Селяне при виде дружины ободритов галопом в лес рванули, все побросали. Вроде бы, а может, просто показалось, в брошенных домах несколько младенцев ревели. Славомир жечь село запретил. На забавы времени нет, хоть у многих дружинников руки чесались оторваться на селянах. А вдруг здесь холопы того самого рыцаря, что твоего побратима в той битве убил, живут? А если и нет — все равно. Кровную месть никто не отменял. Саксы обязаны за дела своих соплеменников платить. Но приказ князя крепче железа, пришлось мимо пройти, никого не тронув. Даже неубранное поле не подожгли. Огонь высекать времени не было.

И сейчас дружина идет быстрым шагом и от кратчайшего пути не отклоняется. Можно было бы охотников вдоль дороги разослать, вдруг кого выловят, усадьбу или селеньице найдут, да времени нет. Славомир как с цепи сорвался, только о берегах Лабы думает. Ладно, сегодня не последний день. Мы еще вернемся. Пусть саксы серебро и овес для коней копят к следующему набегу.

Миновав горелые руины села, шлях нырнул в лес. Дорога сузилась. Местами ветви деревьев смыкались над головами путников сводами огромной пещеры. Ехавшие впереди воины придержали коней. Мрачный лес, густой кустарник между огромными, упиравшимися в низкие дождевые тучи деревьями, узкая дорога в ложбине невольно навевали мысль о возможной засаде. Место уж больно подходящее.

Короткую заминку устранил боярин Гром. Взяв с собой два десятка мечников, боярин нахлобучил на голову шлем и пришпорил коня. Все правильно. Передовой дозор — это жизненная необходимость на чужой земле. Ни один вождь в походе про такие вещи не забывает. Мало ли что впереди быть может.

Лес оказался неглубоким. Всего через два перестрела дорога вышла на открытое пространство. Перед глазами ободритов открылись широкий заливной луг и небольшая речка. Шлях шел по прибрежной террасе, за зарослями ивняка спускался вниз к берегу и упирался в мост. Дозорные воины к этому времени уже переехали на другой берег и поджидали дружину, укрывшись под густой листвой кряжистых плакучих берез.

— Луэр, — махнул рукой в сторону реки Мочила. — Немного осталось. Сегодня вечером или завтра к Лабе выйдем.

— А мост не сломали, — негромко произнес Зван. — Надобно не забыть настил разобрать и опоры срубить.

— Дурак! — коротко бросил ему боярин, повернувшись к дружиннику вполоборота. — Войско саксов речка ненадолго задержит. Быстро переправу наладят. А если какой наш отряд на этом берегу окажется? Подумал?

— Брод найдут, — уверенно ответил Зван. Затем вдруг смутился и пробормотал: — Да нет, пока его найдешь. Вплавь придется.

— Вот то-то и оно. Сначала думать надо, а потом говорить.

Когда дружина перешла мост, к князю подъехал Асмуд. Обменявшись со старым кормщиком парой фраз, Славомир посмотрел на небо, пытаясь понять, где сейчас солнце. Затем князь крикнул воинам — привал! Приказ был встречен всеобщим одобрением и радостным гулом. Люди с самого утра в седлах. Утомились. За весь день только одну короткую остановку сделали — раненых посмотреть и напоить.

Услышав слова князя, Рагнар первым делом освободил от поклажи и осмотрел своих лошадей. Только после этого стреножил скакунов и отвел их пастись на пойменный луг. Лошади не люди, долго без еды не могут, слабеют быстро. За ними постоянный уход и забота нужны.

Не дав себе ни минуты отдыха, иначе, ежели тело остынет, тяжелее будет, сил не останется на ноги встать, да и нельзя на людях слабость показывать, Рагнар вместе с остальными дружинниками отправился за дровами. В лесу все мокрое, валежник водой напитался, сухие веточки только под корнями старых елей найти можно. Разжечь костер в такую погоду — целая история.

Хорошо, многие ободриты везли в кожаных непромокаемых сумках сухую щепу. Костры разложили быстро. С поваленных деревьев бересту ободрали, наломали смолистых веток мертвых сухих сосен. Вскоре за пригорком дымком запахло. Бережно прикрытые от дождя рогожами язычки пламени грызли сухую щепу и веточки.

