Солнышко пока высоко, светит, греет землю. Последние теплые летние деньки. Все живое стремится к солнцу, жаждет напитаться живительной силой небесного огненосца Даждьбога, вкусить последних солнечных деньков, пока осень не наступила, а там уже и зима, время Корочуна подступит. В такую ясную погоду и дорога веселее кажется. Не жарко и сверху пригревает — самое то. Велибор потянулся в седле, подставляя лицо ласковому сиянию Хорса, и затянул песню.

Жизнь хороша, и жить хорошо, одним словом. Уже сегодня утром он переправился через Лабу. На паром как раз в этот момент грузились две подводы купца Стемира из Гнездова. Места на широком, сколоченном из толстых стволов в два наката плоту хватило и волхву, и его лошади. Хорошо, ждать, пока паром вернется, не пришлось. Заодно Велибор перекинулся парой слов с купцом и тремя его спутниками.

На левом берегу Лабы волхв тронул Сивку-Бурку пятками, и та понеслась вскачь. Дороги совсем ничего осталось. Скоро Лухов будет, порубежная крепость древан, куда и торопился Велибор.

Конец пути близок. Да нет, какой там конец! При этих мыслях волхв постучал по деревянной луке седла. Вся жизнь — это дорога. После недолгой остановки в Лухове будут новые пути, новые цели. Будут новые, еще неизведанные дороги. Велибору незаметно для себя начала нравиться такая жизнь. Не сидеть на месте сиднем, а двигаться, бродить по свету, видеть и впитывать бесконечность сварожьего мира. Так и положено мужу, посвятившему себя служению Велесу. Искать, познавать, и вникать и впитывать, а уже потом, когда возраст к земле согнет, спокойно записывать мудрость на буковых дощечках под сводами храма и учить молодых.

Следующим летом, если Железновекий даст и все задуманное выйдет, надо в Новгород сходить, тамошнему кумиру Велеса поклониться. С мудрецами кривичской земли потолковать. А может, удастся и дальше, в Киев или земли булгар, попасть. Велибора очень интересовали арабские книги, кои в Булгарии купить можно. Заодно и переводчика нанять.

Миновав глубокий овраг и приметное дерево, раскидистый вяз у обрыва, волхв свернул с наезженного тракта на еле заметную лесную тропинку. Так быстрее будет. Напрямик через лес. Велибор спешил, он хотел как можно быстрее выяснить, как там у князя Олега дела идут. Вовремя ли в поход выступил, каковы силы саксов ему встретиться могут? Удастся ли раздразнить врага так, что он в погоне за ольшинской дружиной в леса и топи лютичей влезет?

Тропинка змейкой вилась между необхватных лесных великанов и непроходимых зарослей шиповника да малинника, обходила болота и сырые ложбины, скользила между возвышенностями. Пару раз тропка почти терялась, и только чутье прирожденного лесовика да еще крепкая память помогали Велибору не сбиться с пути.

Поднявшись на очередной открытый солнцу пригорок, светлое окошко в величественном лесном своде, Велибор почувствовал тревогу, под сердцем тихонько кольнуло. Показалось, что неизвестно откуда донесся тихий, еле слышный, протяжный нечеловеческий стон. И пришел он из таких глубин, что волосы дыбом встают. На миг взор заслонила тонкая почти невидимая тень.

Велибор моментально натянул поводья, успокоил лошадь и замер, прислушиваясь к лесу. Беда случилась. Где-то что-то страшное приключилось. Еще в отрочестве учеником в храме Велеса, что стоит в дубовой роще близ Ретры, Велибора научили никогда не отмахиваться от таких предчувствий. Это знак Земли или Неба, голос Вышня или плотоядный зевок Нави, подбирающейся к добыче — надо уметь его слышать.

Спустившись наземь с лошади, священник приблизился к возвышавшемуся на краю прогалины старому буку, нежно провел ладонью по шершавой коре и обнял дерево, вслушиваясь. Вот еще кольнуло. Острой иголкой заныло в груди, на душе стало тоскливо и муторно. И так одиноко и грустно, словно он один-одинешенек в мире солнечном остался, хоть волком вой.

Это на закате происходит, недалеко. Там кровь без причины льется. Сила какая-то страшная чувствуется, черная, мертвая и ненасытная, словно выпитая из души замученного насмерть человека.

