай.
Движимые любопытством, присутствующие подошли к окнам, впрочем, разглядев – что именно демонстрирует подполковник, быстро вернулись на свои места. И лишь Иванко, да послы долго рассматривали машину. Удивившись, такому количеству баллонов, Иванко тихонько спросил у князя:
– А сколько там газа?
– Этого на всю Великую степь хватит! – ответил Афанасьев чуть громче, чтобы слышали послы.
А те продолжали изучать машину и баллоны на ней, видимо, ведя в уме свои подсчеты. Между тем Афанасьев крикнул в коридор.
– Дежурный! Что делает машина с боевыми отравляющими газами под моими окнами?
Из дверей показался перепуганный красноармеец.
– Так, товарищ подполковник, ее только что погрузили, сейчас должна уехать в хранилище.
– Кой черт, только что! Она здесь битый час стоит! Немедленно отправляйте.
– Слушаюсь! – красноармеец исчез из проема и через минуту КАМАЗ выехал со двора.
А блеф поддержал Шибалин, обращаясь к послам:
– Это нервнопаралитический газ, называется – зарин. Вдохнешь один раз, и сразу руки ноги отнимаются. Человека как бы паралич разбивает, пальцем шевельнуть не может. Ну, а через несколько часов и сердце останавливается. Одного баллона хватит на тумен. Поставить по ветру и открыть вентиль. Вон тот, что наверху. Гибнет все, куда ветер эту заразу занесет: птицы, мыши, рыбы. Ну и люди, само собой.
Посол усомнился, мол, если вдруг ветер переменится?
– Те, кто баллон будут открывать, специальные противогазы одевают. А ты думал, почему я всех своих воинов заставляю бороды брить? – Афанасьев тут же достал из под стола две противогазные сумки, потом еще две. Раскрыл одну, вытащив маску со шлангом. – Попробуй с бородой примерить? Обязательно щель появится, куда ядовитый газ просочится.
На этих словах Иванко, взявший вторую сумку, невольно бросил противогаз и ухватился за свою бороду, впрочем, тут же опомнился и начал разглядывать маску, не пытаясь ее примерить.
– Нет, если не верите, можем сейчас в лабораторию спуститься, покажем на мышках или собачках – что с ними одна капля делает. Только бороду нужно сбрить, иначе противогаз не налезет. Вы ж не хотите помереть вместе с собачками?
Послы переглянулись, но промолчали.
– Ну, как хотите. Можем на завтра отложить. А есть еще удушающие газы и кожно-нарывные…
Шибалин подхватил:
– Фосген, иприт, циклон. Но их пока не так много изготовили. От иприта все тело покрывается гнойниками, нос, рот, глаза – отекают. Причем даже противогаз не поможет – тут нужно все тело закрывать. Костюмы полной химической защиты у нас есть. Много.
Послы заметно занервничали, начали тихонько переговариваться между собой, обсуждая услышанное. Внезапно главный воспрянул, что-то сказал, второй перевел:
– Земля, трава и вода тоже будут отравлены?
– Конечно! Трава, может, и не погибнет, но всякая лошадь, баран, корова или косуля, что попробует ее съесть – умрет обязательно. И так будет весь год, пока не вырастет новая. Впрочем, и на следующий год какие-то участки земли останутся ядовитыми.
Монгол покивал головой, видимо, слова Афанасьева совпали с его мыслями и продолжил.
– Тогда князь обманывает монгольских послов, ведь если зараженными землями нельзя пользоваться, то пропадает смысл воевать! Или русы собираются жить в этих масках?
Тут первым засмеялся Шибалин, а Афанасьев его поддержал. Офицеры тоже заулыбались.
– Главная твоя ошибка в том, – Арсений Николаевич ткнул пальцем в грудь монгола, – Что нам не нужны эти земли. Если там будет пустыня, то так даже лучше!
– Тогда почему наши тумены еще живы? – спросил посол, хитро прищурившись.
– Живность жалко! Рыба погибнет, к нам она по Волге, то бишь, по Итилю от Великой степи плывет. И птицы перелетные – утки, гуси, лебеди никогда не прилетят. Они тоже весной погибнут. Вот их жалко. Ведь это существенная часть нашего пропитания. Но, сам понимаешь, если вопрос станет о жизни или смерти, то нам будет не до птиц перелетных.
Афанасьев поднялся, подошел к двери, что-то сказал бойцу, стоящему на карауле, вернулся в комнату.
– Впрочем, на такой случай есть и другая задумка.