Немного выше по течению речки русы нашли богатые выселки. Два деревянных дома, бревенчатые сараи, забор добротный. Удивительно, что ни одна из проходивших здесь дружин не обнаружила в лесу этот хуторок. Или это Боги бойцам Славомира дар поднесли? Позаботились о своих славных внуках. Все может быть.

На выселках обнаружились шестеро саксов. Крупные бородатые мужики при виде русов схватились за рогатины и топоры. В этом и была их ошибка, пустись они наутек или просто отойди в сторону и не мешай — и никто бы их не тронул. А так порубили всех шестерых в мгновение ока. Уставшим, промокшим и замерзшим варягам было не до забав. А нечего ворота запирать и топорами размахивать.

Находка пришлась кстати. В домах навели порядок, выкинули старые грязные тряпки вместе с блохами и прочими насекомыми. Брезгливо морщась, вынесли за забор заплесневевшие припасы и вонючие, плохо обработанные кожи. Пол подмели, печки затопили.

Привезли раненых и разместили в домах. Двоим мечникам в дороге совсем худо стало. От лихорадки горели. Если бы не теплое сухое жилье, бойцы могли не выдержать, умереть в дороге. Особенно Асмуд находке радовался, он уже в душе простился с Томилой Нечесой. Раны у дружинника воспалились, тело страшным жаром горело, щеки ввалились, глаза нехорошо блестели. Еще одна ночь у костра — и можно было человека на костер класть. Зато теперь появилась надежда бойца выходить, оборонить от лихорадок. В сырых углах зеленая плесень нашлась — самое лучшее средство для воспаленных ран, она как поцелуй Лады, даже мертвого поднимает.

Стан перенесли к хутору. Нехорошо в походе отделяться, надо всем вместе стоять. Может, ночью души убитых хуторян придут кровь пить? Бывает и такое, пусть тела в ближайшем овражке прикопали и сверху осиновых веток бросили, все равно могут подняться, прийти в дома людей душить. А так, если рядом много здоровых оружных воинов, навьи убоятся, они железо не любят. Особенно освященное именем Перуна боевое железо нечисти страшно. Имя громовника всегда навь пугает.

Сараи и забор бойцы быстро разобрали на дрова. Дерево сухое, хорошо горит, а сено можно под попоны и рогожи класть, чтоб с земли под утро холод не шел. Кроме дерева на выселках в сарае обнаружились три коровы, дюжина свиней, да еще птица дворовая. Вся эта живность была забита, выпотрошена, разделана и насажена на вертела. Всем уже было ясно, что никуда сегодня не поедем. Раз нашли хороший ночлег для раненых, значит, до утра здесь стоять будем.

Вскоре вокруг выселок под ветвистыми деревьями к небу поднимались столбы дыма, а над землей растекался чудный аромат жарящейся свежей убоины. Кругом виднелись легкие шатры, просто вотолы, попоны и рогожи, накинутые на воткнутые в землю колья или склонившиеся к земле ветви деревьев. Какая-никакая, а от дождя защита.

— Боярин Мочила, я все спросить хочу: почему мы в набеге ни разу на ночлегах берегиням подношения не оставляли? И лесовика с болотником и водяным не задабривали? — поинтересовался Рагнар у лежавшего под соседним шалашиком сотника. Дружинники сидели у костров и негромко беседовали либо смотрели на огонь. Некоторые уснули, завернувшись в вотолы.

— Земля же чужая, — отозвался боярин. — Мы сюда с войной пришли. Разве Хозяева земли нас привечать будут? Нет, и задабривать их смысла нет. Хорошо, если они попрятались в зарослях и затонах да ждут, когда уйдем. А могут и пакости строить.

— Я помню, три года назад ходили на поморян, — вспомнил Славиша, высокий, жилистый, длиннорукий боец из десятка Кирши. — После набега домой по болоту возвращались. Гать там была хорошая и дорога натоптанная, известная. Так болотник за одну ночь все настилы утопил и острова по болоту перемешал так, что все приметы сбились. Мы там чуть не утопли или до зимы не остались на островах. Благо боярин Гремич вспомнил, что болотника хорошо полынью пугать. Так мы сухую полынь и жгли, дым пускали, пока новую гать прокладывали. Два дня через болотину пробирались, все в грязи и тине перемазались, сами стали на болотников похожи. Хорошо еще, местные нас не нашли. Они тогда сильно злые были.