Велибор отступил от дерева, кивком поблагодарил зеленого проводника Земли, махнул руками, стряхивая впитавшуюся через землю и дерево боль. Надо ехать. Как раз и тропка туда ведет, и Лухов недалеко. Может, в городе беда? Да нет, это ближе, по дороге в город. Ладно, выясним.

Дальше Велибор ехал осторожно, прислушиваясь к лесу и своему сердцу. Вроде никаких знаков не видно. Птицы так же порхают и кричат, как и раньше, на ветке старого дуба рысь разлеглась, разморило ее на солнышке. И леший молчит, нос не кажет. В десятке шагов впереди из-под кустов выползла змея и быстро пересекла тропку. Здесь волхв спешился, отвязал от седла тул с сулицами, перевесил через плечо. Еще раз огляделся по сторонам, вслушиваясь в фон лесных звуков и, взяв лошадь за повод, свернул с тропинки в лес.

Хозяин лесной знак подал — дорога впереди опасна. Шагал Велибор быстро, ноги сами выбирали дорогу, так чтобы сучок под ногами не треснул и ветку не задеть. Крался низинами, логами, вдоль кустарников, так чтобы его нельзя было издали заметить. Лес для опытного человека как вотола-невидимка, и дом родной, от ворогов скрывает и обороняет. Сивка-Бурка поняла хозяина, старалась идти за ним след в след, не всхрапывая и не задевая ветки.

Впереди что-то блеснуло в полутора перестрелах, чуть правее, под сосной, рядом с орешником. Велибор остановился, опустил повод. Тихо прошипел лошади приказ стоять с заговором и еще для крепости начертал в воздухе знак Неподвижности.

Ага! Еще блеснуло. У дерева человек сидит, от шлема солнечный лучик отражается.

Вытащив из тула сулицу, Велибор скользнул под куст и крадучись побежал, обходя нежданного встречного со спины. Вот он, прислонился к стволу и не движется. Выглянув из-за корня вывороченной ветром осины, велет разглядывал человека. По виду сакс или норманн. На ногах щит лежит, к дереву копье прислонено. Длинные светло-русые волосы у чужака выбиваются из-под шлема, рядом на земле серая вотола валяется, брони нет, только кожух. Сидит под деревом в засаде, или сторожевой. Караулит, кто по тропинке пройдет.

Легкое дуновение ветерка принесло с собой приглушенный расстоянием крик. От этого звука сердце как клещами сжало. Кричала женщина, истошно, как перед смертью.

Сакс не слышит. Велибор подкрался к нему уже на двадцать шагов. Вплотную. А тот и ухом не ведет, слепая тетеря! Лютич сделал еще один шаг, отвел назад руку с сулицей. «А стоит ли? Может, не враг? — мелькнула в голове шальная мысль. — Нет, сейчас война идет. Что делать саксу на нашей земле? И предчувствия нехорошие, Земля кричит».

С выдохом волхв метнул короткое копье и, выхватывая топор, метнулся к чужаку. Нет, больше бить не пришлось. Сулица вошла точно под лопатку, рядом с позвоночником. В сердце. Присев над телом, Велибор огляделся по сторонам, нет, все тихо, ни одного подозрительного звука, ни движения. Только дятел на соседнем дереве стучит, червей из сухой ветки выколачивает.

Аккуратно перевернуть тело. На волхва взглянуло простое лицо человека средних лет, выпученные, изумленные синие глаза, борода окладистая лопатой. Явно сакс или тюринг. На шее черный кожаный шнурок. Велибор рванул этот шнурок, у него в руке оказался медный крестик. Простенький, дешевый символ раба чужого Бога. Повертев в руках безделушку, волхв с ехидцей хихикнул и засунул крестик в полуоткрытый рот мертвеца. Затем отряхнуть руки и бежать туда, где лошадь оставил. Спешить надо.

Сторожевой был один. Это Велибор знал точно.

Вскоре волхв вышел к селу. Осторожно, почти не дыша, подкрался к кусту бузины на окраине леса, выглянул. Да-а, плохи дела. Велибора передернуло от увиденного, зубы непроизвольно скрипнули, челюсть свело. Маленькое лесное селение. Жил там небогатый род, охотились, рыбу ловили, лес под пашню расчищали. По старинке жили, соседей не трогали, Небо и Богов чтили, как умели.

А сейчас на село беда обрушилась. Саксонский набег. Там, где Велибор к селу подкрался, лес близко к ограде подходит. Из кустов хорошо видно, как бородатые воины выгоняют людей за околицу, вяжут им руки. Кого и силой волочат, пинками подгоняют.