А когда дверь открылась, махнул красноармейцу рукой, мол, заноси. Трое бойцов внесли пятидесятилитровые прозрачные бутыли, в одной кишмя кишели комары, в другой – мухи, поддон с чем-то, закрытый полотенцем, большую клетку с полусотней серых мышей и кейс, обитый черной кожей.
Первым Афанасьев открыл кейс, хотя послы уставились на живность. Отщелкнул замки, открыл крышку. В кейсе, вперемешку со колотым льдом лежали стеклянные ампулы. Арсений Николаевич достал одну из них, присмотрелся к черте, отмеченной красной краской.
– А это у нас черная оспа! – потом взглянул в бумажку, поменял ампулы и продолжил. – Нет, ошибся, здесь у нас холера, ампулы с оспой помечены синей краской. Но не суть. Что такое черная оспа, надеюсь, знаете? Вот если эту ампулу разбить где-нибудь, поближе к вашему войску, то через одну-две недели воевать будет не с кем. Опять спросите, а как же мы? Бойцы, закатайте рукав!
Красноармейцы, принесшие наглядные пособия, отстегнули пуговицу на левом рукаве и продемонстрировали по две оспины на предплечьях.
– Видите? Сюда введено лекарство, которого хватит им на всю оставшуюся жизнь. И это у всех, можете проверить. Мои люди никогда не заболеют черной оспой! А кроме нее у нас есть холера…
Шибалин опять вклинился в разговор, давая свои пояснения:
– Холера удобна тем, что может очень долго жить в воде. Кстати, все наши реки текут к вам – в степь. Так что тут нам и делать ничего не нужно – разбить ампулу и плеснуть в Тверцу, все остальное – река сделает.
– А это ящур – Афанасьев продолжал перебирать ампулы, помеченные разными красками.
– Это специальная болезнь для лошадей и коров. – комментировал Валерий Петрович.
– О, а это вообще шедевр! – Афанасьев извлек очередную ампулу с белым порошком. – Кумыс любите? Это хорошо! Вот эта болезнь, называется бруцеллез, передается через молоко коров и лошадей. Причем, с животными ничего не происходит, а человек, что молочко из под нее попробует, до конца своей недолгой жизни будет пластом лежать – кости у него будут ломаться, если вдруг подняться задумает.
Шибалин поморщился и сказал, обращаясь к послам:
– Честно говоря, лично мне бруцеллез не нравится. И проказа тоже – ну что это за боевая болезнь, если человек не сразу умирает?
– Согласен! – Арсений Николаевич взялся за бутыль и подвинул ее поближе к послам. – Комаров видите? Тут, в подвале выращены. На улице сейчас комаров нет. А эти – специальные, малярийные. Вы пока не знаете эту болезнь, но в Индии она известна. Слышали, наверное, про великого завоевателя Александра Македонского? Искандер – по вашему? Вот он, как раз, от малярии и умер. Его в Индии точно такой же комарик укусил. А это мухи с сальмонеллезом. Тоже, смею заверить, смертельная болезнь, хотя вы про нее даже не слышали. Мышки нравятся? Они заражены чумой. Выпускаем в поле, дальше – они сами. Где пробегут или травинку куснут – оттуда чума начнет людей и лошадей косить. Еще есть собаки с бешенством, птицы с гриппом. Птицы в полете – на траву гадят, лошади ту траву едят, а вы на лошадях скачете. Болезнь же только человека поражает: сначала ерунда – голова болит, сопли идут, температура повышается, а потом раз – и сердце остановилось. Вы готовы с нами воевать?
Посол опять хотел что-то возразить, но Афанасьев его перебил.
– Знаю, знаю, скажете – почему ваши тумены еще живы? К счастью для вас – сейчас зима. А зимой комары с мухами не летают, да и болезни на снегу – спят. Видите, специально во льду держим. Пусть спят до лета. Но ведь оно скоро придет! – Афанасьев отдернул полотенце с поддона, он кишел толстым слоем мотыля. – Подождем. Куда нам спешить? Аккурат, к этому времени новые комарики вылупятся. Видите, сколько их у нас? Хотя, скажу честно, эти болезни не так эффективны, как боевые газы. Умрут только две трети вашего войска. А если сразу после начала эпидемии разбегаться начнут – тогда еще меньше – половина, остальные переболеют, да и поправятся. Что, впрочем, совсем не мешает перебить их обычным способом, пока они будут пластом лежать по юртам. Зато и рыбы, и птицы – вся живность останется целой и невредимой. Им то человеческие болезни не страшны.
